— Компанию можно понять, — настаивал Арно. — Она не хочет тратиться на обреченных…
— Это кто здесь обреченный? — Герр побледнел. — Так было раньше, но они вошли во вкус, потому что бесконтрольны. А куда идут вечные поборы с нас за безопасное оборудование? Кто видел это… оборудование?
— Болтун! — рассердился Арно. — Может, забастовку устроишь против несчастного случая? Это же случай, судьба, рок!
— Дело не в судьбе, пузатый, а в бюрократах, которые хотят жить хорошо, наживаясь на нашем страхе, — бетонщик посмотрел на коротышку через пустую рюмку. — Каждый из нас считает, что невезение — это его личное дело, а Госстрах этим пользуется…
— Трепач! Ты в карты играл, Геракл? — кипятился Арно. — Когда тебе не идет карта, тоже Страх виноват?
Герр задумчиво смотрел поверх их голов: — Был когда-то один тип, грек или турок, не помню, но звали его Софокл. Он писал, что с судьбой можно поспорить. Что человек становится равным богам, когда борется с неизбежным.
— А сколько он «меток» получил? На какой планете работал, может, на ласковой Иоле? Я бы таких болтунов нагишом за купола пускал! — Коротышка вскочил, готовый броситься на Герра, но голос Несса остановил его: — Завтра выходим на работу, ребята! Если хотите, можете отказаться. Я на вас не буду в обиде.
— Как? Это ты твердо решил? — пораженный Арно уселся на место. — С тобой же ни один черт не пойдет.
— Ха! О чем разговор? Я пойду. — Герр оживился. — А ты, пузатый, сиди и жди нас, если трусишь.
— Отчего же, — на лице Арно отразились муки сомнения. — Вы же без меня не сможете, меня в связке не заменить. Ну хорошо, если ты так решил, Несс, я пойду. Только оставляю за собой право убраться, если станет особенно жарко.
Они выпили и разошлись.
Несс брился в полутемной мойке перед сном, такова была его особенность — любил бриться ночью. Не нравилась ему толчея по утрам, когда рядом в зеркале обязательно торчит чья-нибудь тупая опухшая физиономия.
Несс не торопился, он умел наслаждаться простыми вещами. Вдруг в мойку кто-то вошел и встал у него за спиной, в тени.
Несс насторожился, он узнал в зеркале первого помощника базы, тот появлялся в общественных боксах крайне редко. И сейчас как ни в чем не бывало разглядывал свое отражение через плечо Несса.
— Ты решил в проходку, Несс?
— Это мое дело, — пробурчал тот, не отрываясь от бритья.
— Ошибаешься, — тихо сказал помощник и замолчал так многозначительно, что бритва вздрогнула на подбородке у Несса.
— Осторожно, порежешься. Ошибаешься, все мы тут повязаны.
— Чем же я с вами связан?
— Всем: Деянирой, базой, общей работой.
— Да, верно. Работа у нас общая, вот только в разных местах. У вас — за письменным столом, под куполами, а у меня на «незащищенных территориях» у черта на сковородке!
— Не паясничай, Несс, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Мы тут проводим великий социальный эксперимент, а ты, можно сказать, против.
— Ах вот оно что! Этот сброд… — Несс вспомнил, что все эти разноплеменные космические бродяги, набранные по захудалым спутникам и дружно набивающие полные кабаки по ночам, чтобы утром, едва продрав глаза, выйти на работу… именуются социальным экспериментом и новой общностью. Кто-то придает этому политическое значение. — Почему же против? Я хочу просто работать — вот и все!
— Ты хочешь просто работать, когда нельзя. А потом кто-то захочет просто не работать, когда нужно! С этого все начинается. Тут дело в политике.
— Ну послушайте! Когда мы будем элементарно работать, а не искать во всем политику?
— Я лично никогда, — изрек первый помощник. — Искать во всем политику-моя профессия.
— А я бы хотел работать!
— Ну ладно, я тебя предупредил, — помощник отступил в тень.
— Вероятность гибели 0,95? Сколько я вам должен за предупреждение?
— Нет, я чисто по-дружески… — помощник сказал уже из коридора.
Несколько мгновений Несс в задумчивости разглядывал бритву, потом с удивлением обнаружил на ней кровь. Он все-таки порезался.
Когда следующим утром Несс подходил к пропускному боксу, ему навстречу вышел Герр, в руках у него громоздился скафандр: — Приветствую тебя, полководец. Твой скафандр, давай помогу тебе одеться. Проходил мимо, увидел, что твой бокс открыт, а ключ торчит в дверях, и решил тебе помочь.
