- Просто скажи мне, чего ты хочешь.

- Я хочу знать правду. Ты и Бен...

- Мы были друзьями. - Тим уже думал об этом. Он не сможет спасти свою репутацию в школе. Канзас повторялся заново, но он должен был сделать всё, что мог, чтобы отвлечь внимание от Бена. - Его отец знает моего отца, так что, когда я только переехал сюда, мы пару раз тусовались вместе.

- А потом?

- А потом началась учёба, и мне нужно было думать о своём социальном статусе.

- О котором тебе следовало подумать вчера, прежде чем ты накинулся на Брайса.

- Может быть, - сказал Тим. - Слушай, я не хотел смотреть, как избивают Бена. Он нормальный парень, даже если гей. За этим не стоит ничего большего. Если что, я, наверное, остановил Брайса от убийства и спас от ареста.

В трубке было тихо. Затем Стейси произнесла:

- Что ты будешь делать? В смысле, когда лето закончится.

- Пойду в другую школу. Может быть, в частную. Я не знаю. Я не вернусь.

- Наверное, это к лучшему, – почти грустно проговорила Стейси. - Я бы исправила это, если бы могла, но даже Дэррил требует твоей головы.

- Я понял, - вздохнул Тим. - А Криста?

- Ну, это едва ли сработает, верно? Либо она должна потерять всех своих друзей и поменять школу, чтобы быть с тобой, либо она двинется дальше.

Тим закрыл глаза.

- Как ты думаешь, что она сделает?

- Что угодно, что я ей скажу, - как ни в чём ни бывало сказала Стейси.

- Меня не будет рядом, так что... 

Он позволил предложению повиснуть.

- Я посею семена в её пустующей головке, - сказала Стейси, - но не буду бросать её за тебя.

Ох, что ж. Попытка не пытка. Однажды Тим уже делал это. Сможет сделать и снова.

- Что ж, - сказала Стейси, - полагаю, это прощание.

- Подожди! Мне нужна услуга. В смысле, думаю, ты мне должна.

Стейси усмехнулась.

- Я ничего никому не должна.

Но Тим всё равно должен был попробовать.

- Просто убедись, чтобы они не насели на Бена.

- Ты действительно думаешь, что я могу контролировать то, что делает мой бойфренд?

- Да! - Тим раздражённо рассмеялся. - Ты обвела нас всех вокруг своего пальчика. Так ты поможешь?

- А почему должна? - надавила Стейси.

Тим сглотнул. Ему придётся осмелиться, один последний раз.

- Ты знаешь, почему.

На этот раз в трубке было тихо так долго, что Тим задумался, не сбросила ли она вызов.

- Полагаю, Молли Десаи была права насчёт милашек.

- Не говори Кристе. 

Он не знал, почему это было важно. Может быть, потому, что он не хотел, чтобы она думала, что всё между ними было спектаклем.

- Последнее, что мне нужно, так это чтобы она плакала ещё и из-за этого. - Стейси сделала паузу. - Полагаю, избивать гея - это как бить девушку. По крайней мере, я постараюсь убедить в этом мальчишек и заставлю их чувствовать себя тряпками, если такая мысль взбредёт им в головы. Они не тронут Бена, пока не захотят лишиться мужества в глазах школы.

- Звучит хорошо. - Это лучшее, что кто-либо мог сделать. Он надеялся, что Бен пройдёт через выпускной год без каких-либо дальнейших проблем. - Спасибо.

- Считай это прощальным подарком. Скорее Бену, чем тебе, я так полагаю. Спасти твой социальный статус не в силах даже я.

- Я могу о себе позаботиться.

- Нет, если Брайс получит второй шанс, - сказала Стейси. - Так что ты будешь с собой делать, мистер Уаймэн?

- Продолжать бежать. - Тим вздохнул в трубку. - Это я умею лучше всего.

Остин, 1999 год

Тим водил пальцем по спине Трэвиса Кингстона, играя в "соедини точки" с веснушками, рассыпанными по его плечам. Простыни были спущены до пояса, утреннее солнце уже пекло. Трэвис зашевелился и зевнул, проводя рукой по копне своих каштановых волос. Тим мог представить, как тот перекатывается, приветствуя день, и крадет поцелуй у него, несмотря на утреннее дыхание. Вместо этого Трэвис подскочил и, как всегда, перевернулся и сел прямо.

Он опустил взгляд на Тима, который одними губами практически произнёс слова вместе с ним: - Мы не должны были этого делать.

