– Когда сделаешь это, – сухо заметил одноглазый, – не забудь взять с них со всех клятву верности.

С этими словами они свернули на улицу, что вела к «Знаку Фесты». Конан расхохотался, но тут трое незнакомцев выступили перед ними, преграждая путь. Каждый держал в руке обнаженный меч. При звуке шагов за спиной, Конан торопливо оглянулся. Там оказались еще двое негодяев, преградивших им путь к отступлению. Клинок Конана со свистом вылетел из потертых шагреневых ножен. Ордо, также обнаживший клинок, развернулся лицом к тем, что наступали сзади.

– Прочь с дороги! – обратился киммериец к своим противникам. – Поищите себе более доступную добычу.

– О втором нам ничего не говорили, – пробормотал один из негодяев, с подергивающимся крысиным лицом.

Выбритый наголо здоровяк, стоявший справа от него, взмахнул мечом.

– Куда один, туда и второй, так, что ли?

– Ничего хорошего вас тут не ждет, – воскликнул Конан. Левой рукой он расстегнул застежку плаща и намотал его через предплечье.

Главарь, державшийся по центру, впервые за все время подал голос:

– Убейте их! – и нанес выпад Конану в живот.

С грациозной ловкостью хищного зверя могучий киммериец уклонился от удара. Он набросил плащ на клинок бородача, одновременно правой ногой нанося удар в пах, в то время как клинком отводил выпад бритоголового. Вожак нападавших, скорчившийся от боли, пытался выпрямиться, но тут Конан быстро развернулся и ударил его левой ногой по голове, отшвырнув прямо под ноги ринувшегося на него разбойника с крысиной мордой. Оба повалились на землю.

Помедлив мгновение, бритоголовый уставился на своих подельников, корчившихся на земле, и это стоило ему жизни. Разящим ударом Конан отсек ему голову. Фонтаном забила ярко-алая кровь. Бритоголовый рухнул на колени, а затем ничком упал в уличную грязь. Разбойник, похожий на крысу, с трудом поднялся на ноги и резво замахнулся сверху вниз, но на полпути его клинок встретился с мечом варвара и по дуге ушел к земле. При этом лезвия скользнули одно по другому. Еще мгновение – и меч Конана вонзился в грудь негодяя.

Быстрым толчком ноги киммериец высвободил свой клинок и отбросил бьющееся в конвульсиях тело рядом с первым. Теперь пришел черед вожака. Бородатый уже вскочил на ноги, пылая яростью. Пока Конан разворачивался, он успел замахнуться для удара, но тут же изумленно вытаращил глаза: здоровенный варвар присел на корточки, одновременно чертя кровавую борозду по животу главаря. Тот тоненько, по-женски взвизгнул, выронил меч и, растопырив пальцы, попытался удержать вываливающиеся наружу внутренности. Он был мертв еще прежде, чем рухнул на залитую кровью мостовую...

Обернувшись к Ордо, Конан успел заметить, как тот сносит голову второму противнику. Голова еще катилась по мостовой, а Ордо уже развернулся посмотреть, не нуждается ли в помощи северянин. Он был ранен в правую руку, и из пореза сочилась кровь; другая рана, чуть поменьше, виднелась на лбу.

– Слишком стар я стал для таких переделок, киммериец.

– Ты вечно твердишь одно и то же, – с этими словами Конан нагнулся над убитыми, чтобы проверить их кошели.

– Нет, это правда, точно тебе говорю, – настаивал Ордо. – Если бы эти болваны не болтали лишнего и не дали нам время изготовиться к бою, то порубили бы нас в капусту. И так мне чуть яйца не отрезали... Верно говорю, я стал слишком стар.

Выпрямившись, Конан обнаружил, что разбогател на шесть свежеотчеканенных золотых монет. Он подбросил их на ладони.

– Может, они и глупцы, но их точно послали за кем-то из нас. И послал их человек, готовый заплатить за убийство десять золотых. – Взглядом он указал на двоих, убитых Ордо. – Думаю, что у них ты тоже найдешь по паре золотых кругляшей.

Бормоча ругательства, Ордо склонился, чтобы обшарить несостоявшихся убийц, и действительно, обнаружил четыре монеты. Одноглазый сжал их в кулаке.

– Этот ублюдок, похожий на крысу, что-то говорил насчет того, что они не ожидали встретить двоих. Но Митра свидетель, кто же заплатит за одного из нас десять монет золотом?