— Бокс открыт? — Несс в недоумении сунул руку в карман, ключа не было. У проходчиков было правило: каждый запирал в отдельной комнате свои скафандры, оружие и переносное оборудование. Ключ никому не доверялся, проходчики ревниво следили, чтобы дверь в личный бокс всегда была на запоре.
Сейчас Несс испытал неприятное чувство, словно кто-то рылся в его личных вещах.
Сказав, что оденется сам, он забрал скафандр и заперся в боксе. Он тщательно осмотрел скафандр, проверил его герметичность, продул фильтры. Как будто все в порядке. Потом собрал необходимое оборудование и долго одевался, следя за тем, чтобы ни одна мелочь не была упущена. На Деянире любой промах грозил гибелью. Потом он вызвал робота-тележку и нагрузил его снаряжением.
Тяжело ступая и чуть скользя по железу, Несс направился к пропускной камере. Его никто не провожал, только робот поскрипывал за спиной. Вот и последние железные створки, он закрыл шлем и подал знак.
Скорлупа лопнула, и он перешагнул через ее осколки. Как всегда, возникло такое ощущение, словно невидимые пальцы надавили на глаза. Боль просачивалась под закрытые веки, от нее не спасали даже светофильтры. Несс стоял с закрытыми глазами, привыкая. На Деянире атмосфера кроме инертных газов и небольшого количества кислорода содержала много окиси азота, которая ярко светилась ультрафиолетовым светом. Хотя специальные светофильтры отсекали вредную часть лучей, требовалось время, чтобы привыкнуть к этому скудному, но резкому свету.
Но вот он рассмотрел, что перед входом стоит наготове их вездеход, и направился к нему. Что-то похожее на муху быстро пробежало по стеклу шлема, и он машинально провел по нему рукой. Тотчас радужная сетка легла перед глазами, закрывая и без того плохой обзор. Черт! Он забыл. Сейчас от этой пленки можно избавиться, лишь вернувшись под купол. Но нет, возвращаться плохая примета.
Несс двинулся дальше.
Новые капли пробежали по стеклу, по его груди и рукам, ноги заскользили, через фильтры он ощутил характерный запах хлора. Атмосфера Деяниры у поверхности была густо насыщена парами кислот: серной, плавиковой, соляной, а температура была 500 градусов жары, что вместе создавало кислотно-тепловую «подушку» в километр толщиной. Эти кислоты и начинали конденсироваться на скафандре, который после выхода некоторое время оставался холоднее окружающей среды. Пленка от размазанной кислоты будет мешать ему, но потом он привыкнет к ней. Несса раздосадовала эта очевидная оплошность, характерная для новичков.
Несс подошел к вездеходу, осмотрел гусеницы и прицеп. В нем были баллоны с кислородом и энергетическая установка. Герр ходил за ним следом: Все в порядке, полководец. Я осмотрел каждый баллон. Установка работает как часы.
Поехали!.
Несс прошел к кабине и сел, отодвинув Арно. Хватит с него случайностей, вездеход он поведет сам. Толстяк обиженно промолчал.
Несс проверил управление и, немного повозившись с креплениями, снял светофильтры.
Конечно, это было запрещено инструкцией и, наверное, вредно. Но управлять техникой и работать в фильтрах было невозможно, и все проходчики снимали их перед работой.
Сейчас Несс видел знаменитый пепельный сиет Деяниры. Хотя светофильтры больше не мешали, а кварцевые стекла максимально пропускали видимый спектр, для наблюдателя это был лишь рассеянный серый свет, искажающий перспективу. Все цвета поглощались воздухом, не было даже белого и черного.
Несс потянул на себя рычаг, двигатель заработал, и вездеход вздрогнул. Сухой хруст прошел по телу машины. Так, наверное, хрустят суставы у чудовища, когда оно, проснувшись, потягивается. Несс отдал тормоз, и вездеход тронулся с места. Несс вывел его из котлована, где пряталась станция под куполами, перевалил через защитный вал и, найдя наезженную колею, двинулся по ней. Треск стал сильнее и слился в сплошной шорох. Он не был слышен, люди были отгорожены от воздуха броней скафандров. Хруст рвущейся субстанции шел из-под гусениц, от почвы, проникая, казалось, в самое сердце машины, и передаьался людям через рычаги.
