Как же он будет жить? Как Бата, друг Марйеба? Внешне, для всех, одной жизнью, бедной, скучной, порою тягостной, а в душе — совсем иной жизнью — бурной, яркой, счастливой, полной. Неужели будет так?
Надо все записать!..
Глава сорок первая
Трое несчастных
Пауль схватился было за блокнот, но вдруг вспомнил, где он, собственно, находится, он Пауль Гольдштайн.
Ведь еще недавно он самому себе задал вопрос, кому и зачем понадобилось связывать его сознание, его чувства с чувствами и сознанием Сета Хамвеса, юноши, жившего, должно быть, в царствование одного из Рамзесов.
Пауль мог ответить на этот вопрос.
Вероятно, какое-то магическое знание было оставлено ему, и с помощью этого, почти интуитивного знания (а, может быть, оно только воспринимается как интуитивное) он что-то прояснил для себя теперь.
Сквозь плотно закрытую дверь он видел коридор. Увидел, потому что захотел увидеть. В коридоре поджидали три существа, достаточно необычных.
Фрау Минна. «Минна» — «горничная», «прислуга» и старинное поэтическое «минне» — «любовь». Занятное имя выбрала себе Алама для своего берлинского бытия. Впрочем, что такое «алама»? Конечно, тоже какое-нибудь древнее слово, принадлежащее языку, на котором уже давно никто не говорит. Теперь Пауль увидел ее подлинное обличье — жабоподобная, слизистая, с выпученными белесыми глазами, она колыхалась, словно студень, проволакивая по полу короткий толстый хвост.
Рядом потирал лапой членистое брюхо огромный жук — герр Оскар, коммивояжер, человек, переступивший грань и ставший злым духом. Недаром в тех ночных диалогах он напоминал фрау Минне-Аламе о том, что она всего лишь злой дух, возникший из храмовой плесени, порожденной враждебностью людей друг к другу и к чужим богам и верованиям; в то время как он некогда был человеком. Кто знает, когда и каким!
Третьим существом была хрупкая кошечка с головкой, напоминающей лягушечью. Это была Регина. Историю ее возникновения Пауль теперь тоже мог рассказать. В эту кошку, колдовством обращенную в женщину, Минна-Алама вдохнула чувства той девушки, которую Паулю еще только суждено встретить, которая будет писать ему те трагические письма. Та девушка еще и не испытала всех этих чувств, но они существовали, и Минна-Алама сумела распорядиться ими. Но Регина была обречена, сломлена, помочь ей нельзя. Она, бедняжка, воображала себя настоящим человеком, женщиной, красивой, сильной, загадочной, могущей многого в жизни добиться. А она всего лишь заколдованная кошка, которую подпустили к нему, Паулю, чтобы пробудить его сознание и чувства, возбудить их чувственной любовью сверхъестественного существа. Вот почему тогда на лестнице в этом доме пахло кошками. Бедная Регина. Теперь Минна-Алама, должно быть, уничтожит ее за ненадобностью. Как часто мы воображаем себя не тем, чем являемся на самом деле. Как просто считать себя удивительной красавицей или талантливым поэтом. Вот и Пауль думал, будто обнимает прекрасную загадочную женщину, а в объятиях его лежала жалкая заколдованная кошка. Что ж!..
Сначала его сознание под воздействием этого колдовства смутно потянулось к чему-то. Древнеегипетский зал в музее, книги в библиотеке — все это были неясные вехи, ступени. Подстегнутое плетью чувственности, сознание его заработало более интенсивно. Но надо было придать этой работе нужное направление. Вот зачем понадобились такие стимуляторы, как «Аида», ресторан с цыганами. Надо было снова заставить его смутно стремиться к Древнему Египту.
Но его сознание, его чувства не подчинились злой магии целиком и полностью. Ахура, девочка на пустыре, на зимней улице в канун Рождества, — этого они не предусмотрели, это было ненужное им, нежелательное. И, быть может, это спасло его, как Сет Хамвес был спасен силой своей воли, своей чистотой и честностью.
И в тот миг, когда далекое прошлое сомкнулись с настоящим, когда свиток Познания тонким бумажным листком очутился на столе в комнате Пауля, они не сумели, не успели овладеть свитком. Слишком неуклюжими и враждебными друг к другу они оказались.
Но они стерегут его. Они еще на что-то надеются? Как выбраться отсюда?
Паулю не было страшно, хотя, казалось бы, он попал в безвыходную ситуацию.
