— Сказать по правде, нет. Я и раньше думал: почему это?

— Оттого, что «синие» и «зеленые» находятся в двух разных потоках времени, которые, хотя и текут в одном направлении и с одинаковой скоростью, но никогда не пересекаются. Понял?

— Нет, — честно признался Боули и посмотрел на чиновника, тот молчал.

— Это так, словно между нами находится прозрачная, но непроницаемая стена. Мы не можем нанести им вред.

— Стена? А я вот проковыряю ее ножом! — заявил Боули, подступая к чиновнику и готовясь к решительным действиям. Но вдруг…

В воздухе лопнула невидимая струна, и нож выскользнул из руки Боули, которая превращалась в щупальце.

Был ход «зеленых».

Авл и Боули потеряли форму и растеклись студенистой массой.

— Гы, гы, гы, — снова сказал служащий, и друзья поняли, что он смеется. Сам он принял более респектабельный вид, вместо мятой шляпы появился котелок, портфель превратился в саквояж. Единственное, что утешило друзей в этот плачевный для них момент, это то, что чиновник продолжал висеть, но уже на дереве.

— Убери свое тело, отодвинься, — говорил Авл другу, стараясь не впадать в панику, иначе мы перемешаемся.

С большим трудом они раздвинулись, потом собрались каждый в своем теле. Посмотрели друг на друга: нечто среднее между амебой и лягушкой. Посмотрели на чиновника и воскликнули:

— Ну и страшилище! Он почти не изменился! Крепкий орешек!

— Ну и уроды! — сказал гражданин. — Немедленно отпустите меня, дьяволы! Мне пора на работу!

— Ничего, проветрись, — сказал Боули, оглядываясь. — Куда нас занесло на этот раз?

Поселок окружали смрадные бурые болота.

Из душного тумана неслись резкие ликующие вопли и булькание, шел теплый дождь.

— Ты знаешь, у меня такое чувство…смущенно признался Авл, — меня так и тянет в теплую жижу, мне хочется… КАНАКАТЬ… Но я еще не знаю, что это такое.

— А меня тянет… ПОКРАПАТЬ этого типа, — сознался Боули, с трудом вставая вертикально, но едва дотягиваясь до ботинок гражданина.

— Не надо, — сказал тот, поджимая ноги. Право сохранения. Отпустите меня, демоны, чур меня!

— Эх, — с досадой воскликнул Боули, растекаясь по траве. — Я даже не могу дотянуться до него! И впрямь мы не можем нанести ему вред. Откуда взялись эти потоки?

— Это давняя история, — начал Авл. — После изобретения машины времени было создано Министерство Усовершенствования Природы. Нужно сказать, что к тому времени экология была разрушена довольно основательно, восстановить ее — не приходилось и думать. А вот вернуться к исходным ошибочным решениям и исправить их — появилась возможность. Были выявлены ключевые моменты и произведено вмешательство в ход истории. И… ничего не произошло!

— Ошиблись в расчетах?

— Нет, все было сделано правильно, и мы оказались в наилучшем варианте. Вот только убедиться в этом никак не могли. Все выглядело так, словно ничего не изменилось. Как узнать, что тебе хорошо, если всем одинаково хорошо? Сравнивать не с чем!

— Ты понял, а? — восторженно обратился Боули к чиновнику. — Лопни мои глаза!

— А мне плевать, — спокойно ответил тот. Вы можете рассказывать любые басни и сходить с ума, меня это не волнует.

Авл продолжал: — Тогда решили сделать базу для сравнения. Все население было разделено поровну, на две партии. Ученые занялись усовершенствованием Природы раздельно, лишь для своей половины. Появилась возможность сравнивать, а сами партии стали называться «синие» и «зеленые».

— Но почему именно «синие» и «зеленые»?

— Нечто подобное уже было когда-то. В древней Византии масса городского плебса находилась на полном обеспечении государства, но, имея досуг, не стала заниматься науками или искусствами. А занялась… игрой! Игрой на гонках колесниц. Болельщики разделились на две партии: «синих» и «зеленых».

— Откуда же у нас могла взяться игра? — недоумевал Боули. — А ты, чиновник, какого мнения?

