Редди по обыкновению пустился в рассуждения о будущем:

— Нас так мало. Мы уже убедились, что кто-то как будто гигантской косой прошелся по землям от Джамруда и по всему побережью Аравии. Люди встречаются редко. Но мы продолжаем видеть в этом лишь недостаток, тогда как нам стоило бы считать это скорее благоприятной возможностью.

— Это ты о чем? — пробормотал Джош.

Редди Киплинг снял очки и протер глаза, которые казались маленькими и глубокими.

— Наша Британская империя исчезла, ее смело, как карточный домик сметает ветер. Вместо нее мы получили это… Мир, новый мир, чистый холст. И возможно, что мы, мы немногие, являемся единственными в этом мире, кто имеет понятие о рациональном мышлении, науке и цивилизации.

— Справедливо подмечено, Редди, — улыбнулся Абдикадир. — Но в Мире не так много англичан, чтобы воплотить эту мечту в жизнь.

— Но английская кровь никогда не была чистой. И это не плохо. Английская нация появилась в результате оказываемого на нее влияния, которое испытывала начиная со времен величественного господства Римской империи, вплоть до прославляющей пылкий ум демократии. Значит, тогда мы должны начать строить новую Англию, прямо здесь, в песках Аравии. И выковать новый английский народ! И мы можем основать свое новое государство, с самого начала заложив в его основу твердые английские принципы. Каждый человек абсолютно свободен до тех пор, пока он не нарушает права своего соседа. Быстрое и равное правосудие перед Богом. Терпимость к вероисповеданиям и мировоззрениям любой формы и вида. Мой дом — моя крепость. Ну и все в таком духе. Это поможет нам избежать лишних усилий.

— Звучит замечательно, — сказал Абдикадир. — Но кто будет правителем новой мировой империи? Можем ли мы доверить ее Александру?

Редди засмеялся.

— Александр достиг поразительных высот для своего времени. Но он — милитаристский деспот, даже хуже — дикарь из железного века! Вы же видели то идолопоклонничество на берегу моря. Возможно, под его доспехами действительно спрятаны необходимые задатки — он ведь долго путешествовал в обществе греков, — но все же он не тот, кто нам нужен. В настоящее время лишь мы, цивилизованные люди, можем управлять новым миром. Пусть нас мало, но у нас есть оружие, — тут он лег на спину и завел руки за голову. — Я так это и вижу. Да запоют кузнечные горны! Меч принесет мир, а мир принесет богатство, а богатство принесет закон. Это все так же естественно, как то, что дуб вырастает крепким. И мы, которые видели это раньше, станем теми, кто будет поливать эти побеги.

Своими словами он хотел их приободрить, но Байсезе они казались пустыми, а их лагерь — маленьким далеким островком, искрой света на земле, в которой даже призраков не было.

На следующий день, прямо в дороге, Редди подкосила жесточайшая боль в животе, вызванная кишечной инфекцией. Байсеза и Абдикадир порылись в своих убывающих запасах лекарств, чтобы дать ему антибиотики, и приготовили питье из сахара и воды. Редди просил, чтобы ему дали опиума, который путешествовал вместе с ним, утверждая, что тот испокон веков использовался индийскими лекарями как обезболивающее средство. Диарея лишала его сил, и он уже не мог держать свою большую голову. Но Киплинг все говорил и говорил.

— Нам нужны новые мифы, чтобы сплотиться, — хрипел Редди. — Мифы и обряды — вот то, на чем основывается нация. Вот чего не хватает американцам, ну, вы понимаете, они — нация молодая, поэтому еще не успели обрасти традициями. Но Америки теперь нет, как нет и Англии, а это значит, что наши прежние легенды и предания утратили свою значимость… утратили навсегда.

— Но ты тот человек, который напишет для нас новые, Редди, — подыграл ему Джош, чтобы успокоить.

— Мы живем в эпоху новых героев, — продолжал Киплинг. — В эпоху, когда мир только появился. Это наша возможность. И мы должны поведать будущим поколениям о том, что мы делали, как мы это делали и для чего…

Редди продолжал наполнять воздух своими мечтами и планами до тех пор, пока обезвоживание и одышка не заставили его замолчать. Они продолжали медленно идти по огромной безлюдной пустыне.