- Но ты был пьян, - закончил Тим, со вздохом падая на спину.

- Да!

- Как и я. Как и всё грёбаное братство, но ты ведь не видишь их с нами в кровати?

- Не будь таким отвратительным.

Пока Трэвис выбирался из постели, Тим смерил его оценивающим взглядом и пожелал, всего раз, чтобы у них могло быть нормальное утро. Что какими бы они ни были закрытыми, они понимали, что дверь заперта, их товарищи по братству пытаются проспаться, и этот уединённый момент идеален для маленького веселья.

Вместо этого Трэвис сбил пустые пивные бутылки, слезая с кровати, с выражением паники на лице спеша остановить их, чтобы они не раскатились слишком далеко по полу. Будто шум выдал бы то, что они с Тимом сделали - что делали всегда, будучи пьяными.

Это была не совсем правда. Иногда Тим был трезвым, как в первый раз, когда Трэвис спотыкаясь вошёл в их комнату и забрался в кровать Тима, совершенно случайно.

Верно.

- Я в душ, - сказал Трэвис, одной рукой хватаясь за дверную ручку, а в другой держа чистую одежду. Он смотрел на Тима так, будто тот упускал очевидное.

- И? - подтолкнул Тим.

- И ты в моей кровати!

В такое время в их комнату никто бы не пришёл, а если бы и пришёл, Тим сомневался, что кто-то помнил, какая кровать кому принадлежит. Но он знал, что Трэвис будет стоять на месте как идиот, пока он что-нибудь не сделает, так что Тим вылез из кровати и неторопливо почесался, давая Трэвису хорошо рассмотреть свой утренний стояк. С покрасневшим лицом и сжавшейся челюстью Трэвис отвернулся, отказываясь смотреть.

Тим хотел быть весёлым, но теперь он разозлился. 

- Тупая деревенщина, - фыркнул он, шагая к своей кровати и отдёргивая одеяла, чтобы лечь. Он даже положил на голову подушку, пока не услышал, как закрылась дверь в спальню. Затем он отбросил подушку в сторону и простонал.

Дело было в том, что Трэвис ему нравился. Они познакомились как новички Техасского университета, давшие клятву верности братству, элитному Альфа-Тета-Сигма, тому же братству, к которому принадлежал его отец. Только он не мог представить, как его отец проходит через посвящение. Большинство испытаний были безобидными и дурацкими, например, правильно ответить на тривиальные вопросы или поотжиматься. Или на перегонки съесть в одиночку большую пиццу, глотая пиво после каждого куска. Иногда им подолгу приходилось не спать или упражняться до упада. Но хуже всего было, когда их делили на команды, вручали крем для бритья и бритвы и велели полностью брить друг друга, от шеи и ниже.

Тим оказался в паре с Трэвисом, этот опыт был каким угодно, но не эротичным. Для него, по крайней мере. Трэвис порезал его так много раз, что Тим переживал за сохранность своего хозяйства, так что самоконтроль не был проблемой. Трэвису не так повезло. Может быть, Тим был немного слишком осторожен с бритвой, потому что когда он добрался до его лобка, Трэвис начал твердеть. Товарищи по братству ходили вокруг как сержанты-инструкторы, крича, чтобы каждая команда была первой, но также у Тима были подозрения, а не вылавливают ли они тем самым геев.

Поэтому Тим начал говорить о своей бабушке и о грибке на её ступне, который захватил всю её ногу и ужасно пах, пока поедал её плоть. Конечно, всё было выдумано, но описания Тима были достаточно отталкивающими, чтобы Трэвис взял себя под контроль. Их команда закончила не первой, но они не были и последними. Они попали в братство. После этого Тим не часто пересекался с Трэвисом, до второго курса, когда их сделали соседями по комнате.

Тим никогда не думал, что в итоге они будут спать вместе, или что Трэвис понравится ему больше, чем как товарищ по братству. Не то чтобы интерес Тима ничем не был вызван. Трэвис разговаривал с деревенской протяжностью, с таким акцентом, который у всех ассоциировался с жителями Техаса. В районе Хьюстона все разговаривали нормально, разве что говорили "эй, вы", а не "эй, ребята". Остин не сильно отличался, но в некоторых местах, таких как Даллас, акцент мог быть таким же преувеличенным, как показывали по телевизору. Так разговаривал Трэвис, и это, вкупе с веснушками, придавало ему шарм деревенского мальчишки.