X Но под тяжестью тех фундаментов Не забудет гора – игры. Есть беспутные, нет беспамятных: Горы времени – у горы! По упорствующим расселинам Дачник, поздно хватясь, поймет: Не пригорок, поросший семьями, — Кратер, пущенный в оборот! Виноградниками Везувия Не сковать! Великана льном Не связать! Одного безумия Уст – достаточно, чтобы львом Виноградники заворочались, Лаву ненависти струя. Будут девками ваши дочери И поэтами – сыновья! Дочь, ребенка расти внебрачного! Сын, цыганкам себя страви! Да не будет вам места злачного, Телеса, на моей крови! Тверже камня краеугольного, Клятвой смертника на одре: – Да не будет вам счастья дольнего, Муравьи, на моей горе! В час неведомый, в срок негаданный Опознаете всей семьей Непомерную и громадную Гору заповеди седьмой. Послесловие Есть пробелы в памяти, бельма На глазах: семь покрывал… Я не помню тебя – отдельно. Вместо черт – белый провал. Без примет. Белым пробелом — Весь. (Душа, в ранах сплошных, Рана – сплошь.) Частности мелом Отмечать – дело портных. Небосвод – цельным основан. Океан – скопище брызг? Без примет. Верно – особый — Весь. Любовь – связь, а не сыск. Вороной, русой ли масти — Пусть сосед скажет: он зряч. Разве страсть – делит на части? Часовщик я или врач? Ты – как круг, полный и цельный. Цельный вихрь, полный столбняк. Я не помню тебя отдельно От любви. Равенства знак. (В ворохах сонного пуха – Водопад, пены холмы — Новизной, странной для слуха, Вместо: я – тронное: мы…) Но зато, в нищей и тесной Жизни – «жизнь, как она есть» — Я не вижу тебя совместно Ни с одной: – Памяти месть. Январь 1924, Прага, Смиховский холм – Декабрь 1939, Голицыно, Дом писателей Поэма конца
1 В небе, ржавее жести, Перст столба. Встал на означенном месте, Как судьба. – Без четверти. Исправен? – Смерть не ждет. — Преувеличенно-плавен Шляпы взлет. В каждой реснице – вызов, Рот сведен. Преувеличенно-низок Был поклон. – Без четверти. Точен? — Голос лгал. Сердце упало: что с ним? Мозг: сигнал! Небо дурных предвестий: Ржавь и жесть. Ждал на обычном месте. Время: шесть. Сей поцелуй без звука: Губ столбняк. Так – государыням руку, Мертвым – так… Мчащийся простолюдин Локтем – в бок. Преувеличенно-нуден Взвыл гудок. Взвыл – как собака, взвизгнул, Длился, злясь. (Преувеличенность жизни В смертный час.) То, что вчера – по пояс, Вдруг – до звезд. (Преувеличенно, то есть: Во весь рост.) Мысленно: милый, милый. – Час? – Седьмой. В кинематограф, или?… — Взрыв: – Домой! 2 Братство таборное, — Вот куда вело! Громом на голову, Саблей наголо, Всеми ужасами Слов, которых ждем, Домом рушащимся, — Слово: дом. Заблудшего баловня Вопль: домой! Дитя годовалое: «Дай» и «мой»! Мой брат по беспутству, Мой зноб и зной, Так из дому рвутся, Как ты – домой! Конем, рванувшим коновязь — Ввысь! – и веревка в прах. – Но никакого дома ведь! – Есть, – в десяти шагах: Дом на горе. – Не выше ли? – Дом на верху горы. Окно под самой крышею. – «Не от одной зари Горящее?» Так сызнова Жизнь? – Простота поэм! Дом, это значит: из дому В ночь. (О, кому повем Печаль мою, беду мою, Жуть, зеленее льда?…) – Вы слишком много думали. — Задумчивое: – Да. 3 И – набережная. Воды Держусь, как толщи плотной. Семирамидины сады Висячие – так вот вы! Воды (стальная полоса Мертвецкого оттенка) Держусь, как нотного листка — Певица, края стенки — Слепец… Обратно не отдашь? Нет? Наклонюсь – услышишь? Всеутолительницы жажд Держусь, как края крыши Лунатик… Но не от реки Дрожь, – рождена наядой! Реки держаться, как руки, Когда любимый рядом — И верен… Мертвые верны. Да, но не всем в каморке… Смерть с левой, с правой стороны — Ты. Правый бок как мертвый. Разительного света сноп. Смех – как грошовый бубен. – Нам с вами нужно бы… (Озноб.) – Мы мужественны будем? |