Армия Чингисхана двигалась вдоль северной границы пустыни Гоби.

Везде, куда только мог дотянуться глаз, была бескрайняя равнина, над которой висело засоренное пылью небо. Иногда им попадались выветренные, казавшиеся усталыми холмы, а однажды вдали они заметили бегущих рысью верблюдов с высокими, пышными горбами. Когда поднимался ветер, в воздух влетала стена желтого песка и закрывала собой солнце. Коля подумал, что этот песок, который на вкус напоминал железо, мог сформироваться миллион лет назад или всего лишь месяц. Их попутчики-монголы обвязали лица тряпками, отчего стали похожи на бедуинов.

Переход пустыни продолжался. Коля был глубоко погружен в себя. Его разум, казалось, потерял способность мыслить, а все чувства притупились. Он замотал лицо в тряпье, чтобы уберечь его от пыли, и просто сидел на краю повозки, порой не проронив ни слова за день. Вопреки своему желанию Криволапов зауважал силу духа и упрямую стойкость, которые помогали монголам преодолевать огромные расстояния по своим азиатским владениям. Но он был космонавтом и однажды сумел всего за пятнадцать минут, или даже меньше, проделать путь с орбиты, такой невероятный по человеческим меркам…

На пути армии встал могильный холм, насыпанный из камней и земли. Казалось, какое-то подземное чудовище силилось вырваться из объятий пересохшей земли. Коля предположил, что это могла быть скифская могила, след людей, которые жили задолго до рождения Христа и которые так же искусно ездили верхом и были кочевниками, как и монголы.

Могильный курган выглядел свежим — ветер еще не успел слизать землю с камней, — но курган уже вскрыли и разграбили, забрав золото и ценности, которые в нем находились.

Спустя какое-то время перед ним предстал почти современный космонавту объект. Коля увидел его мельком лишь издали: бетонные амбары с железными крышами, силосные башни и что-то похожее на конвой из проржавевших тракторов. Возможно, это место было частью правительственной сельскохозяйственной программы, от которой явно пришлось отказаться задолго до Слияния. Коля задумался о таком парадоксе: вероятно, покидая Центральную Монголию, армия оставляет позади и времена ужасного правления Чингисхана — окровавленный гвоздь в обширной истории континента. Возможно, здесь, за границей этой дикой страны, осколки разбитого времени укоренились более свободно, притащив в Мир представителей очень отдаленных друг от друга эпох. Монгольские лазутчики осмотрели место и принесли несколько ржавых листов гофрированного железа, но оно оказалось никуда не годным, поэтому его выбросили.

Рельеф постепенно менялся. Они проехали мимо озера, которое лежало на теле земли высохшим соленым полотном. По его краям между камней шныряли ящерицы, и в воздух взмывали полчища мух, от укусов которых страдали кони. Коля был поражен, когда услышал печальные крики морских птиц, ведь едва ли могло найтись более далекое от моря место, чем пустынное сердце материка. Возможно, птицы летели, ориентируясь по сложной системе рек Азии, и заблудились. Очевидно, что он в похожей ситуации. Банальная ирония.

Их путешествие продолжалось.

Чтобы покинуть границы современной Монголии, армия Чингисхана должна была перейти хребты Алтайских гор. С каждым днем подъем становился все круче, земля здесь была более плодородной и богатой водой. Местами попадались даже цветы: Коля узнал первоцвет, ветреницы, орхидеи, разбросанные посреди умирающего пейзажа степной весны. Воины пересекли широкую болотистую равнину, где в сочной траве шныряли зуйки, и лошади осторожно ступали по жиже, которая достигала им лодыжек.

Армия с трудом двигалась по гористой местности. Каждая последующая долина была выше и уже предыдущей. Монголы перекликались между собой, и их голоса эхом откатывались от скал. Иногда Коля замечал орлов, чьи узнаваемые силуэты темнели на фоне свинцово-серого неба. Генералы императора тихо ворчали, что в случае засады они будут здесь почти беззащитны.