— Тогда, если она не ответит, и мы отправимся на поиски, то сделаем это вдвоем, — твердо заявил он. Смотрел на меня, не отрывая бирюзового взгляда, поэтому речь явно шла не о верховном хранителе.

— Нет, — не очень уверенно ответила я. Чувствовалось, как он пытается давить, даже немного подался вперед, заставляя невольно отпрянув.

— Я не спрашивал твоего согласия, — пробурчал Габриэль.

— А кто тебе дал право ставить меня перед фактом? — возмутилась я, больше не пятясь, а наоборот, подалась вперед, как и он, не собираясь уступать.

— Анна! — прорычал он в ответ. В глазах пробежала Тьма. — Мы не сможем никого взять с нами, мы полетим на драконе! Эрвин, выйди! — прорычал он верховному хранителю, между прочем, находящемуся в своем кабинете.

Меня почти трясло от гнева, как и Габриэля. Он был прав — не можем. И это злило.

— Что за зверь между вами пробежал? — удивился нашей перепалке маг, но за дверь все же вышел.

Единорог пробежал. Вот кто во всем виноват. Уверена, если бы не тот случай, мы бы не успели…Не успели полюбить друг друга в этой жизни. И тогда все было бы проще.

— Зачем ты его выгнал? — возмутилась я, глядя на закрытую дверь. Руки скрестила на груди, подсознательно защищаясь.

— Мне нужно успокоиться, — тихо, но гневно проговорил он. В глазах вовсю плескалась Тьма, черными искрами захватывая океан глаз. — Эрвин не знает еще.

Я сразу поняла, о чем он. На его месте, даже несмотря на отмену казни, не рисковала бы и не спешила делиться со всеми подряд тем, что во мне проснулась Тьма. Такого рода предубеждения не исчезают за несколько дней.

— Анна… — уже мягче проговорил Габриэль.

Но я не дала договорить — перебила.

— Надеюсь, нам не придется никуда отправляться вдвоем.

Попыталась встать, но он усадил меня обратно, будто пригвоздил руками к кушетке.

— Анна, не надо злить меня еще больше, — прошипел он, приближаясь к моему лицу. — Лучше помоги успокоиться.

Я и сама уже не на шутку начинала злиться. Каким способом я должна его успокоить?!

Подняв мою кисть, сжимая запястье, заставил разжать кулак. И я поддалась. Тогда немного шершавой щекой он потерся о мою раскрытую ладонь. Сердце предательски сжалось — успокоить, утешить…

— Анна, прошу, ты нужна мне… — охрипшим голосом, прикрыв глаза, проговорил Габриэль. Разжал, обхватившую мое запястье, ладонь, и я не убрала руку. Не смогла. Прикоснулась второй рукой, погладив щетину. Я так хотела его поцеловать, еле сдерживала себя от желания расслабить нервно сжатые губы.

— Любимая, — прошептал он и открыл глаза, они вновь были чисты, как океан.

Слова, которые любая женщина рада услышать от возлюбленного, ранили меня сильнее острого меча, почти попавшего в мое сердце, и это причиняло боль. Я не могла быть с ним, ведь он не мог быть только моим.

— Габриэль, не говори так, не надо, — мягко отозвалась я, почти умоляя и неохотно убирая руки. Но он не позволил, взял мои ладони в свои, целуя их. Легкие прикосновения жгли, доставая до моих ран, скрытых глубоко внутри. — Так нельзя.

Держась из последних сил, вырвалась, поднимаясь с кушетки. Опрометью бросилась бежать из кабинета верховного хранителя. Эрвин стоял у полки с книгами, оглянулся, когда открылась дверь. Но я плохо его видела — глаза застилали слезы. Что-то во мне надломилось, почти сломалось. Больше так нельзя, иначе я скоро сдамся. А тогда… Тогда я не оставлю в себе ничего хорошего. Ничего от меня не останется.

Я забилась в угол на одном из уровней библиотеки и дала волю слезам, всхлипывая и задыхаясь, как маленькая обиженная девочка. Я тонула в собственных эмоциях. Бесконечное чувство любви к своему родному человеку, к душе — убивало. Меня тянуло к Габриэлю так, что сопротивление приносило боль, физически ощущаемую и, будто разлагающее мою душу. Гнев и обида от того, что я не могу даже сказать вслух об этом, и страх… Страшно от того, что я могу так и не сказать ему этого. В этой жизни.

