Стихи сироте 1 Ледяная тиара гор — Только бренному лику рамка. Я сегодня плющу – пробор Провела на граните замка. Я сегодня сосновый стан Обгоняла на всех дорогах. Я сегодня взяла тюльпан — Как ребенка за подбородок. 16–17 августа 1936 2 Обнимаю тебя кругозором Гор, гранитной короною скал. (Занимаю тебя разговором — Чтобы легче дышал, крепче спал.) Феодального замка боками, Меховыми руками плюща — Знаешь – плющ, обнимающий камень — В сто четыре руки и ручья? Но не жимолость я – и не плющ я! Даже ты, что руки мне родней, Не расплющен, а вольноотпущен На все стороны мысли моей! …Кругом клумбы и кругом колодца, Куда камень придет – седым! Круговою порукой сиротства, Одиночеством – круглым моим! (Так вплелась в мои русые пряди Не одна серебристая прядь!) …И рекой, разошедшейся на две, Чтобы остров создать – и обнять. Всей Савойей, и всем Пиемонтом, И – немножко хребет надломя — Обнимаю тебя горизонтом Голубым – и руками двумя! 21–24 августа 1936 6 Наконец-то встретила Надобного – мне: У кого-то смертная Надоба – во мне. Что для ока – радуга, Злаку – чернозем — Человеку – надоба Человека – в нем. Мне дождя, и радуги, И руки – нужней Человека надоба Рук – в руке моей. Это – шире Ладоги И горы верней — Человека надоба Ран – в руке моей. И за то, что с язвою Мне принес ладонь — Эту руку – сразу бы За тебя в огонь! 11 сентября 1936 Стихи к Чехии Сентябрь 1 Полон и просторен Край. Одно лишь горе: Нет у чехов – моря. Стало чехам – море Слез: не надо соли! Запаслись на годы! Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. Не бездельной, птичьей — Божьей, человечьей. Двадцать лет величья, Двадцать лет наречий Всех – на мирном поле Одного народа. Триста лет неволи, Двадцать лет свободы — Всем. Огня и дома — Всем. Игры, науки — Всем. Труда – любому — Лишь бы были руки. На поле и в школе — Глянь – какие всходы! Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. Подтвердите ж, гости Чешские, все вместе: Сеялось – всей горстью, Строилось – всей честью. Два десятилетья (Да и то не целых!), Как нигде на свете, Думалось и пелось. Посерев от боли, Стонут Влтавы воды: – Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. На орлиных скалах Как орел рассевшись — Что с тобою сталось, Край мой, рай мой чешский? Горы – откололи, Оттянули – воды… …Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. В селах – счастье ткалось Красным, синим, пестрым. Что с тобою сталось, Чешский лев двухвостый? Лисы побороли Леса воеводу! Триста лет неволи, Двадцать лет свободы! Слушай каждым древом, Лес, и слушай, Влтава! Лев рифмует с гневом, Ну, а Влтава – слава. Лишь на час – не боле — Вся твоя невзгода! Через ночь неволи — Белый день свободы! 12 ноября 1938 2 Горы – турам поприще! Черные леса, Долы в воды смотрятся, Горы – в небеса. Край всего свободнее И щедрей всего. Эти горы – родина Сына моего. Долы – ланям пастбище, Не смутить зверья — Хата крышей застится, А в лесу – ружья — Сколько бы ни пройдено Верст – ни одного. Эти долы – родина Сына моего. Там растила сына я, И текли – вода? Дни? или гусиные Белые стада? …Празднует смородина Лета торжество. Эти хаты – родина Сына моего. Было то рождение В мир – рожденьем в рай. Бог, создав Богемию, Молвил: «Славный край!» Все дары природные, Все – до одного! Пощедрее родины Сына – моего! Чешское подземие: Брак ручьев и руд! Бог, создав Богемию, Молвил: «Добрый труд!» Всё было – безродного Лишь – ни одного Не было – на родине Сына моего. Прокляты – кто заняли Тот смиренный рай С зайцами и с ланями, С перьями фазаньими… Трекляты – кто продали, — Ввек не прощены! — Вековую родину, Всех, кто без страны! Край мой, край мой, проданный Весь, живьем, с зверьем, С чудо-огородами, С горными породами, С целыми народами, В поле, без жилья, Стонущими: – Родина! Родина моя! Богова! Богемия! Не лежи, как пласт! Бог давал обеими И опять подаст! В клятве руку подняли Все твои сыны — Умереть за родину Всех – кто без страны! Между 12 и 19 ноября 1938 |
