«Заповедей не блюла, не ходила к причастью…» Заповедей не блюла, не ходила к причастью, Видно, пока надо мной не пропоют литию, Буду грешить – как грешу – как грешила: со страстью! Господом данными мне чувствами – всеми пятью! Други! Сообщники! Вы, чьи наущения – жгучи! Вы, сопреступники! – Вы, нежные учителя! Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, — Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля! 26 сентября 1915 «Я знаю правду! Все прежние правды – прочь!..» Я знаю правду! Все прежние правды – прочь! Не надо людям с людьми на земле бороться! Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь. О чем – поэты, любовники, полководцы? Уж ветер стелется, уже земля в росе, Уж скоро звездная в небе застынет вьюга, И под землею скоро уснем мы все, Кто на земле не давали уснуть друг другу. 3 октября 1915 «Два солнца стынут, – о Господи, пощади!..» Два солнца стынут, – о Господи, пощади! — Одно – на небе, другое – в моей груди. Как эти солнца, – прощу ли себе сама? — Как эти солнца сводили меня с ума! И оба стынут – не больно от их лучей! И то остынет первым, что горячей. 5 октября 1915 «Цыганская страсть разлуки!..» Цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь – уж рвешься прочь. Я лоб уронила в руки И думаю, глядя в ночь: Никто, в наших письмах роясь, Не понял до глубины, Как мы вероломны, то есть — Как сами себе верны. Октябрь 1915 1916[2] «Никто ничего не отнял…» Никто ничего не отнял — Мне сладостно, что мы врозь! Целую Вас через сотни Разъединяющих верст. Я знаю: наш дар – неравен. Мой голос впервые – тих. Что Вам, молодой Державин, Мой невоспитанный стих! На страшный полет крещу Вас: – Лети, молодой орел! Ты солнце стерпел, не щурясь, — Юный ли взгляд мой тяжел? Нежней и бесповоротней Никто не глядел Вам вслед… Целую Вас – через сотни Разъединяющих лет. 12 февраля 1916 «Ты запрокидываешь голову…» Ты запрокидываешь голову — Затем, что ты гордец и враль. Какого спутника веселого Привел мне нынешний февраль! Позвякивая карбованцами И медленно пуская дым, Торжественными чужестранцами Проходим городом родным. Чьи руки бережные трогали Твои ресницы, красота, Когда, и как, и кем, и много ли Целованы твои уста — Не спрашиваю. Дух мой алчущий Переборол сию мечту. В тебе божественного мальчика — Десятилетнего я чту. Помедлим у реки, полощущей Цветные бусы фонарей. Я доведу тебя до площади, Видавшей отроков-царей… Мальчишескую боль высвистывай И сердце зажимай в горсти… – Мой хладнокровный, мой неистовый Вольноотпущенник – прости! 18 февраля 1916 «Откуда такая нежность?..» Откуда такая нежность? Не первые – эти кудри Разглаживаю, и губы Знавала – темней твоих. Всходили и гасли звезды (Откуда такая нежность?), Всходили и гасли очи У самых моих очей. Еще не такие песни Я слушала ночью темной (Откуда такая нежность?) — На самой груди певца. Откуда такая нежность? И что с нею делать, отрок Лукавый, певец захожий, С ресницами – нет длинней? 18 февраля 1916 Стихи о Москве[3] 1 Облака – вокруг, Купола – вокруг. Надо всей Москвой — Сколько хватит рук! — Возношу тебя, бремя лучшее, Деревцо мое Невесомое! В дивном граде сем, В мирном граде сем, Где и мертвой мне Будет радостно, — Царевать тебе, горевать тебе, Принимать венец, О мой первенец! Ты постом – говей, Не сурьми бровей, И все сорок – чти — Сороков церквей. Исходи пешком – молодым шажком! — Все привольное Семихолмие. Будет твой черед: Тоже – дочери Передашь Москву С нежной горечью. Мне же – вольный сон, колокольный звон, Зори ранние На Ваганькове. 31 марта 1916 вернутьсяВ раздел входят и циклы стихов, завершенные позже, но начатые в 1916 г. вернутьсяСтихотворные циклы, составленные самой М. И. Цветаевой, – «Стихи о Москве», «Стихи к Блоку», «Подруга» (цикл, помещенный впереди, 1914 года) и др. – печатаются в нашем сборнике, как правило, не полностью. |