Не знаю, сколько я просидела в углу, упиваясь жалостью к себе. Но когда я почти успокоилась, меня нашел Эрвин.

— Анна, — мягко обратился он.

Я еще тяжело дышала. Но, думаю, по опухшему как после атаки пчел лицу было видно, чем тут занималась.

Эрвин внимательно посмотрел на меня и протянул руку, чтобы помочь встать.

— Пойдем, — будто обращаясь к маленькой девочке, рыдающей из-за потерянной игрушки, позвал он.

Я воспользовалась протянутой рукой и пошла вслед за верховным хранителем. Он проводил меня к жилым комнатам. Ничего не говорил и не задавал вопросов, за что ему отдельное спасибо. Вообще Эрвин всегда хорошо меня понимал, хоть мы и на многие вещи имели разные взгляды, но я уверенно могу сказать, что в этом мире имею друг. Да, кстати о друзьях.

— Приведи себя в порядок, поужинай и приходи в зал совета, — опередил мой вопрос Эрвин. — Думаю, ты захочешь присутствовать, когда я буду пытаться найти Канью.

— Да, Эрвин, спасибо, — я обняла его, чмокнув в щеку, испытывая чувство благодарности к молодому магу.

Комната, к которой он проводил меня, была такая же, как та, в которой я жила раньше. С удивлением обнаружила одежду, купленную для меня в прошлый раз. Смыть дорожную грязь под относительно нормальным душем оказалось настоящим блаженством. И это занятие надолго поглотило меня.

Помимо одежды, было еще и нижнее белье, накидка темно-бордового цвета из шерсти, подбитая мехом — где только взяли так быстро? Обувь я надела ту же, в которой пришла — все-таки потеплее и удобнее туфель.

Ужин вышел поздний, в столовой уже никого не осталось, что только к лучшему. От разговоров я за сегодня устала. Отужинала в одиночестве, долго ковыряя вилкой запеченную утку и картофель.

На обитель ордена Света опустилась ночь, когда я вновь поднималась по лестнице башни. Зал совета был пуст, но мое внимание привлекла открытая дверь у лестницы, ведущей на крышу — раньше я видела ее только запертой.

Эрвин оказался наверху — любовался открывающимся с высоты видом. А посмотреть было на что. Он стоял недалеко от края, и я подошла к нему. Не было никаких защитных ограждений, и легкий прилив адреналина от близости к опасному краю отозвался жаркой и тяжелой волной в животе.

Звезды, щедро рассыпанные на чернильном небе, освещали горизонт. Внизу теплые огни окон и тонкие струи дыма от зажженных каминов. Весь магический мир как на ладони. Далекие и загадочные снежные вершины манили отправиться на их изучение. Сказочный, но опасный мир. Почему-то в этом магическом мире я менялась. Привычное мне спокойствие, рассудительность и сосредоточенность, цинизм и хладнокровие с легкостью развеивались, и на их место приходила буря эмоций, чувств, скручивающих душу в тугую, напряженную спираль, готовую раскрутиться в любой момент, лопнуть и разорвать изнутри.

— Габриэль мне рассказал, — в задумчивости подал голос Эрвин.

— О чем именно? — отстраненно уточнила я.

— О вас.

— М-м-м, — протянула я, не зная, что на это сказать. То, что он рассказал магу, меня не злило, просто было не ясно, зачем.

— Мне кажется, к Канье я испытываю нечто подобное, — с горечью произнес он.

— Сочувствую.

Маг удивленно посмотрел на меня.

— Настоящая любовь — это не залог счастья, — повторила я то, что когда-то уже сказала Канье. — Чем сильнее чувства, тем может быть больнее от них.

— Все будет хорошо, Анна, — как всегда успокоил Эрвин, — пойдем.

Мы спустились вниз, где за каменным овальным столом уже сидел Габриэль. На столе древняя карта из библиотеки. Та самая, большая часть которой сгорела, точнее, была сожжена Сизаморо.

— О, Габриэль, — поприветствовал Эрвин. — И ты здесь.

Командующий армией людей небрежно махнул рукой на карту.

— Давай начнем, — поторопил он.

Эрвин, державший в руках посох верховного хранителя ордена Света, подошел к краю стола. Коснулся одной рукой карты. Посох окутало розоватой дымкой, крупный кристалл заискрился и засветился изнутри. Маг не произносил никаких слов заклинания, как я ожидала. Но что-то явно происходило. Розовые искры вырвались из посоха, стайкой они закружились над картой.