— Да, это уже ближе к пенсии. Но я и до того был… чистильщиком, — произнес вдруг Орфорд, — пока не вышел в тираж.

— Чистильщиком? — повторила она. — Но это же…

— Об одном жалею — Грейбека не достал, — сказал Орфорд, глядя в потолок. — Не те уже мои годы. Ну да кто-нибудь другой его приголубит…

— А почему ты мне никогда об этом не говорил? — шепотом спросила Марина Николаевна.

Чистильщики — это же аврорат, особый отдел, охотники за головами! И скромный, тихий Орфорд Амбридж служил там?!

— Зачем тебе было знать о таком, Долли? — серьезно спросил он. — Гордиться особо нечем. Я своё дело делал хорошо, но работал больше по мелкой сошке. Крупняк мне не по плечу, силы не те. Жалеть о той службе не жалею, но и хвастаться не хочу.

— Может быть, если бы ты сказал, все было бы совсем иначе?

— Может так, а может, и нет. Очень уж это грязная работа, куда как хуже, чем шваброй махать, — ответил Орфорд. — Оборотни, упыри, прочая всякая тварь… Иной раз вспомнишь — вздрогнешь. Я и мамку-то твою повстречал… у оборотня отбил. Она не помнит, конечно, думает, так просто познакомились, когда я от нее бродячую собаку отогнал. Угу… Знаешь, Долли, лучше уж иметь папашу-уборщика, чем чистильщика, точно тебе говорю.

— Почему?

— Повторяю, слишком грязная работа. Бывало, как выдадут кому черную метку… что ты дергаешься? Не ту, что у Пожирателей. Просто метку, печать на приговоре, а чернила черные, вот и повелось… Не том документе, что для обычных авроров — чтоб ласты завернули и тащили на допрос или в Азкабан, нет… Мы еще над Амелией Боунс, помнится, шутили, не родственница ли она Билли Бонсу из книжки, и не мстит ли его убийцам, когда подписывает очередной приказ на ликвидацию?

— Все совершенно не те, кем кажутся, — пробормотала Марина Николаевна, сжав пальцами виски. — Но раз так… папа, ты знаешь, как действовать. В средствах вы не ограничены, я уже сказала, поэтому бери семью — и прочь из Лондона, как можно скорее!

— Принято, — ответил Орфорд, распрямил спину и вроде бы как-то помолодел. — Можешь на меня рассчитывать, Долли. Детей я в обиду не дам. Еще не позабыл, что к чему…

— Слушай, — сказала она, — а не дашь мне пару уроков? С боёвкой у меня не слишком хорошо.

— Что, прямо тут, что ли? — нахмурился он. — Здесь камеры.

— Да черт с ними, сотру запись, и всё, — фыркнула Марина Николаевна. — Пап, ну правда… Я в самом деле не умею сражаться. На дуэли еще кое-как, а в общей свалке… И профессор Флитвик такому не научит. А…

— А старый чистильщик может, — ухмыльнулся Орфорд. — Ладно. Гаси камеры, ставь щиты против магглов, это ты наверняка лучше умеешь… Сейчас покажу тебе, Долли, что можно сделать всего-то парочкой заклятий! Не боевых…

«Кажется, Снейп тоже обучался у кого-то подобного», — подумала Марина Николаевна, взяв палочку наизготовку.

Первый учебный день Марина Николаевна провела, как во сне. По счастью, занятия были только у первого курса, теория, иначе сложно сказать, как бы она выкручивалась! По правде говоря, она едва высидела два урока, сказала, что ей срочно нужно в Министерство, отправилась в свою лондонскую квартиру и счастливо проспала до самого утра.

В Хогвартс она вернулась на рассвете, успела сделать пару кругов на лыжах, и к завтраку уже вполне взбодрилась. Чего никак нельзя было сказать о Снейпе: и без того бледное его лицо казалось землисто-серым, а во взгляде читалось искреннее желание убивать.

Марина Николаевна пожалела третий курс, у которого зельеварение стояло первым в расписании, и отправилась к своему пятому. Хаффлпафф, счастье-то какое!

— Ну что, хорошо отдохнули? — спросила она учеников. — Тогда сегодня приступим к практическим занятиям с палочками!

— Ура! — был единодушный ответ.

— Нет-нет, свои оставьте в сумках, — велела Марина Николаевна. — Сперва попробуем с тренировочными. Идем в зал!

