Тут папа сделал какой-то порывистый шаг вперед и обнял меня, прижимая к груди. Я услышала, что сердце моего старичка колотится быстрее, чем рекомендуют кардиологи. Я нежно обняла отца в ответ, с наслаждением вдыхая знакомый запах.

— Спасибо, милая моя. — Снова повторил он, причем мне показалось, что голос его начинается срываться.

Когда он отстранился, то еще раз посмотрел на меня и провел рукой по здоровой части лица.

— Мне пора.

Я кивнула, и переступила с ноги на ногу:

— Ты сегодня будешь в офисе? Я могу зайти к тебе в обеденное время?

Раньше я часто приходило к папе на ланч, потому что времени на отдых у него было мало. Мы брали сэндвичи и ели их в парке, или на пляже. Идея принести папе десерт и возобновить традицию родилась спонтанно, и я сама удивилась своей смелости. Прийти в это огромное здание, кишащее людьми, где абсолютно каждый будет меня знать? Пахнет социальным самоубийством.

Папа кинул быстрый взгляд мне за спину, где, предположительно, прибывала мама. Она подозрительно сохраняла молчание, взирая на эту сцену.

— Конечно. Я освобожу больше времени. Я бы совсем не пошел, но сегодня не могу. Давай в час? Ты сама придешь, или прислать за собой Бруно?

Бруно — наш семейный водитель. На предложение папы я энергично замотала головой в отрицании:

— Я дойду сама. — Сесть в машину? Увольте. В конце концов, не все и сразу, верно?

Папа еще раз поцеловал меня и лишь затем ушел, прикрывая за собой белоснежную входную дверь, размеры которой наверняка позволяли нам пригласить в гости великана.

— Тебе не кажется, что он слишком удивился? — Спросила я маму нарочито бодрым тоном, оборачиваясь. И застыла.

У мамы по щекам бежали слезы, которые она быстро смахнула, заметив, что я смотрю на нее. Она будто резко пришла в себя, выходя из транса от увиденного. Сейчас во мне боролись два чувства. Во-первых, печали и стыда за то, что обыденный жест от меня вызывает у родных людей столько эмоций. Во-вторых, легкий укол раздражения. Не буду кривить душой, я не хотела, чтобы со мной носились, как с хрустальной вазой. Или впадали в бешеный экстаз, подобно тому, как чрезмерно эмоциональные родители начинают пищать, если их ребенок научился пускать пузыри из слюны или тем более сделать первый шаг. Судя по лицу мамы, ребенок Вивея (24 годика), только что не то что впервые пошел, а бодро потопал прямо по воде.

— Ну мам, что такое? Не надо расстраиваться. — Я приблизилась к ней и она, распахнув руки, со всхлипом, приняла меня в свои объятия. Ох, очень много объятий на сегодня.

— Я не расстраиваюсь, Вея. Я… Ты впервые поздравила… С праздником…

Вот, что я говорила? Мои первые шаги! Сегодня Вивея впервые… Что?!

— Погоди. — Я чуть отстранилась, чтобы заглянуть в мамины глаза и замечая, что рост у нас совершенно одинаковый. — Ты о чем? Ведь были же…

Я стала лихорадочно перебирать в уме праздники: День благодарения, День матери, Дни рождения родителей, бабушки и деда, Рождество, Новый год… И я поняла, что ни одна важная дата в этом году не осталась в моей памяти. Никакого события. Подарки? А они были? Вроде были. Я помню какие-то свертки в яркой упаковке, которые яркими пятнами вспыхивали в период моей абсолютной и всепоглощающей прострации. Может, я недооценивала размер катастрофы?

— Прости… — Проговорила я, не зная, что еще можно сказать.

Мама прижала обе ладони, с тонкими изящными пальцами и блестящими кольцами на них, к моим вискам. В них уже стала пульсировать боль, поэтому ее прикосновения стали для меня как приятно лекарство, заставляя прикрыть глаза.

— Тебе не за что извиняться, Вея. Я люблю тебя. Папа любит тебя. Мы просто очень хотим, чтобы у тебя все было хорошо.

Я на силу растянула губы в улыбке. Неожиданно накатившая тоска велела мне скорее бежать в комнату и запереться. Но счастье и надежда в глазах мамы пригвоздили меня к полу, как кандалы. Я не одна в этом мире, и я ответственна не только за себя, но и за них. За родителей. Слишком долго я была эгоисткой.

