— И здесь ты себя чувствуешь так же? — предположил Джош.

— Когда-то меня бросили родители, — сказал Редди горько. — Теперь же сам Господь Бог отказался от нас.

Какое-то время они сидели молча. Наполненное пусть даже чужими звездами ночное небо казалось невероятно огромным. Байсезе вдруг стало так одиноко, как никогда не было за все время после Слияния, и она вновь затосковала по Майре.

— Редди, твои родители хотели как лучше, не так ли? — мягко сказал Абдикадир. — Просто в тот момент ты не понимал, что тогда чувствовал.

— Ты полагаешь, что тот, кто несет ответственность за все, что случилось с миром, не важно, Бог он или нет, на самом деле хотел как лучше? — спросил Джош.

Абдикадир пожал плечами.

— Мы — люди, а мир изменила сила, которая явно выходит за грань человеческих возможностей. Правильно ли будет ожидать от нас, что мы сможем понять ее мотивы?

— Ну да ладно, — сказал Редди. — Но скажите мне вот что. Найдется ли среди нас хоть один, кто действительно считает, что за всеми этими вмешательствами кроются благие намерения?

Ему не ответил никто.

Коля вдруг понял, что их корабль начал свой последний виток вокруг Земли, и с грустью подумал, что этот виток может оказаться последним не только для них, но и для всего человечества. Однако необходимые приготовления все равно должны были быть сделаны, и когда они с ними покончили, то стали работать совместно так же сплоченно, как и в тот день, когда их странное путешествие началось.

Первым делом необходимо заполнить жилой отсек барахлом и остатками содержимого посадочного аварийного запаса, которое они уже успели «приговорить». Сейбл перенесла свою случайно найденную любительскую радиостанцию, так как устройство еще могло им пригодиться после посадки.

Пришло время надеть скафандры. Они делали это по очереди в бытовом отсеке. Сначала Коля натянул на себя эластичные штаны, достаточно тугие для того, чтобы не дать содержащимся в организме жидкостям отойти от головы. Тем самым можно было избежать потери сознания после приземления. Штаны имели огромное значение, но при этом были ужасно неудобными. Теперь ему предстояло засунуть себя непосредственно в скафандр. Сначала ему нужно было просунуть ноги в отверстия в районе живота. Внутренний слой скафандра был воздухонепроницаем, а внешний — изготовленный из жестких искусственных волокон — был снабжен карманами, змейками и клапанами. Под действием силы тяжести Коля никогда бы не смог надеть эти доспехи без посторонней помощи. Но здесь он плавал по всему отсеку, пока наконец его ноги не оказались там, где надо, руки — в рукавах, а спина ощутила удобную опору. Криволапов привык к своему скафандру. Тот даже пах, как хозяин, и в случае катастрофы спас бы ему жизнь. Но после долгого времени в невесомости Коля чувствовал себя в нем так, словно его заперли внутри тракторной покрышки.

Одевшись, он направился в спускаемый модуль. Все трое пристегнули ремни. Муса подождал, пока они наденут свои шлемы и перчатки, после чего проверил давление в их скафандрах.

В последний раз «Союз» пролетал над Индией, и в последний раз они были в зоне приема радиосвязи с Джамрудом. Маленький громкоговоритель, который Сейбл прикрепила к своей радиостанции, ожил и заговорил трещащим голосом:

— Отик вызывает «Союз», прием. «Союз», это Отик, прием…

— «Союз» на связи, — ответил Муса. — Как настроение у нашего верного оператора?

— Этот дождь меня просто достал. Но лучше скажите, как дела у вас.

Муса взглянул на свою команду.

— Мы пристегнулись и теперь сидим, как три жука на солнышке. Все системы в порядке, несмотря на то, что мы провели на орбите больше времени, чем планировалось. Мы готовы к посадке.

— А ваш «Союз» — еще крепкий старик, правда?

— Согласен. Жаль будет с ним расставаться.

— Муса, вы же понимаете, что мы не сможем отследить вас, поэтому не будем знать, где вы приземлились.

— Зато мы знаем, где вы, — ответил Муса, — и сами найдем вас, друг мой.

— Да поможет нам Бог и Карл Маркс.

