Оба жреца стояли с двух разных сторон от меня и, вытянув руки, удерживали свою магию. Мне не нравилось та сила, что от них исходила. Не было в ней ничего божественного. И если провести параллель с запахом, то их магия пахла затхлостью и сладким ароматом гниения.

Смерч уже вплотную подобрался к границе клетки и сейчас только я сдерживал его мощь, пытаясь накидать последние штрихи. Все же Огненный смерч, как и был моим любимым плетением, так и остался. Кроме несравнимой мощи и возможности тянуть ману из окружения, это плетение несет в себе не только атакующие штрихи, но и защитные. А еще это плетение могло потратить весь свой заряд в один мощный круговой разрыв с последующим огненным валом в разные стороны. Ну а, судя по тому, что высота смерча достигла двадцати метров, единоразовый удар будет впечатляющим.

Когда я увидел, что в небе появилось энергетическое очертание последнего кубика мозаики, я уже знал, что буду делать. Смерч довольно медлительная штука, если ты запитал его на мощь, а не на скорость. Да и уже сейчас, мне становилось всё труднее удерживать магические потоки плетения. Слишком много смерч вытянул из окружения и как бы всё не пошло в разнос.

Ладно. Вдох, выдох, погнали!

Время замедлилось до моего максимума и, кажется, даже сверх него. Я спустил плетение Вихря тьмы и немного расслабил контроль над пламенем. С высоты сотни метров неумолимо падал последний штрих заклинания жрецов, а я выпустил всю накопленную мощь магии в едином ударе.

Смерч на мгновение замер и стал быстро падать, расширяясь к низу. Белая клетка заискрилась от напряжения, а прутья прогибались от, расходящегося в стороны, пламени. Я был центральной точкой этого процесса и прекрасно видел, как черный смерч рухнул к земле и тут же взорвался валом в сторону преграды. Черная волна пламени поднялся по белой пленке на высоту десяти метров и та не выдержала. Раздался сухой треск и прутья разлетелись на сотни осколков, скорость которых была выше, нежели мое ускоренное восприятие. Я даже не успел среагировать, как один из таких кусков, размером с колесо автомобиля, просвистел в опасной близости от меня. Подобные осколки, вместе с бешеным валом пламени, полетели в разные стороны. И если направление огня было от меня, то куски прутьев разлетались в совершенно хаотичном направлении. Рев и грохот смешались в одну безумную звуковую волну, а я постарался пригнуться ближе к земле. Уже встав на одно колено, мне посчастливилось выделить из сотни осколков, тот самый, который летел прямо в меня. Правда, мне все равно не хватило скорости и все, что я успел сделать, так это довернуть корпус на считанные сантиметры.

До сего момента я думал, что мой доспех сможет выдержать любой удар. Но я ошибался. Осколок физического воплощения магии жрецов, пробил мою бронь, словно та была сделана из простой кожи. Всю левую сторону моего тела пронзила острая боль и ко всему прочему, меня с силой отбросило назад.

Как я не поймал еще парочку подобных подарков, оставалось только гадать. Падение на землю после недолго полета вышло жестковатым. Еще несколько метров я прокатился кубарем, разрывая об острые грани осколка всё левое плечо. Только когда мне удалось замереть на месте, я купировал большую часть боли и с трудом перевернулся на спину. Я лежал на раскаленном участке земли, и пытался протолкнуть в легкие хоть немного воздуха. Это давалось с трудом, потому что на каждый вдох меня тут же простреливало новой волной боли. С трудом повернув голову в бок, я смог увидеть этот самый осколок. Он пробил меня практически насквозь и разворотил всю левую часть плеча вместе с ключицей. Если бы я не успел довернуть корпус, то, скорее всего, удар пришелся бы в самое сердце. Осколок все-таки не смог протий насквозь. Видимо одного слоя доспеха да моего тела хватило, чтобы пригасить взрывной импульс полета.

