— Но если поменять местами нос и корму, Галактик не полетит!

— Я знаю это, но кнопсы и слышать не хотят.

— Но скажи, Циклоп, разве это так трудно сидеть в корме и воображать себя двигателем, дюзами, корпусом? Я вообразил бы себя туалетом — лишь бы лететь!

— И я тоже. Но они вдруг придают всему этому такое значение…

Мы замолчали, глядя друг на друга. Похоже, что нам пришла одна и та же мысль. Да, функция пассажиров на Галактике состоит в том, чтобы в момент перед скачком вообразить себя частью корабля: навигационной аппаратурой, корпусом, двигателем. Но воображать — и только! Галактику важно сочувствие, сопереживание к его титаническим усилиям, но он и без пассажиров прыгнет. А мы же, администрация, чтобы дисциплинировать людей, внушали им, что решающими являются их усилия.

Конечно, это был блеф, но он помогал нам работать сотни лет. Сейчас на этом блефе играет кто-то другой, еще больше раздувая его.

А мы не можем сознаться, что блефовали, что все это на самом деле пустяк, одно воображение. Мы попали в ловушку своей же лжи.

— Фу, черт, — я вытер пот со лба, разом осознав серьезность положения. А что Покровитель мух?

— Сидит смирно в своей ячейке. Я слежу.

— Не спускай глаз. Я уверен — без него не обошлось. Положение очень серьезное, я и сам в нем не могу разобраться.

— Не волнуйтесь, кэп. Я буду спать у него на пороге, — Циклоп ушел, и я не знал, что его ждет.

Мы были уже почти готовы к скачку, во время последнего обхода ноги сами привели меня к каюте Покровителя. Я раскрыл дверь — каюта была пуста. А чуть поодаль, в коридоре лежал Циклоп с разбитым черепом.

— Циклопушка, дорогой! — я встал на колени и ощупал его. — Неужели и твой глаз тебя не спас? Как же так?

За нее время службы я впервые увидел убитого на Галактике. Все пропало, Галактик с трупом на борту никуда не полетит.

Я бросился в трюм, там было обширное помещение, где кнопсы обычно собирались. И, конечно, Покровитель был там, он ходил по коридору между двух рядов кнопсов и держал речь:

— …вашей доверчивостью пользуются, вас эксплуатируют. Зачем вообще верхи, если есть низы? Деление на нос и корму — это несправедливо. Зачем вы, честные труженики, должны быть кормой, а кто-то там носом? Вам достается черновая работа двигателей, а кому-то удовольствие навигации…

Я огляделся, особенно бросилось в глаза, как слушал Серый. Прозрачные глаза его смотрели на Покровителя с собачьей преданностью, своим открытым ртом он ловил, казалось, каждое слово. Тут же присутствовала группа «золотой молодежи»: они шумно выражали одобрение, для них это было редкое развлечение.

— Затем, — я выступил вперед, и ряды их отшатнулись, — что без разделения на нос и корму Галактик не полетит, и все мы погибнем! — Неправда! закричал Покровитель. — Мы полетим свободными! Полетим к генератору смерти!

— Ура! — закричали кнопсы. — Хотим жить вечно! Не хотим быть кормой!

— A кем вы хотите быть?

— Навигацией!

— Прекрасно, теперь давайте представим себе космический корабль, состоящий из одной навигации. Кто собирается стать двигателем? Что, никто? Один вопрос: на чем же тогда полетим?

— Мы уничтожим верхи и будем равными.

— Хорошо, давайте вообразим корабль, состоящий из одного двигателя. Ну, что молчите? Предлагаю разделиться: кто хочет быть только навигацией без двигателей? А кто — только двигателем без навигации?

— Он провокатор! — раздался вдруг в наступившей тишине голос Серого. — Двигателем станут государственные преступники, и самым первым — ты!

— Так, значит новые галеры… — я пробовал обернуться, но не успел, искры посыпались у меня из глаз, я потерял сознание…

Очнулся я у себя в ячейке, голова страшно болела, тошнило, но на лбу была повязка.

Странно, что они меня не убили.

Первым моим движением было броситься к шлему управления и устроить хороший кавардак. Но я остановился: Галактик таким не узнает меня, растерянным и потерпевшим поражение. Мой образ для него — волевой, уверенный, все знающий… А сейчас я — офицер, прозевавший бунт на корабле, и нет мне прощения. Не пойдет он со мной на контакт и будет прав.