— Мне надо переодеться, а потом мы могли бы позавтракать? — Предложила я.

Не знаю, что со мной сделают эти резкие переходы в «мир живых», но кто не рискует…

— Здравствуйте, Вы к кому? — Остановил меня женский голос из-за стойки-ресепшн цвета металлик.

— Джонас Прей. — Ответила я в сотый раз за этот день. Кабинет отца находился на двадцатом этаже, и слишком много людей на пути пытались выяснить мои мотивы прибытия сюда. Ну, до того момента, пока они не вглядывались в мое лицо и не понимали, кто перед ними. Эта девушка, миниатюрная шатенка, тоже оторвалась от своего компьютера не сразу.

— А у вас записано? — Взгляд густо-накрашенных глаз снова метнулся в экран монитора, наверняка выискивая там меня. Хоть бы имя спросила для проформы.

— Я по блату. — Хмыкнула я, берясь за круглую дверную ручку, и на автомате поправляя девушку: — И не «записано», а «назначено».

Этот страж в юбке сразу вскочила со своего места, намериваясь, наверное, грудью защищать дверь босса.

— Стойте, вам нельзя! Мистер Прей ждет…

— Мелани, оставь.

Знакомый голос не дал этой Мелани и дальше брызгать слюной. Я обернулась и увидела Коула. Как всегда рыжий и обаятельный. Если честно, раньше я считала, что парням с рыжими волосами не идут деловые костюмы, но Коул стер это предубеждение из моей головы.

На парне темно-серый пиджак и бледно-розовая рубашка. Волосы уложены наверх и открывают лоб. Красота. Только вот после сцены у меня дома я не уверена, что готова дать ему «пять» при встрече.

— Коул… — Мелани вместо приветствия выдохнула имя парня и очаровательно улыбнулась. Наверное, внешний вид рыжего не только на меня произвел впечатление.

Он кивнул, даже не поворачиваясь в ее сторону. Взгляд светло-карих глаз был прикован ко мне, как будто лицезрел, как у меня в середине лба рог вырастает.

Если честно, в первую секунду я даже растерялась. В связи с этим мой рот было открылся, чтобы задать совершенно потрясающий и невероятно вежливый вопрос, что-то в стиле «Оу, Коул, какой приятный сюрприз! А что ты здесь делаешь?». Но мозг вовремя включился, и не дал задать парню, который работает в этой компании уже год, такой интересный вопрос.

— Привет, Коул. Ты ее знаешь? — Поинтересовалась секретарша, как будто меня не было рядом. Девчонка явно не местная и не в курсе ситуации. Это довольно необычно для работников папы, но лишь мне на руку.

— Да, и очень неплохо. — С усмешкой и как-то двояко заявил рыжий, все еще не сводя с меня глаз. Может все-таки проверить лоб на наличие отростков?

К слову о секретаршах, моя милая Эшли имела обыкновение называть подобных девиц, у которых грудь была более выражена, чем интеллект, секретутками. Вспомнив эту теорию, я бросила взгляд в сторону девушки. Оу, и правда, синяя рубашка была застегнута на меньшее количество пуговиц, чем положено в приличном обществе.

— Привет. — Голос Коула, явно обращенный ко мне. Снова привлек внимание.

— Привет? — Я вскинула одну бровь вверх. — И всего-то? А как же попурри из: «Мой доктор прописал мне витамин U» и «Ты квитанция штрафа? Ведь ты «прекрасна»*. — Использовала я его обычные формы приветствия. — Или твой томик «Как склеить девушку за три слова» исчерпал себя?

Кроме шуток, рыжий использовал на меня весь запас устойчивых выражений. Не думаю, что он всерьез надеялся этим закадрить меня, просто насмешить. И в последнее время ему это удавалось.

Коул улыбнулся и спрятал лицо в ладонях, делая вид, что сгорает от стыда, а затем раздвинул указательный и средний пальцы левой руки, из щели показался светло-карий глаз:

— Ну зачем ты так? При людях! — Затем он все же приблизился ко мне. Напряжение между нами, укол которого я ощутила увидев его впервые, явно спало. — Но раз ты настаиваешь, то в этой книге я еще даже не на середине страниц… И к слову, Ви, ты сегодня такая сладкая, что могла бы разорить Hershey's*.