Стараясь не шевелиться, я собрал крупицы оставшейся маны и выпустил от себя сканирующую волну. Она смогла преодолеть отметку в шестьсот метров, после чего полностью угасла. Вокруг меня не было никого живого, и это не могло не радовать. Оставалось только надеяться, что жрецы не успели отбежать на достаточное расстояние и сейчас меня не придут добивать. За эти несколько секунд, что я кувыркался по воздуху, а потом по земле, огненный вал смог преодолеть впечатляющее расстояние. Вокруг меня в полукилометровом радиусе было выжжено все. Не осталось даже воздуха, и сейчас каждый вдох давался с трудом. Только спустя секунду я понял, что сложность дыхания связана с другим. На губах запузырилась кровавая пена, а к судорожным попыткам вздохнуть добавились неприятные хрипы.

Оставив попытки как-то пошевелиться, я постарался немного придти в себя и попытаться вырвать осколок из тела, но ничего получилось. Стоило лишь к нему прикоснуться, как тело простреливало болью, а пальцы соскальзывали с его гладкой поверхности. Пара секунд раздумий, и перчатка с правой руки отлетает в сторону, чтобы дать свободу когтям. Как только я дотронулся ими до осколка, тот рассыпается, словно сделан из песка, а я расслабленно выдыхаю. Боль не прошла волшебным образом, но стало немного легче.

Я попробовал подняться или хотя бы принять сидячее положение, но получалось плохо. Левая часть тела практически не слушалась, а вот рука и вовсе не ощущалась. Все, что мне оставалось, так это попытаться уйти в медитацию, чтобы провести ревизию всего тела. В любом случае сейчас я не боец и даже если мои враги выжили, то с большой долей вероятности я ничего не смогу поделать. Кажется, мои повреждения были более серьезны, нежели я видел сквозь дыру в доспехе. Да и пробитое легкое совершенно не та рана, на которую можно наплевать.

Переход в медитативное состояние хоть и удался, но прошел под диктовку боли. Как бы я ее не купировал, но она периодически прорывалась сквозь завесу и заполняла собой все мое сознание. Ну а когда я наконец-то смог лицезреть состояние свой раны, то даже маты куда-то подевались. Небольшой разрыв доспеха скрывал в себе очень большую проблему. Вся левая верхняя часть моего тела была фактически раздроблена. Превратившиеся в кашу ребра, чьи осколки пробили левое легкое, мозаика из ключицы и практически оторванная левая рука. Как весь этот звиздец пережило мое сердце оставалось только гадать. Но оно до сих пор исправно билось, хоть и с некоторыми сбоями.

Теперь, когда я видел всю картину, становилось понятно, почему я так и не смог приподняться. Повреждения были серьезны, но в который раз спасла драконья живучесть. Я чувствовал, как действовала регенерация, как из тканей выходили осколки костей, но все это продвигалось слишком медленно. Если ничего не изменится, и мне придется ждать заполнения источника, чтобы хоть как-то ее подстегнуть, то придется проваляться здесь не меньше семи-восьми часов. От более слабых плетений не будет никакого толку, а я только зря потрачу ману.

И снова помощь пришла, откуда и не ждали. Близкое движение заставило резко вынырнуть из медитации, но то, что я увидел, породило диссонанс в моей голове. Кошмар, за шиворот доспеха, тащил ко мне последнего воина, что все еще был жив. Правда, сознание его покинуло надолго, так как досталось ему не слабо. Я видел отсутствие ног по колено и сильные ожоги на голове. Все остальное тело было скрыто за доспехом, но даже так я был готов поклясться, что живого места на нем не было.

Мой питомец подтащил воина практически вплотную и бросил с таким видом, будто спас мне жизнь.

— Может, ты еще его и из доспеха вытряхнуть сможешь? — иронично спросил я.

Кошмар посмотрел на меня пугающе осмысленным взглядом и вновь схватил воина за шиворот. Оттащив его на несколько шагов назад и сжав челюсть с такой силой, что я услышал, как трещит металл, мой новый питомец принялся вытряхивать разумного из брони. Надо признать, что на воине уже не было цельного доспеха, а остался один только металлический панцирь. Кошмар смог управиться буквально за три сильных взмаха своей мордой. После он сомкнул челюсть на плече бойца, который оказался достаточно молодым парнем, и подтащил его максимально близко ко мне. Только вот в таком положении я все равно не смог бы ничего поделать. Лежать плашмя на земле было чертовски неудобно.