И погибает.

Стражники городской гвардии усилили посты перед воротами и патрулировали улицы отрядами по четыре человека. Останавливали каждого, кто вызывал малейшее подозрение, особенно нищих и артистов.

Пруссак с тревогой наблюдал за происходящим. Теперь для лейтенанта Шикарда нашелся повод сорвать злость на всех «недостойных», как он их называл, горожанах. Нищих избивали независимо от возраста и пола, стоило им только замешкаться с бумагами. А тех несчастных, у кого бумаг не было, бросали в печально известную тюрьму над Кертнертор.

Пруссак и его люди для видимости тоже патрулировали улицы, сосредоточив свое внимание на безобидных гуляках и бездельниках. День обещал быть долгим, и Хайнц надеялся, что Иоганн проявит благоразумие и не станет высовываться.

Внезапно к нему подбежал один из патрульных.

– Поймали, господин лейтенант!

У Хайнца сердце упало в пятки, но вида он не подал.

– Для начала встань как подобает, когда докладываешь, – прорычал он, – и не ори через всю улицу. Чтобы такое было в последний раз, ясно?

Молодой стражник потупил взор.

– Да, лейтенант. Но мы их поймали.

– Тогда веди.

Стражник засеменил впереди, Пруссак последовал за ним.

Неужели Иоганн настолько глуп, чтобы пренебречь его советом? Пруссак не хотел даже думать о том, что бы это значило для них.

Он уже представлял себя идущим к виселице.

Они повернули за угол. Перед стражниками на коленях стояли две фигуры: мужчина и женщина.

Пруссак остановился. Сердце готово было выскочить из его груди.

Он присмотрелся и выдохнул с облегчением: эти двое не имели даже отдаленного сходства с Иоганном и Элизабет. Мужчина был низкого роста и полноват, у костлявой женщины были огненно-рыжие волосы. Пруссак подошел к ним.

– Как твое имя? – спросил он мужчину.

Тот посмотрел на него с жалким видом, но не вымолвил ни слова.

Один из стражников вынул кинжал.

– Отвечай, псина, или…

Пруссак остановил его жестом. Потом сдавил мужчине щеки, чтобы тот открыл рот. На месте языка торчал только обрубок.

– Кто-то сказал вам, что у разыскиваемого нет языка?

Пруссак оглядел своих людей. Повисло неловкое молчание. Он взглянул на женщину.

– А ей не меньше сорока. Вы хоть описание посмотреть удосужились?

Молчание.

– Свободны! – приказал Пруссак. – Можете идти.

Мужчина и женщина поспешили прочь. Пруссак снова оглядел своих людей.

– Этой акцией вы заслужили место в гвардии Шикарда, но для наших рядов этого маловато. Ясно вам?

Послышалось робкое «так точно, лейтенант», что вполне удовлетворило Хайнца. Больше всего ему хотелось угостить своих людей пивом, такое он испытал облегчение. Но он напустил на себя хмурый вид и двинулся со своими людьми к следующему посту.

День клонился к вечеру, а розыски так и не увенчались успехом. Фон Пранк в негодовании расхаживал перед тюремными воротами, нетерпеливо поглядывая на серебряные часы.

Из-за угла вывернул лейтенант венской гвардии. Фон Пранк спрятал часы в карман.

– Если у вас все такие расторопные, неудивительно, что вы их до сих пор не разыскали.

– Прошу прощения, но мои люди делают все, что в их силах, – пропыхтел Шикард.

– Тогда их, вероятно, следует подстегнуть. – Фон Пранк, точно хищник, расхаживал вокруг запыхавшегося лейтенанта. – Или прибегнуть к иным средствам. – Он остановился. – Крысы есть всюду, даже среди благонравных горожан, не так ли?

Лейтенант кивнул, хоть и не понял, к чему клонит собеседник.

Фон Пранк наклонился к нему.

– Пусть крысы покопаются поглубже. Вы понимаете, о чем я?

Шикард снова кивнул.

– Рад, что мы поняли друг друга. И вот еще что…

– Да?

– Как следует вымуштруйте своих крыс, если не хотите присоединиться к нищим в башне.

Лейтенант, вздрогнув, поспешил прочь.

До рассвета еще было время, и город спал в свете луны.

Четыре тени молча продвигались в сторону Красной башни и ворот, за которыми раскинулась пристань. Элизабет поежилась, Иоганн плотнее прижал ее к себе.

