149–153. ПРИТЧИ 1. ВОРОНА И СЫР Однажды после пира Ворона унесла остаток малый сыра, С добычею в губах не медля на кусток Ореховый присела. Лисица к сыру подоспела И лесть, как водится, запела (Насильно взять нельзя): «Я чаю, голосок Приятен у тебя и нежен и высок». Ворона глупая от радости мечтала, И пасть разинула — упал кусок [158], Который подхватя, коварная лисица Сказала напрямки: «Не верь хвале, сестрица. Ворону хвалит мир, Когда у ней случится сыр». <1802> 2. ЛЯГУШКА И БЫК Лягушка на́ поле увидела быка, Влюбилася в его широкие бока. Такая толщина для ней была угодна, И мыслит, что она ей так же сродна. Какой же был успех? Пыхтела, дулася и лезла вон из кожи. Лягушка треснула и породила смех. С моей лягушкой схожи Дворяне, что живут богато, как князья, И обнищав, кричат: «Повеселился я!» <1802> 3. ЭМПЕДОКЛ И ТУФЛИ [159] Был Эмпедокл мудрец, Который век искал, огня где образец. Он у подошвы гор пылающих скитался, Начало пламени отыскивать пытался, И наконец Был у Везувия прикован для напасти. Одно ли сердце, — ум свои имеет страсти. Увидя изредка огня текущий блеск, Мудрец, услыша клокот, треск, Чрезмерно рад, но Эмпедоклу мало: Глотая черный дым, знать хочет, где начало. Природы таинства в углу самих небес Упрятал далеко Зевес [160] И любопытство нам оставил. Кичливый Эмпедокл с сердцов Сам бросился огня в неизмеримый ров. Для всех, не исключая Цицерона [161], Лавровая мила корона. Про Эмпедокла я осмелюся сказать: Когда в огонь скакать, На что и туфли покидать? Без добродетели нет истинныя славы, Лишь непорочные и сердце здесь и нравы Нам могут памятник похвальный созидать. <1802> 4. ОСЕЛ И РЯБИНА
Скопились некогда средь лета облака, Не видно солнца боле, Пустым осталось поле, Лиет с небес река; Тогда бежит медведь в берлогу, Кроты сидят в норах, А птички на кустах; Тогда пошел в дорогу Осел один. Хотя Осел не умный господин, Но боль он чувствует, как всякая скотина; Ослу, как и лисе, холодный дождь Наносит дрожь. Стояла на поле, где шел Осел, Рябина; Осел с приветством к ней: «Голубушка моя! По милости твоей не буду зябнуть я, Как епанча, листы твои меня покроют, Ослу приятну жизнь среди дождя устроят; Я вижу птички там,— Так для чего не быть ослам?» Ослиной головой мотает И крепко лапами за дерево хватает; Ползет — И дерево грызет. Цепляется ногами, Но длинными ушами За ветку зацепив, Осел Мой сел, И на Рябине он висел. Всё стало дело: Ослино тело Наверх нейдет И отпуска с Рябины ждет. Кой-как Осел спустился, Но влезть на ма́кушку он снова суетился: «Коли не удалось мне так разгрызть орех, Я новым опытом найду успех И поступлю не так, как прежде; На легкость я мою в надежде На дерево скакну», — и вмиг Ослица прыг, Летит на дерево с размаху. Рябина потряслась, — Ослу последний час; Упал — находит раз; Теперь ослиного ищите праху! <1802> 5. ДВА ГОЛУБЯ Два голубя друзьями были; Не разлучаяся, любили И ворковать, И поклевать, И на ручей слетать Для утоленья жажды. Один постарее, другой Был молодой, Весну прелестную лишь видел он однажды; Вдруг захотел гулять и крылья расправлял. Головкой старичок качая, ворковал: «Легко ль с тобою мне расстаться! Скажи, зачем лететь? Здесь тот же солнца свет; Не скучно ли скитаться Между опасностей и бед? Там горькие и воды И непогоды, Там злые коршуны — зачинщики войны; Недавно, слышал я, ворона прокричала, Напасти предвещала; Вот лето кончилось, все жатвы собраны, Зефиров подожди — наперсников весны». Пустился младший в толк: «И будки и прилавки Увидеть наши я хочу; Затем лечу, Чтоб сверить, как живут французские козявки; Хочу житье-бытье всех голубей узнать; Что худо — пренебречь, что лучше — перенять; Поверь, что ничего не пропущу без справки; Я молод и в поре, Хочу полезным быть, голубчиков прославить, Тебя рассказами от скуки позабавить; Я голубь, а не крот, — мне стыдно жить в норе». Пришлося расставаться, Слезами обливаться; И младший голубок собрался, полетел, Куда хотел. Но вот несчастие: вдруг хлынул дождь рекою, И новый Кок Иззяб, измок. Лишь минула гроза, он на пшеницу скок И там попал в силки ногою; Кой-как распутался и потащил с собой Петличку от силка. С одной Простясь бедою, Столкнулся невзначай Опять с другою: Пырь коршуну в глаза. Орел на тот случай За коршуном стал гнаться; А голубь между тем с уликой беглеца, Когда два сильные сцепились молодца, Изволит убираться. В деревне хочет он на кровлю опускаться. Ребенок камушек схватил, Пустил, Пошла стрела в свою дорогу И голубю попала прямо в ногу. Летит домой, Где друга-старика стыдливо он ласкает, О путешествиях и рта не разевает [162]. <1802> вернуться Что Каталани стала. Если угодно, можно заменить сей стих следующим: что вправду Тоди стала. Тоди и Каталани — славные певицы 18-го и 19-го столетия. вернуться И пасть разинула — упал кусок. Многие критиковали слово пасть, свойственное только зверям, а не птицам. Автор знает, что у птиц рот называется клювом, несмотря на то, он заменил сие речение употребляемым в переносном смысле, ибо говорится и о человеке: «Он разинул пасть» (Словарь Российской Академии.) вернуться Басня «Эмпедокл и туфли» собственная автора, почерпнута из истории. вернуться Слово «Зевес» поставлено для того, что Эмпедокл жил во времена многобожия. вернуться Цицерон говаривал: «Слава есть последняя страсть мудрого». вернуться О путешествиях и рта не разевает. Сочинитель в отрывке своем: «О сущности басни», опровергая мнение Ламота о басенке двух голубков, говорит: «Прекрасные мысли о разлуке, в конце оной помещенные, у всех французов и русских в памяти». Вот причина, по коей он не осмелился перевести конца из басни Лафонтеновой. |
