- Он был слишком далеко. - Бен раздражённо покачал головой. - Не знаю я!

- Нет, ты не знаешь. - Тиму хотелось кричать, но он не смел рисковать быть услышанным, так что вместо этого его голос превратился в едва контролируемое рычание. - Ещё ты не знаешь, что твои родители сейчас говорят полиции. С кем ты сегодня гуляешь, по их мнению?

Бен скрестил руки на груди, встречая хмурость Тима своей собственной.

- Слушай, я скажу им, что сосал у Дэниела. Проблема решена.

- Они видели меня, - подчеркнул Тим, его голос надломился. - Мы облажались!

- Нет, не облажались.

Бен протянул руку, будто собираясь проявить сентиментальность, но Тим отошёл назад.

- Да, облажались. Всё улетело к чертям.

И так и будет продолжаться. В конце концов родители Тима заметят, как Бен пробирается в дом, или достаточно людей в школе выйдут на первый план со своими историями и наблюдениями. Пока что он мог только отбиваться от сплетен. И как в Канзасе, всё восхищение им теперь превратится в ненависть. Ему нравился Бен, может быть, даже больше этого, но в итоге об их отношениях станет известно всем. Хуже всего, его мать никогда не перестанет плакать, если узнает. Его родители совсем отвернутся от него. И за что? Не то чтобы они могли пожениться или жить вместе. Со слов Бена всё казалось возможным, когда на самом деле все совсем наоборот.

То, что было между ними, не было любовью. Это была зависимость. Даже сейчас, от взгляда на Бена, тело Тима кричало о необходимости быть рядом с ним, обнимать его, даже если это разрушит их обоих.

- Боже, что я позволил тебе сделать со мной?

- Сделать с тобой? - Бен не верил своим ушам, придвинувшись опасно близко к нему. - Я ничего не "делал". Знаешь, это не выбор. Это тот, кто ты есть!

Но у Тима был выбор. Он был с девушками раньше и мог быть снова. Но не тогда, когда рядом Бен.

- Отвали от меня.

Тим толкнул его и попытался уйти, но Бен поймал его за руку и развернул обратно.

- Ты не можешь это контролировать! - хватка Бена была крепкой, слова отчаянными. - Ты не можешь просто оттолкнуть меня и ждать, что я перестану чувствовать...

Нет! Тим не хотел этого слышать!

- Я так больше не могу! - Он отдёрнул свою руку, но Бен не оставлял его в покое, подходя ближе. Он знал. Если Бен прикоснётся к нему, он знал, что Тим был слишком слаб, чтобы устоять. Он снова толкнул Бена, наполовину ослепнув от слёз в глазах. - Всё кончено! Иди домой.

Бен покачал головой, отказываясь принимать слова Тима. Когда он снова попытался подойти ближе, Тим толкнул его достаточно сильно, чтобы Бен упал на землю, с широко раскрытыми глазами. Бен ухватился за траву, глядя на него в полном неверии, возможно, потому что никогда за миллион лет не поступил бы так с ним. Тим ненавидел себя больше, чем когда-либо. Боль и шок на лице Бена убивали его, поэтому он отвернулся и пошёл обратно в дом.

Конечно, дурацкая вечеринка перекочевала в гостиную, все головы повернулись в его сторону, когда он вошёл.

- Это наш сын, Тимоти, - объявила его мать.

Он остановился на пути вверх по лестнице и посмотрел на них - все эти счастливые парочки, разодетые в лучшие наряды и с сияющими глазами глядящие на него поверх своих напитков. Мальчик-девочка, мальчик-девочка, мальчик-девочка. Они существовали парами, и никто никогда не поставил бы под вопрос их право на это. Тим презирал их за то, что они нормальные, счастливые.

- Всё в порядке? - спросил его отец с толикой предупреждения в голосе.

- Игра была жёсткой.

- Он играет в бейсбол, - объяснила его мать.

Раздался хор понимающего бормотания. Конечно же! Из-за чего ещё парню расстраиваться?

Тим развернулся и потащился наверх в свою комнату, запирая дверь на ключ. Он оставил свет выключенным, чтобы видеть, что творится за окном. Там, немного сбоку, с опущенной головой стояла тёмная фигура, у которой дрожали плечи. Бен продолжал стоять на месте, ожидая возвращения Тима, ожидая, что он исправит ужасные вещи, которые натворил. Но он не станет этого делать. Тим наблюдал за ним, отступив на шаг от окна, чтобы его нельзя было увидеть, и присоединился к Бену в его слезах. В конце концов, одинокий силуэт покачал уставшей головой и исчез в ночи.