Пруссак беспрестанно озирался.

– Хайнц, успокойся. – Йозефа взяла мужа за руку.

– Успокоюсь, когда баржа отплывет.

– Нам до сих пор ни одного стражника не попалось, теперь уж нечего опасаться.

– Твоими бы устами, женщина…

Но Йозефа, похоже, оказалась права. Кругом было тихо, и вскоре перед ними выросла северная стена. Вплотную к стене они двинулись в сторону ворот.

– Что теперь? – спросил Иоганн.

– Если все верно, то…

Из темноты вдруг вынырнул чей-то силуэт. Они замерли, Лист мгновенно схватился за нож.

Потом они узнали сутулую фигуру, услышали знакомое покашливание.

– Джонатан… Обязательно так пугать? – проворчал Пруссак, но не сумел скрыть облегчения.

Старик не ответил и знаком велел следовать за ним. Иоганн убрал нож.

– Постойте. Тут я с вами распрощаюсь, – сказала Йозефа.

Она подошла к Элизабет и поцеловала ее.

– Береги себя и присматривай за ним, мужчинам без этого никак.

– Спасибо, Йозефа, всего тебе хорошего, – ответила Элизабет.

Потом женщина обняла Иоганна и чмокнула в губы.

– И чтобы я не слышала жалоб на тебя! – Она подмигнула ему.

– Так точно, – отчеканил Иоганн.

– Ступай, а то они, чего доброго, решат остаться, – усмехнулся Пруссак и шлепнул жену по ягодице.

Она посмотрела на него с вызовом, потом развернулась и скрылась в темноте.

Элизабет с грустью смотрела вслед Йозефе. Они были знакомы не так долго, но ее искренность и задор в последние дни стали для девушки утешением.

Джонатан нетерпеливо кашлянул. Пруссак развернулся к нему.

– Всё, мы готовы.

Они приблизились к массивной башне. Пруссак взглянул на Джонатана.

– У ворот дежурят мои люди, так что сложностей быть не должно.

Лист огляделся. Вокруг по-прежнему было тихо.

Слишком тихо.

Пруссак пошел впереди. В тени у ворот неподвижно стояли двое часовых.

– Все хорошо, господа? – спросил приказным тоном Пруссак.

Ответа не последовало.

– Что за… языки проглотили?

Иоганн заметил вдруг, что Джонатан куда-то пропал. В ту же секунду в руках одного из часовых вспыхнула масляная лампа.

– Проклятье! – процедил Иоганн.

Перед ними с лязгом опустилась решетка, зарывшись зубьями в мостовую.

Путь к пристаням был отрезан.

– Предатель, чтоб он сдох! – выругался Пруссак.

Стражники двинулись на них. Иоганн и Пруссак одновременно развернулись: к ним бежали солдаты городской гвардии, вооруженные пиками и алебардами. Оружие поблескивало в свете луны.

– Иоганн! – В глазах Элизабет разлился ужас.

– За телегу. Живо!

Девушка послушно спряталась за двухколесной телегой, стоявшей у самой стены.

– Хайнц!

Иоганн и Пруссак оглянулись – кто-то бежал к ним вдоль стены. Это была Йозефа. Переглянувшись, они поняли друг друга без слов.

Снова в бой.

Пруссак вырвал у одного из стражников лампу и отскочил. Лист оттащил Элизабет за повозку, нагруженную ящиками, и на ходу выбил упор из-под колеса.

– По моему сигналу беги к Йозефе, – велел он Элизабет.

– Но…

– Делай как я говорю!

Повозка покатилась на стражников. Пруссак швырнул в нее лампу.

– Давай!

Над повозкой взметнулось пламя. Элизабет в последний раз оглянулась на Иоганна, потом бросилась к Йозефе. Стражники порскнули в разные стороны, спасаясь от огня. Элизабет и Йозефа воспользовались переполохом и скрылись во внутреннем дворе ближайшего дома. Потом повозка врезалась в стену, и несколько стражников кинулись оттаскивать ее, чтобы пламя не перекинулось на дом.

Иоганн и Пруссак оказались в окружении, на них были направлены два десятка пик. О том, чтобы сбежать, не могло быть и речи. Но, по крайней мере, Элизабет и Йозефе удалось скрыться. Иоганна охватила ярость. Стоило один раз кому-то довериться – и вот что из этого вышло…