Что же делать? Сюда они войти не могут. Должно быть, существует невидимая преграда, воздвигнутая магическим знанием. Но кто же те божественные силы, что хранят свиток Познания? Впрочем, права была юная Ренси — не следует стремиться познать, понять, ощутить невозможное, овладеть им…
Вылезти из окна? Он подошел к окну, выглянул. Позвать на помощь? Закричать «Караул!» или «Пожар!»? Ну, допустим, он это сделает. Что дальше? Какие-то люди сломя голову несутся по лестнице, звонят в дверь. Им откроет спокойная фрау Минна с ее обычным выражением безразличия на плотном, округлом лице. Начинаются расспросы и фрау Минна уверяет, что ничего не случилось, просто у одного из ее жильцов умственное расстройство. На вид она такая аккуратная, внушающая доверие, как и положено злому духу. В то же самое время, о Пауле, орущем из окна, никто не скажет, что он внушает доверие. Нет, это не выход.
Существует много способов укрощения злых духов. Один из таких способов, например, старый Неферкептах рекомендовал Сету Хамвесу. Как там? Возложить на каменный алтарь дохлую кошку. Так, кажется. Но дохлой кошки у него в комнате не имеется, каменного алтаря — тоже. Паулю сделалось смешно, он фыркнул.
Надо подумать. Пауль прилег и задумался, глядя в потолок. Затем взгляд его зашарил по стенам. Эти ужасные зеленые обои, дышащие холодом. Надо закрыть глаза, чтобы не видеть их.
Вот оно! Не видеть.
Ведь и Бата и Марйеб знали, что злые духи больше верят словам, нежели глазам или осязанию или прочим чувствам.
Внезапно Пауль вспомнил свою старую бабушку, ее гладкое, почти без морщин лицо, причесанные на прямой пробор седые волосы, черную кружевную косынку, повязанную так, чтобы уши оставались открытыми, маленькие аккуратные уши.
Вот бабушка надевает очки в тонкой посеребренной оправе и подходит к постели маленького Пауля. Мягко светится лампа под теплым оранжевым абажуром. На маленьком столике, разбросаны пестрые солдатики. В сущности, болеть приятно. Освобождают от занятий с приходящими учителями, от этого противного утреннего обтирания холодной водой, когда горничная Ульрике растирает его жесткой банной рукавицей. Отец и мать делаются добры, перестают его воспитывать и наставлять, дарят игрушки и книжки с картинками. А то, что немного побаливает горло и трудно глотать — это вытерпеть можно.
Приятно болеть еще и потому, что тогда его обязательно навещает бабушка. Она привозит сладкое яичное печенье и другие подарки. Она никуда не спешит, садится у его постели и рассказывает длинные путанные сказки. А Пауль помогает ей, припоминает начало, когда бабушка добирается до середины, и помогает ей достигнуть счастливого конца.
Вот и сейчас бабушка подходит к его постели и обращаясь к темной стене, по которой гуляют смутные тени, громким голосом заклинательницы произносит, указывая на внука:
— Это не Паульхен! Нет, нет, это не Пауль. Пауля здесь нет! Это просто мешок муки мы положили в кроватку, а Пауля давно здесь нет!..
Эта картина ярко представляется глазам Пауля, вызывая в душе мгновенную тоску по той давно минувшей детской защищенности.
Но что означали тогдашние бабушкины слова? К кому она могла обращаться? Разумеется, она не всерьез заклинала злых духов, грозящих ребенку, просто повторяла слова, которые слышала, должно быть, еще от своей бабки или матери.
Так что же, злые духи так глупы, что не верят своим глазам? Но ведь, как правило, у тех или иных живых существ те или иные чувства превалируют над остальными. Например, человек больше верит глазам, нежели носу. Для собаки, наоборот, главное — нос. А вот для злого духа главное — это слово. Достаточно сказать, и у злого духа возникнет ощущение, что так оно и есть.
И ведь уже случалось с Паулем такое. Когда он в шутку, по-детски сказал Регине: «Меня нет!». И, конечно же, она тотчас перестала видеть его. А что она делала перед этим? Ах да, массировала ему веки. Зачем? Надо было усыпить бдительность его сознания. Ведь он ощутил в Регине нечто странное, тревожащее. А этого не должно было быть. Он должен был видеть вокруг плотную устойчивую реальность. И он видел ее. Хотя на самом деле (он в этом уверен), того дома, где в мансарде обитала Регина, просто не существует.
