Лошадей я не боялась. Мне было три года, когда отец в первый раз посадил меня на коня. С тех пор я вместе с ним и мачехой часто ездила верхом. Но одно — дневные прогулки в сопровождении взрослых, и совсем другое — ехать ночью, следом за своим врагом (а мачеха несомненно являлась моим врагом!). Мне едва минуло семь лет!

Совсем стемнело. А вдруг я ошиблась и мачеха не придет? А вдруг она — не убийца? Мне так хотелось, чтобы это было так! Но я знала, что это не так, не так!

Я чуть не задремала, сморенная теплом, исходившим от конских тел. И вдруг — шаги. Я сжалась. Это была она, мачеха!

Она вошла, одетая в длинное платье для верховой езды. Вывела коня. Перед этим она огляделась. Неужели почувствовала, что здесь кто-то есть? Я знала, что надо делать дальше!

Снаружи донесся стук копыт. Она едет. Теперь надо пропустить ее вперед и ехать следом. Еще в городе специально для меня выездили кровную кобылу. Прекрасная лошадь привыкла ко мне, я тоже полюбила ее. Я назвала ее Белянкой, она была белая.

— Выручай, Белянка! — прошептала я.

Я взобралась на лошадь, выехала из конюшни. И тут вспомнила о воротах! Вдруг они заперли ворота? Было уже совсем темно. Мачеха могла знать какой-то потайной путь! Но к моему счастью, ворота были распахнуты настежь. В общей суматохе по случаю гибели хозяина никто не позаботился запереть их.

Я сидела в седле на высокой лошади. Мои маленькие ноги свисали вниз. Я чувствовала себя беспомощной, слабой. Я натянула поводья и Белянка послушно остановилась. Я прислушалась. Вдали отчетливо раздавался стук копыт. Мне предстояло нелегкое дело! Надо было держаться на порядочном расстоянии и одновременно не отставать. Удивительно, что я справилась с этой задачей, казалось бы, непосильной для семилетней девочки!

Мачеха поехала по дороге. Я догадалась, что она хочет ехать кружным путем, а не напрямик через лес. Должно быть, и она побаивалась. А мне было очень-очень страшно! Холодный воздух вызывал у меня озноб. Я была слишком легко одета. И, как назло, я припомнила одну страшную сказку, которую слышала от старой служанки. Быть может, и вам эта сказка знакома.

Некая деревенская женщина слыла колдуньей. Однажды она тяжело заболела и вскоре стало ясно, что ей не миновать смерти. Тогда она попросила кузнеца выковать ей железные башмаки. И просто умоляла обуть ее, когда она умрет, в эти башмаки и в них положить в гроб. Просьбу умирающей исполнили, ведь это было ее последнее желание! А на другую ночь после ее похорон некий рыцарь ехал ночью через лес близ деревни. И вдруг увидел бегущую женщину. За женщиной гнался черный всадник. Раскинув руки, она бежала прямо к рыцарю и кричала:

— Помогите! Помогите!

Рыцарь вскинул меч. Но тут черный всадник подъехал совсем близко. Рыцарь увидел, что глаза всадника горят, как угли, на черном угольном лице.

Женщина взвизгнула и кинулась бежать дальше. И тут с ее ног свалились железные башмаки.

— Она моя! — воскликнул дьявол (ибо это он и был!), и с этими словами догнал ее, схватил за волосы и отсек ей голову. И в тот же миг на глазах изумленного рыцаря всадник и обезглавленная женщина исчезли.

Рыцарь добрался до деревни и поведал о случившемся. Раскопали могилу колдуньи, открыли гроб и увидели, что она без головы. И железных башмаков не было у нее на ногах.

Вот эта сказка и преследовала меня всю дорогу. То я вспоминала, как жужжит веретено и горит свеча в кухне и звучит убаюкивающий голос служанки; то мне виделся черный всадник с горящими глазами и убегающая от него лохматая колдунья. Сколько раз я была готова закричать от страха, спрыгнуть с лошади, броситься ничком на траву и прикрыть руками затылок; но я сдерживалась и продолжала путь.

Наконец мачеха свернула в лес. И мне волей-неволей пришлось последовать за ней. Теперь под копытами Белянки иной раз похрустывали сухие ветки. Расстояние между мной и мачехой сократилось. Она вдруг оглянулась. Я увидела, что она боится. И когда я это увидела, угадала по ее испуганным жестам, мой страх уменьшился.