Неожиданно Коля почему-то сильно захотел, чтобы связь с Джамрудом не исчезала. Им всем было известно, что Кейси и его люди — такие же заброшенные в этот незнакомый мир, такие же потерянные и беспомощные, как и они. Но ведь голос Кейси, который пробивался к ним с этой планеты, принадлежал двадцать первому веку, и слышать его для них было все равно, что иметь возможность вновь очутиться дома.

— Я должен кое-что сказать. — Муса приложил руку к своим наушникам. — Кейси, Байсеза, Абдикадир, Сейбл, Коля — все вы. Мы далеко от дома. Нам предстоит совершить путешествие, о причинах которого мы можем лишь догадываться. И мне кажется, что всем абсолютно ясно, что этот новый мир, сшитый из разрозненных лоскутков времени и пространства, — не является нашим. Пусть он и собран из кусочков Земли, но это не наша Земля. Поэтому я считаю, что мы не должны называть эту новую планету Землей, как называли свою. Нужно дать ей новое имя.

— Например? — поинтересовался Кейси.

— Я уже думал над этим. Мир. Давайте назовем ее «Мир».

— Ты хочешь назвать планету в честь давней российской космической станции? — зло подколола его Сейбл.

— Я понимаю, — сказал вдруг Коля. — В русском языке слово «мир» может иметь значение «планета» и значение «мир», то есть время, когда нет войны.

— Нам внизу эта идея нравится, — сказал Кейси.

— Стало быть, Мир, — сказал Муса.

Сейбл пожала плечами.

— Ну вот, планету ты назвал, Муса. И как это нам поможет?

— Знаете, — тихо сказал Коля, — я не перестаю думать о том, где бы мы сейчас были, если бы не оказались именно в том кусочке неба, именно в тот момент.

— Слишком много философской болтовни для такого деревенщины, как я. Я даже от дождя… спастись… моя шея.

Муса и Коля переглянулись.

— Ваш сигнал прерывается, — предупредил Муса.

— Да… похоже на то… мы вас теряем…

— Что ж, до скорой встречи, Кейси…

— …раз уж радушно встретит вас некому. Добро пожаловать в ваш новый дом… добро пожаловать в Мир.

Сигнал с Мира пропал.

Почти с первыми лучами солнца Байсеза и Абдикадир вышли из крепости и направились к месту падения вертолета. Дождь, начавшийся еще вчера, шел всю ночь и ни на минуту не утихал. От его капель на грязном учебном плацу оставались крохотные кратеры. На пару секунд Абдикадир отогнул полы капюшона своего пончо и подставил лицо дождю, чтобы попробовать воду на вкус.

— Соленая, — сказал он. — Где-то бушуют большие шторма.

Напротив вертолета был сооружен навес. Под его парусиной ютились британцы и Кейси, с ног до головы покрытые грязью так, что можно было подумать, что они сами вылеплены из грязи. А вот на Сесиле де Моргане был, как обычно, его дорогой костюм, который смотрелся на нем все так же элегантно, несмотря на несколько брызг, попавших на ткань. Этот человек не нравился и никогда не понравится Байсезе, но она восхищалась его неповиновением силам природы.

Капитан Гроув попросил Кейси сделать короткий доклад о том, что им удалось узнать о состоянии планеты до этого времени. Поэтому Кейси, опираясь на костыль, начертил куском мела на фюзеляже вертолета контуры мира в проекции Меркатора.

— Ладно, — сказал он оживленно. — Сначала большая картинка.

Дюжина офицеров и гражданских, находившихся под ненадежной защитой пристройки, столпились вокруг него, чтобы увидеть, как изображения изменившегося мира мерцают на фюзеляже.

Форма континентов оставалась практически прежней. Но на территории внутри береговых линий, словно лобзиком, были вырезаны неравномерные куски коричнево-зеленого и серо-белого цвета, благодаря чему можно было видеть, как фрагменты различных эпох распределились по планете. Слияние перенесло в Мир немного людей. Ночная сторона планеты была почти полностью погружена во тьму, которую прорывала горстка широко разбросанных смелых и дерзких костров, разведенных людьми. Погода тоже не радовала. В океанах вскипали мощные шторма, которые устремлялись к полюсам или в сердца материков, и грозы освещали континенты ветвистыми фиолетово-серыми молниями.