2 Из рук моих – нерукотворный град Прими, мой странный, мой прекрасный брат. По церковке – все сорок сороков И реющих над ними голубков; И Спасские – с цветами – ворота, Где шапка православного снята; Часовню звездную – приют от зол — Где вытертый – от поцелуев – пол; Пятисоборный несравненный круг Прими, мой древний, вдохновенный друг. К Нечаянныя Радости в саду Я гостя чужеземного сведу. Червонные возблещут купола, Бессонные взгремят колокола, И на тебя с багряных облаков Уронит Богородица покров, И встанешь ты, исполнен дивных сил… – Ты не раскаешься, что ты меня любил. 31 марта 1916 4 Настанет день, – печальный, говорят! — Отцарствуют, отплачут, отгорят, — Остужены чужими пятаками, — Мои глаза, подвижные, как пламя. И – двойника нащупавший двойник — Сквозь легкое лицо проступит – лик. О, наконец тебя я удостоюсь, Благообразия прекрасный пояс! А издали – завижу ли и вас? — Потянется, растерянно крестясь, Паломничество по дорожке черной К моей руке, которой не отдерну, К моей руке, с которой снят запрет, К моей руке, которой больше нет. На ваши поцелуи, о живые, Я ничего не возражу – впервые. Меня окутал с головы до пят Благообразия прекрасный плат. Ничто меня уже не вгонит в краску. Святая у меня сегодня Пасха. По улицам оставленной Москвы Поеду – я, и побредете – вы. И не один дорогою отстанет, И первый ком о крышку гроба грянет, — И наконец-то будет разрешен Себялюбивый, одинокий сон. И ничего не надобно отныне Новопреставленной болярыне Марине. 11 апреля 1916 5 Над городом, отвергнутым Петром, Перекатился колокольный гром. Гремучий опрокинулся прибой Над женщиной, отвергнутой тобой. Царю Петру и Вам, о царь, хвала! Но выше вас, цари: колокола. Пока они гремят из синевы — Неоспоримо первенство Москвы. – И целых сорок сороков церквей Смеются над гордынею царей! 28 мая 1916 8 Москва! Какой огромный Странноприимный дом! Всяк на Руси – бездомный. Мы все к тебе придем. Клеймо позорит плечи, За голенищем – нож. Издалека-далече — Ты все же позовешь. На каторжные клейма, На всякую болесть — Младенец Пантелеймон У нас, целитель, есть. А вон за тою дверцей, Куда народ валит, Там Иверское сердце, Червонное, горит. И льется аллилуйя На смуглые поля. – Я в грудь тебя целую, Московская земля! 8 июля 1916, Александров 9 Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. 16 августа 1916 Бессоница 1 Обвела мне глаза кольцом Теневым – бессонница. Оплела мне глаза бессонница Теневым венцом. То-то же! По ночам Не молись – идолам! Я твою тайну выдала, Идолопоклонница. Мало – тебе – дня, Солнечного огня! Пару моих колец Носи, бледноликая! Кликала – и накликала Теневой венец. Мало – меня – звала? Мало – со мной – спала? Ляжешь, легка лицом. Люди поклонятся. Буду тебе чтецом Я, бессонница: – Спи, успокоена, Спи, удостоена, Спи, увенчана, Женщина. Чтобы – спалось – легче, Буду – тебе – певчим: – Спи, подруженька Неугомонная, Спи, жемчужинка, Спи, бессонная. И кому ни писали писем, И кому с тобой ни клялись мы… Спи себе. Вот и разлучены Неразлучные. Вот и выпущены из рук Твои рученьки. Вот ты и отмучилась, Милая мученица. Сон – свят. Все – спят. Венец – снят. 8 апреля 1916 |