Мачеха выехала на поляну. Конечно, ей и в голову не могло прийти, что за ней следует ее семилетняя падчерица. На краю поляны возвышался холм. Крутой склон завершался глубоким оврагом. Мачеха остановилась у подножья холма и спрыгнула с коня. Я замерла поодаль, не решаясь слезть с лошади, тихо поглаживая Белянку, боясь, что она ударит копытами или выдаст меня ржанием. Но умная кобыла все понимала и стояла спокойно.

И тут навстречу мачехе вышел человек с факелом.

Ах, то был для меня первый урок, данный мне жизнью! С тех пор я знала, что правда может быть немыслимей самого странного вымысла, а человек, казавшийся обыденным и скучным, может вдруг обнаружить и проявить совершенно необычайные черты характера.

— Жильбер! — окликнула мачеха подошедшего незнакомца.

Значит, все-таки правда! Они — убийцы! Меня охватило отвращение, мне было противно видеть их!

Человек с факелом приблизился к мачехе. Я вскрикнула, но мой детский вскрик уже не имел никакого значения, ибо заглушен был отчаянным женским воплем мачехи. Она бросилась было бежать, и это снова напомнило мне сказку о черном всаднике и колдунье. Растерянная мачеха запуталась в складках своего длинного платья и упала на землю. При этом она кричала, не умолкая. Но мой страх совсем прошел. Потому что в человеке с факелом я узнала моего отца!

Мне совсем не показалось удивительным то, что отец жив и здесь; ведь у того мертвеца, который лежал в замке, было так страшно разбито лицо. И все же… Ведь отец и его соперник отнюдь не были похожи!

Отец стоял над мачехой.

— Замолчи и встань! — сурово и четко произнес он.

Я впервые видела своего отца таким. Я и не подозревала, что он может быть таким!

Мачеха смолкла и неуклюже поднялась. В дальнейшем я много раз была свидетельницей тому, как женщины, видя, что их кокетство, нарочитый испуг или столь же нарочитые слезы, не достигают цели, мгновенно успокаивались.

— Ты… Ты жив, — произнесла мачеха хриплым некрасивым голосом.

— Да, я жив! А твой любовник мертв!

— Но… Но как это? Ведь это был ты!

— Я знал, что он направляется сюда, для того, чтобы втайне подготовить и совершить убийство! Я был предупрежден! Я выехал ему навстречу и как бы случайно увидел его на дороге. Я сделал вид, будто весьма обрадовался, затем пригласил его принять участие в охоте. И ему ничего не оставалось, как согласиться. Мы поехали рядом. Я болтал, шутил, смеялся. Вскоре я заметил, что он также в хорошем настроении. Еще бы! Он собирался подкараулить меня во время охоты, зная мое пристрастие к этой благородной забаве, и столкнуть с крутого склона в овраг. Он не знал, сколько времени ему пришлось бы выжидать! Но вот, кажется, судьба к нему благосклонна, я — в его руках! Охотники рассеялись по лесу. Мы остались вдвоем. Мы поднялись на холм. Это предложил он! На холме я схватил его, связал ему руки. Я заставил его признаться во всем! Он оказался трусом, твой любовник! И я швырнул его в овраг, как швыряют груду мусора!

Мачеха слушала молча. Она уже окончательно пришла в себя.

— На нем было твоя одежда, — тихо сказала она. — И у него было твое лицо. Это был ты! Я ничего не понимаю!

— Тебе и незачем понимать, змея! И эту женщину, эту гнусную тварь я любил больше жизни! Я противен тебе? Ну, так ты больше никогда никого не увидишь, кроме меня! Всю свою дальнейшую жизнь ты будешь заперта в дальних покоях замка. Я сам буду приносить тебе пищу! А теперь…

Он вдруг с яростью рванул ее платье и разодрал Затем повалил мачеху на землю, набросился на нее, как дикий зверь. Они покатились по земле.

Мне сделалось не по себе. Я поворотила верную Белянку и помчалась домой.

Может быть, это и не странно, но дорога домой далась мне легче. Ворота по-прежнему были отперты. Я поставила Белянку в конюшню, пробралась к себе, упала на постель и уснула, как убитая.

Проснулась поздно, чуть ли не после полудня. Служанка, пришедшая помочь мне умыться и заплести косы, рассказала, что же произошло, пока я спала.