Иоганн сидел на скамейке и вырезал из дерева. Элизабет между тем набирала воду в колодце. Она наполнила ведро и понесла в дом, на ходу улыбнувшись своему любимому.

Впервые за все время Лист мог расслабиться, не тревожиться о том, что принесет им следующий день или час. Все, казалось, шло своим чередом: Пруссак искал для них баржу, Йозефа их баловала, и даже Элизабет выглядела теперь счастливей. Кроме того, с тех пор как они оказались здесь, она немного прибавила в весе. «Значит, ей становится лучше», – подумал с усмешкой Иоганн. Он был доволен.

Довольство ослепляет.

Но в этот раз ему не хотелось прислушиваться к внутреннему голосу.

– Не хочешь присесть? – окликнул он Элизабет.

Девушка вышла из дома, смахнув с лица прядь волос.

– Только ненадолго. Надо еще печь растопить, иначе суп придется есть сырым… – Она села рядом с Иоганном, взяла его за руку и положила голову ему на плечо. – Так спокойно… Надолго ли? – И закрыла глаза.

– Будем надеяться, – Лист погладил ее по волосам.

Лучше еще один день с любимой женщиной, чем остаток жизни без нее.

Пруссак сказал то, что Иоганн не смог выразить словами. Он ощутил незнакомое доселе спокойствие.

– Элизабет… как, по-твоему, могли бы мы остаться здесь, в Вене?

– Сомневаюсь. Здесь слишком тесно и суетливо. Где будут резвиться наши дети?

Уверенность, с какой она говорила о детях, заставила Иоганна задуматься. Он никогда прежде не задавался этим вопросом. Да и с чего бы? Сначала война, потом жизнь в бегах… Но теперь, если все сложится… наверное, время пришло и Элизабет подарит ему детей. И он, в свою очередь, сможет дать то, чего сам никогда не имел.

Любовь. Безопасность. Семья.

– Пруссак еще ни разу меня не подводил. Я уверен, он найдет кого-нибудь, кто поможет нам.

Элизабет прижалась к нему и обхватила ладонями его лицо.

– Я знаю.

Она нежно поцеловала его, не обращая внимания на людей, которые проходили мимо ворот и украдкой бросали на них взгляды.

Высокие двери в библиотеку доминиканского монастыря резко распахнулись.

– Епископ Франц Антон фон Харрах! – дрожащим голосом объявил худой послушник.

Епископ по-отечески потрепал послушника по голове и вошел в зал, все стены которого были заставлены книжными стеллажами.

Брат Бернард поднялся из кожаного кресла и с радостным видом пошел навстречу епископу. Он ждал этого визита.

– Какая приятная неожиданность! Рад приветствовать вас в наших стенах.

– Брат Бернард! – начал епископ, сопроводив свои слова театральным жестом. – Что мне сказать? После той досадной дискуссии мне не хотелось увещевать вас при всех, поэтому я делаю это сейчас. Подобные раздоры мне не по нраву, – произнес он с тревожной миной.

Бернард знал, что истинная цель визита откроется после этих словоизлияний. Поэтому он подыграл и виновато потупил взор.

– Я этого не хотел, ваше преосвященство. Прошу простить мою неловкость.

Епископ охватил его за плечи в знак прощения.

– Но я согласен с вами, брат Бернард, в том, что не стоит беспокоить Рим подобными пустяками.

Бернард кивнул с пониманием.

– Это не в нашей компетенции. Правда… – Он помедлил, ожидая реакции епископа.

– Правда?

– Не хотите ли пройтись со мной? Похоже, я столкнулся с одной проблемой… – Бернард показал в сторону двери.

Епископ принял приглашение, и они пошли бок о бок. Базилиус, как всегда безмолвный, последовал за ними и шагал на почтительном отдалении.

Они неторопливо пересекли библиотеку и прошли по длинному коридору, который упирался в маленькую дверь. Сквозь высокие окна по левую руку падал свет, противоположную стену украшали портреты известных доминиканцев.

– Что за проблема? – спросил наконец епископ.

– Не совсем проблема… скорее даже загвоздка, от которой лучше избавиться. Видите ли, какой толк от нашего согласия, если другие сеют ложь и раздоры?

– На что это вы намекаете?