— А мне плевать! — качнул тот ботинками. — Я как ходил на службу, так и буду ходить. Я не изменюсь!

— Зачем заниматься науками и трудом, если улучшить свое положение можно простым способом: изменяя свое прошлое, перебирая варианты развития? Воздействия стали производиться случайно, все равно просчитать все возможности невозможно. Так возникла Игра. Она выглядит сейчас как жесткое зондирование прошлого, как выстрелы в историю. Каждое такое зондирование, или ход, как его называют, означает появление еще одной ветви времени. А для нас это выглядит как увлекательное путешествие по формам жизни…

— Откуда же эти формы? Почему мы сами меняемся?

— Черт его знает! Видимо, природу безнаказанно ворошить нельзя. Наверное, наши выстрелы в прошлое достигают теперь таких незапамятных времен, когда разумная жизнь только появлялась. Как биологический вид мы уже исчезли, заблудились во времени, а как разумные существа можем исчезнуть в любом очередном ходе…

— Страшновато…

— А тебе не все равно? Исчезнем, потом снова появимся, а, может быть, и не появимся… Кстати, в космосе до начала игры мы не успели встретить ни одной формы жизни. Сейчас, оставаясь на Земле, мы как бы путешествуем по обитаемым мирам, перебирая все возможные пути развития жизни.

— Может быть, мы в конце концов наткнемся на свою первоначальную, человеческую форму?

— Может быть! Но только не узнаем этого! Для нас сейчас каждая форма и первоначальная, и человеческая — итог развития одной ветви природы…

Друзья замолчали, им стало не по себе. Они смотрели в глубину туманных болот, словно увидели там призраки цивилизаций, сотворенных случаем, а потом стертых простым перебором вариантов. От неприятных размышлений их отвлек голос служащего: — А мне плевать! У меня дедушка был служащим и папа был…

— Что это ты расплевался? — с облегчением спросил Боули. — Здесь и так сыро! Захватим его в болото? Новая память мне подсказывает, что если его хорошо выдержать в грязи недельку-другую…

— Не успеете — скоро ход «зеленых».

— Вы посмотрите на него: какой смелый! Может, ты против Игры?

— Просто вы все с ума посходили! Идиоты!

— И путешествия во времени тебя не увлекают?

— Я в вашем аду заблудился.

— И смена обличий не нравится?

— Я останусь тем, что я есть на самом деле. А вы можете переделываться, я вам не поддамся, демоны. Чур меня!

— Мужчина ты или нет, в конце концов?

— Я государственный чиновник! И папа мой был чиновник!

— Тьфу, — только и нашелся сказать Боули. — Хотел бы я знать, где ты сейчас найдешь свое министерство?

— Это мое дело, — с достоинством ответил чиновник.

— Ты говоришь, что мы не можем нанести ему вреда? — обратился Боули к другу. Тогда большой беды не будет, если мы его утопим в грязи.

— Не имеете права, — начал было гражданин, но в воздухе оборвалась невидимая струна, и голос его превратился в трубное: бу-бубу… Был ход «зеленых».

Друзья с удивлением наблюдали, как гражданин превращался в огромного диплодока с котелком на маленькой голове и с «дипломатом» на кончике хвоста. Авл и Боули покатились со смеху.

— Мой отец был бу-бу-бу, — говорил ящер. — Мой дед был бу-бу.

— Мой папа был чиновник! — крикнул ему Боули. — Буль-буль.

— Мой мама был чиновник! — поддержал его Авл. — Буль-буль.

— И я им буду! — хором закричали друзья, превращаясь в лужу зеленоватой жидкости.

Увы, Игра вернулась к началу начал всех времен, а друзья превратились в сине-зеленые водоросли — первый вариант жизни.

Игра прекратилась. Один лишь динозаврчиновник остался. Такой уж несгибаемый он был. Он задумчиво наступил на мутную лужицу ногой-столбом: А кем я, собственно, управлять бу-буДУ?

Ему никто не ответил. Горячий вихрь инертных газов проносился над голыми скалами.

Природе еще предстояло возникнуть.

Поразмыслив, начальник решил, что министерства в ведомства рано или поздно появятся в ходе эволюции, нужно лишь обождать.

Он отправился бродить, а чтобы не терять квалификации, повторял на память инструкции.