На телевидении не было никаких счастливых гей-пар. Никакого президента-гея в сопровождении его симпатичного и очаровательного "первого джентльмена". Не так давно Эллен ДеДженерес сделала каминг-аут, и СМИ взорвались, заставляя Тима ёжиться так же сильно, как это заставляло усмехаться Бена. Бен видел в этом прогресс, в то время как Тим считал это доказательством того, что мир их не примет, что быть геем - Очень Большое Дело. Он предполагал, что может назвать имена нескольких музыкантов, которые открылись, как только их банковские счета стали достаточно большими, чтобы сделать их неприкасаемыми, но Тим не знал, состоял ли кто-то из них в здоровых длительных отношениях.

Возможно, Бен знал. Если бы Тим позвонил ему прямо сейчас, он, наверное, на одном дыхании выпалил бы список вдохновляющих образцов для подражания. Опять же, он никогда не делал этого раньше, и Бен никогда не сдерживался в попытках убедить Тима, что быть геем нормально. Ирония состояла в том, что в одном Бен наконец убедил Тима, но ценой этой правды стало прощание.

Тим был геем. Должен был быть, потому что всё у него внутри неустанно болело. Он никогда ни к кому такого не чувствовал. Криста была скорее необходимостью, Карла - странным видом увлечения, но ни они, ни девушки до них не вырезали свои имена в его сердце так, как сделал Бен. И не переплетались так сильно с его душой, что он задавался вопросом, кто он без них. Он любил Бена, но это ничего не меняло.

Он не мог снова пережить Канзас, не мог вынести тяжести всей этой ненависти. И его родители - они и так едва ли у него были. У них наконец появится оправдание, чтобы избавиться от него, бросить его в военную академию или в пансион, и оставить его там гнить. Тогда у них будет свобода жить своими жизнями, как они и намеревались, в то время как Тим останется ни с чем.

Он не выносил эту мысль. Может быть, он мог бы справиться с потерей отца, но не матери или бабушки, с её большими раскрытыми объятиями. Она была такой же католичкой и плакала бы ещё сильнее из-за того, что Тим загоняет себя в ад.

Трус.

Это слово выделилось больше всего в следующий раз, когда Тим услышал пение Бена. Он знал, что Бен будет на школьном шоу талантов, выступая с песней вместе с Эллисон. Они месяцами репетировали. Тим не хотел идти, но друзья его подтолкнули, не желая пропустить издевательства над лузерами. Но даже они взяли перерыв от бросков оскорблениями, когда запели Бен и Эллисон.

Бен нашёл Тима, оглядывая зал до тех пор, пока их глаза не встретились. Затем Бен начал петь как никогда раньше. Его голос всегда поднимал Тима на новые эмоциональные высоты, но сейчас он сбил его, резал с такой же силой, с какой однажды вылечил.

Куплеты песни не могли быть более подходящими, созданные именно для него, и слово "трусливый" жалило больше всех. Потому что это была правда. То, что сердце "промёрзло" тоже выделялось, но скорее, как мудрое поучение. За проходящие недели Тим пытался убить свои эмоции, подавить свою любовь к Бену. В конце концов, он наловчился. Он порвал письмо, которое Бен оставил в его шкафчике, в котором говорилось, что от полиции не будет никаких проблем. И когда Тим пошёл в свою мастерскую и ножом для бумаги разрезал на кусочки картину с лицом Бена, он не чувствовал ничего. Почти.

Были вечеринки и были друзья, и когда родители Тима всё же обращали на него своё внимание, не было горя или ненависти. Скорее Тим так мог сказать о себе, когда смотрелся в зеркало. Но он продолжал себя ломать, потому что только это и можно было сделать. Просто двигаться.

Однажды вечером, когда раздался звонок в дверь, Тим остался в кровати. Некоторое время он был на грани, ожидая, что Бен сделает что-нибудь сумасшедшее, но у него больше не было этого страха. Не после того, как Бен спел. Он почувствовал резкую боль сомнения, когда его мать позвала его снизу, но её голос звучал слишком счастливо, чтобы гостем был Бен. Вскоре он увидел, почему.