– Базилиус говорил о двух попутчиках, которые ушли из деревни. Мужчина и женщина, но, по всей вероятности, неженатые.

– Не понимаю, что вы хотите сказать этим.

– Что, если они расскажут про них? Вам известно, как народ воспринимает подобные истории. За несколько дней город охватят беспорядки, и вы прекрасно понимаете, что скажет на это Его Святейшество в Риме.

Епископ задумчиво кивнул. Они медленно приближались к двери в конце коридора.

Бернард краем глаза поглядывал на епископа. Пойдет ли он на поводу?

– Поэтому следует на корню пресечь эти истории, пока они не разошлись и не оказали своего пагубного влияния, – продолжал доминиканец.

Фон Харрах снова кивнул.

– Их следует разыскать и образумить, согласны? – добавил Бернард и бросил наживку епископу.

– Разумеется, брат, разумеется… Но как же их разыскать? Это невозможно. Проще найти иголку в стоге сена, – епископ издал смешок.

– Я и сам так подумал. Но, по счастливому совпадению, несколько дней назад Базилиус встретил обоих. Здесь, в Вене.

По удивленному взгляду епископа Бернард понял, что добыча в ловушке. Оставалось только затянуть петлю.

– С вашего согласия, я бы мог начать поиски. Конечно, без огласки.

И завязать.

– И кому же вы доверитесь с таким деликатным поручением?

Они были почти у двери.

– Думаю, я уже нашел подходящего человека, – заявил Бернард и торжественно распахнул дверь.

Из глубины темной комнаты шагнул человек в военной форме и поклонился.

– Фердинанд фон Пранк; готов служить, ваше преосвященство.

С наступлением сумерек небо затянули тяжелые тучи, и вот небо словно прорвало. Под проливным дождем горожане выбегали, только чтобы зажечь фонари, и, не считая редких повозок, улицы опустели. Собор Святого Стефана серым саркофагом вздымался над крышами домов, из сточных желобов фонтанами хлестала вода.

Пруссак шел быстрым шагом, и Элизабет едва поспевала за ним. Иоганн замыкал маленькую колонну. Идти было недалеко, но вскоре все промокли до нитки.

Пруссак скрылся в подворотне и остановился перед лавкой. Молния высветила контуры жестяного чудовища рядом с деревянной вывеской. Странное существо, помесь дракона с крокодилом, стерегло вход в бакалейную лавку «У лакомого червя».

– Надеюсь, мы не перед лавкой договариваться будем? – спросил Иоганн.

– Ты ведь не всерьез? – Пруссак скривил губы и дернул шнур, свисающий из ниши в стене.

Из лавки послышался тихий звон колокольчика.

– А нельзя было встретиться на его барже? – Элизабет подхватила подол, насквозь пропитанный водой.

– Он предпочитает сначала познакомиться со своими пассажирами.

Пруссак прислушался, но за дверью было тихо, и никаких шагов. Выждав еще немного, он снова дернул за шнур.

Шум дождя по мостовой гулом отдавался в ушах. Краткие интервалы между молниями и громовыми раскатами говорили, что гроза бушевала прямо над ними.

Миновала, казалось, целая вечность, прежде чем скрипнули засовы. Дверь чуть приоткрылась, и наружу высунулось худое лицо с орлиным носом. Взглянул на гостей, прищурился, после чего отворил дверь и знаком пригласил их войти.

Элизабет стало не по себе. Иоганн тоже напрягся. Он отодвинул полу плаща и положил ладонь на рукоять ножа.

Мужчина шел впереди. В руке у него покачивалась масляная лампа, и причудливые тени плясали по стенам лавки. Всюду лежали связки трав, свертки и прочие товары, неразличимые в темноте.

За прилавком был тесный проход, а за ним лестница в подвал.

Мужчина стал молча спускаться по стоптанным ступеням. Пруссак и Элизабет последовали за ним. Иоганн шел последним.

В подвале были слышны лишь приглушенные раскаты грома. По стенам стекали тонкие ручейки, в воздухе стоял запах плесени.

С подножия лестницы открывался просторный склад, в котором громоздились ящики с надписями на самых разных языках. Иоганн, Элизабет и Пруссак были не одни: перед ними стоял пожилой господин в меховом плаще. За его спиной выстроились еще три человека – вероятно, телохранители.