Занятие вышло… сумбурным. Сперва разбирались с цветовой палитрой, потом тестировали палочки, потом разбивались попарно… Но хоть немного потренироваться успели, и на том спасибо!

— Сдавайте, сдавайте инвентарь, — говорила Марина Николаевна, собирая палочки, — у меня следом за вами Слизерин…

— Спасибо, мадам Амбридж, это было замечательное занятие! — сказала ей Ханна Эббот и улетучилась. На мантии у нее остался десяток разноцветных пятен.

Слизерин отстрелялся очень недурно, чего и следовало ожидать, хотя кое-кто и ныл, что хочет попробовать настоящие заклинания, а не эти игрушки. Вместо ответа Марина Николаевна походя кинула в Малфоя — а это был именно он, — банальным Ступефаем, и к концу занятия тот был заляпан с ног до головы мимопролетающими и срикошетившими заклятиями. Ныть после этого он перестал, помрачнел и даже извинился за чрезмерную поспешность суждений. Да-да, так и выразился, видимо, у отца подцепил выражение…

Марина Николаевна отчистила Малфоя (левое ухо все равно осталось чуточку сиреневым) и сказала, перед тем, как выпустить на свободу:

— Не будьте чрезмерно самонадеяны, мистер Малфой. Это может стоить вам жизни.

— Да, мадам. Профессор Снейп говорит точно так же, — мрачно ответил он, повесив белобрысую голову.

— А вам не кажется, мистер Малфой, что если два преподавателя независимо друг от друга дают такую оценку вашим действиям, то у вас имеется повод задуматься?

— Да, мадам… — он еще ниже опустил голову.

— Идите и не забывайте о том, что вы староста. Не одной же мисс Паркинсон усмирять первые курсы? После каникул они совершенно распоясались!

— Ох… конечно, мадам! Я… несколько забылся. Приношу свои извинения.

— Идите и впредь не грешите, — не удержалась Марина Николаевна, проводила парнишку взглядом и тяжело вздохнула.

Снейп вот называет Поттера невыдержанным и… как только не называет, но Малфой ничуть не лучше. Только он еще и привык полагаться на всемогущего отца, а если с тем что-нибудь случится, как поведет себя Драко? Сломается или выдержит? Лучше бы не проверять!

— Вы ужасно выглядите, — искренне сказала она Снейпу через день, нагнав его в коридоре после ужина. — Третий курс рыдает. Второй в панике. Что будет завтра с пятым, я даже представить боюсь!

— Поубиваю всех к чертовой матери, — неожиданно ответил он. — И наконец-то отдохну.

— Всё настолько скверно?

— Даже хуже. И нет, Амбридж, не предлагайте дружеский спарринг, чтобы развеяться, на это я сейчас не способен.

— Да что вы, Снейп. Я вижу, сейчас вам можно предложить только огневиски, но вы вряд ли согласитесь.

— Почему бы и нет? — сказал вдруг он. — Ко мне или к вам?

— Лучше к вам, — быстро ответила она, вспомнив, в каком виде оставила утром комнаты. Скорее всего, Летти уже успела прибрать, но рисковать не хотелось. — Тут и ближе…

У Снейпа, как обычно, было полутемно, тихо и прохладно.

— У вас светобоязнь, что ли? — не удержалась Марина Николаевна, взяв стакан.

— Нет, с чего вы взяли?

— А почему вы живете в полумраке? Как вы в таком освещении читаете?

— Для меня достаточно светло, — пожал он плечами. — Видимо, особенность организма. Яркого света я не боюсь, если что, но все-таки предпочитаю рассеянное освещение. Гм… а почему вы спросили?

— Просто к слову пришлось. Снейп, что такого ужасного случилось, из-за чего вы похожи на инфери? То есть я понимаю, что случился Поттер и ваши индивидуальные занятия, но…

— Это какой-то кошмар, Амбридж, — честно сказал он и разлил по второму стакану. — Он вообще не может закрыться. Как бы объяснить… Вы видели улитку? Если дотронуться до ее рожек, она их втянет. Если продолжать ее трогать, то вся втянется под панцирь. Если грубо, это и есть суть окклюменции — кто-то тыкает тебя острым прутиком, а ты убираешь самые значимые воспоминания поглубже и прячешь под прочной скорлупой! Причем большинство людей делает это инстинктивно, стоит лишь коснуться таких мыслей…

— А Поттер? — с интересом спросила Марина Николаевна.