Мальчишка-посыльный выскочил из какого-то закоулка в дюжине шагов от них и, завидев трупы, с истошным воплем устремился прочь.

– Давай поговорим об этом на постоялом дворе, – предложил Конан, – прежде чем соберем здесь толпу зрителей.

– С нашим-то счастьем, – пробормотал Ордо, – сегодня будет именно тот день, когда патрули городской стражи рискнут высунуть нос на улицу.

Отсюда было не так далеко до постоялого двора, но там, похоже, никто не услышал шума драки. Лишь Керин обернулась к вновь вошедшим. Поутру мало кто из художников был на ногах, и, конечно, не было такого шума, как вечером.

– Ордо! – воскликнула девушка. – Что у тебя с рукой?

– Упал на разбитый кувшин, – с невинным видом ответил тот.

Бросив на него проницательный взгляд, она скрылась, но тут же вернулась со жбаном и чистыми тряпками. Выбив пробку, она принялась поливать рану вином.

– Нет! – завопил Ордо, вырывая кувшин у нее из рук.

Она улыбнулась.

– Неужели так больно, Ордо?

– Совсем не больно, – прорычал он. – Но разве можно так тратить вино?

И он опрокинул глиняный кувшин себе в рот, свободной рукой отталкивая девушку, которая пыталась отнять у него сосуд. Когда он наконец остановился, чтобы перевести дух, Керин все же удалось вырвать у него кувшин, и оставшееся вино она вылила на тряпицу, которой протерла ему лоб.

– Сиди спокойно, Ордо, – велела ему девушка. – Чуть позже я принесу тебе еще вина.

На другом конце общей залы Конан заметил незнакомое лицо. Это был миловидный молодой человек в богато расшитой алой бархатной тунике, который сидел за столиком в углу и о чем-то болтал с Грекусом, коренастым скульптором, немало времени проводившим в обществе Стефано.

Обнаружив, что кто-то в Бельверусе желает ему смерти, Конан был склонен с подозрением относиться к незнакомцам. Он тронул Керин за руку.

– Кто этот человек, что разговаривает с Грекусом? – поинтересовался он. – По-моему, для художника он слишком хорошо одет.

– Это Деметрио-то художник? – она хмыкнула, не скрывая своего презрения. – Мужеложец и бездельник. Говорят, он остроумен и неглуп, но лично мне так не кажется. Впрочем, он способен произвести впечатление на тех людей, кто падок до внешнего блеска... Но чаще предпочитает кутить по злачным местам.

– Думаешь, это он? – поинтересовался Ордо.

Конан пожал плечами.

– Может, и он. А может, и нет.

– Клянусь Небом, киммериец, я стал слишком стар для таких дел.

– О чем это вы? – воскликнула Керин. – Нет, пожалуй, лучше мне ничего не знать. – Поднявшись с места, она потащила Ордо за собой, словно младенец, ведущий медведя. – Эту рану на руке нужно обработать целебным зельем. Винный кувшин – скажешь тоже!..

– Когда я вернусь, – через плечо бросил Ордо киммерийцу, – мы сможем отправиться на поиски первых наемников для Вольного Отряда. Спасибо нашим врагам!

– Решено, – откликнулся Конан, поднимаясь с места. – А я пока схожу за тем мечом. Наверняка его тоже удастся продать за пару монет.

В комнате наверху киммериец приподнял расшатанную половицу и извлек из укрытия меч со змеевидным лезвием. Из крохотного окошка свет упал на блестящую сталь, отразился на витом серебре крестовины... Конан почти физически ощущал исходящее от него дыхание зла.

Распрямившись, он завернул клинок в свой плащ, – даже просто держать его в руках было ему неприятно. Такой тошноты он не испытывал даже когда впервые убил человека.

Вернувшись в общую залу, Конан обнаружил, что мужчина в алой бархатной тунике стоит у подножия лестницы, прижимая к носу надушенный платок, и бросает по сторонам томно-беспечные взгляды.

Однако от внимания киммерийца не ускользнуло, что рукоять меча вельможи изрядно потертая, а на правой руке видны мозоли, какие бывают только у фехтовальщиков. Конан двинулся мимо.

– Прошу тебя, погоди, – обратился к нему худощавый незнакомец. – Мое имя – Деметрио. Я собираю древние мечи и случайно услышал, что ты владеешь таким оружием и желаешь его продать.