Раскрылась дверь, и вошел Покровитель в сопровождении Серого и нескольких молодых кнопсов. Их вид меня поразил, я не понял, что они напялили на себя — что-то похожее на мундиры…

— Рад вас видеть в добром здравии, капитан, — Покровитель был строг и очень точен в движениях. — Вы три дня были без сознания, мы тут подлечили вас…

— Очень любезно с вашей стороны. А где же ваши мушки?

— Я их отпустил, у нас ведь свобода!

— Счастлив за ваших мушек!

— Если вы снова обрели чувство юмора, значит дело идет на поправку! Ну что же, мы готовы к историческому скачку и ждем только вас, капитан.

— К… какому скачку, — я заикнулся от неожиданности.

— К… генератору смерти! — передразнил меня Серый.

— Мы по-новому распределили людей, — вещал Покровитель, а Серый смотрел на него преданными прозрачными глазами. — Функцию навигации выполняют теперь наиболее сознательные и проверенные товарищи, а функцию двигателей — бывшие эксплуататоры.

— Так, — я бледно улыбнулся и сказал тихо: — так значит, вы теперь сами — эксплуататоры…

Ряды кнопсов дрогнули, а Покровитель осекся.

— И вы действительно думаете, что я поведу ваш бандитский корабль?

— Мы не сомневаемся в этом, — сказал Покровитель, глядя на Серого. — Вы же справедливый человек.

— Это верно, справедливый, и поэтому я отвечаю, — и сделал неприличный звук губами.

Они было бросились на меня, но Покровитель их удержал.

— Я понимаю ваше состояние, капитан. Отдохните, наберитесь сил. А в доказательство наших лучших намерений, мы подготовили вам подарок. Эй, ты, войди!

Вошел Циклоп, неся чайный поднос. Вся верхняя половина черепа его была замотана тряпкой, был он бледен, и рот его мелко дрожал.

— Почти как новенький! Мы его подлатали малость, у нас есть хорошие знахари…

— Циклопушка, милый, подойди ко мне.

Он подошел, и я ощупал его голову, плечи.

— Жив! А я думал, что больше не увижу тебя…

— Подлечили меня, хорошие люди…

— Если не считать, что они чуть не убили тебя. Как же ты пропустил удар, с твоим-то зрением?

— Да, пропустил, кэп. Наверное, заснул. Так стыдно, я во всем виноват…

— Я тоже виноват. Ты только один удар пропустил, а я — сколько? Что же нам делать?

— Я так думаю, кэп, что они без нас все равно не могут. Если не убили сразу, значит, мы им нужны. Собрание собранием, а лететь-то надо. Вот и вспомнят о нас…

— А много они людей убили?

Циклоп только рукой махнул:

— Если от всего этого Галактик развалится, я не удивлюсь! Ха-ха!

— Ты чего, Циклопушка?

— Ты видел, кэп, во что они нарядились?

— Видел, но ничего не понял.

— Помнишь, у нас были штатные мусорщики? Потом их сократили, а униформа осталась, валялась в трюме. Вот они ее и нашли. Ха-ха.

Мы смеялись вместе, но нам не было смешно.

Дни потекли долгие, тяжелые. Циклоп ухаживал за мной, он приносил дурные вести.

К моему удивлению, Покровитель даже не пытался завладеть шлемом управления Галактикой, шлем лежал у меня под кроватью. Либо он очень наивный человек, либо осведомлен о ситуации очень хорошо.

Я решил это проверить, вызвав его на разговор. Случай представился скоро, Покровитель часто ко мне наведывался, и в последнее время — без эскорта. — Мне казалось, что кнопсы его раздражали своим тупым обожанием и неотступностью.

Развалившись в кресле, он обычно весело болтал, «отводил душу человеческим разговором» — по его словам. И вот выбрав момент, когда Серого не было рядом, я спросил его прямо:

— Вы же умный человек. Неужели вы рассчитываете пустить корабль без меня?

— Нет, конечно, — живо отреагировал он. — Я понимаю, что Галактик признаёт только вас и ни с кем другим на контакт не пойдет.