Хор Ты рекла — и вдруг народы Собрались на голос твой; Чада дикие свободы Власть познали над собой. Где леса непроходимы, Воздвигались грады там; Степи где необозримы, Зрелась жатва по полям. Царства сильные родились На лице всея земли; Мир, спокойство воцарились, И законы процвели. Хор Благотворный, сильный гений! Где не зрим твоих даров? Ты начало вдохновений, Оживляешь ты певцов. Тимотей ли движет струны — И покорен мира царь; Он речет — гремят перуны И цветет любви алтарь. Глас Орфея раздается — Древеса бегут с холмов, Чувство в камень хладный льется, Гаснет ярость злобных львов. Хор Ты воззришь — и брань кровава Перестанет вдруг пылать; Не пленяет больше слава Кровь рекою проливать. Враг людей и враг покоя Бросил меч и грозный щит; Ты воззрела на героя, И герой благотворит. Кроткий мир с небес слетает При громах священных лир; Всё тебя благословляет, Весь счастлив тобою мир. Хор Бури, громы — всё послушно, О Гармония, тебе! В мире всё единодушно Сей покорствует судьбе. Поклянитесь, други, вечно Чтить святой ее закон! Всё под солнцем скоротечно, Краток жизни нашей сон; Но душа, сей луч небесный, Не угаснет никогда: Дружбы чувствие чудесно В нас останется всегда. <1807> 118. ОСЕНЬ Мрачная осень, Други, настала, Вранов зловещих Крик раздается, Хор сладкогласный Птичек умолк. Птиц голосистых Песни не слышны; Моря златого Ветр не волнует; Класы под острым Пали серпом. Гладное стадо Бродит уныло; Корму не стало В пажитях тучных; Нет ни травинки В поле пустом. Роща оделась В желтую ризу; Старец лишь древний, Бор зеленеет; С луга зеленый Убран ковер. Чада Эола С цепи сорвались; Сосны склоняют Чела столетни; Дубы на корнях Крепких скрыпят. Небо одето Мраками тучи; Феб лучезарный Землю не греет, Мещет сквозь облак Тусклый лишь луч. Влажны туманы Стелются долу; Тщетно печальный Взор простираю, Холмы в туманной Скрылись дали. Утром студены Падают росы, С облак, сгущенных Норда дыханьем, Целый день льются Реки дождя. Всё опустело: Птицы пропали, Звери по норам Ищут спасенья, Страх лишь с тоскою Бродят в лесах. Общей творенья Грозной кончины Всё днесь являет Образ печальный; Взор не встречает Жизни нигде. Трепет холодный Льется по жилам, Мрачная горесть Душу объемлет; Что же утешит В горести нас? Дружба и музы Нам утешенье! Пусть умирает Матерь-природа, Пусть на дубравы Сыплется снег. С кубком в деснице Алого сока, В мирной беседе Граций прелестных Ждать возвращенья Будем весны. В ризе, блестящей Зеленью яркой, Паки воскреснет Матерь-природа, С нежной улыбкой Взглянет на нас. В мрачных, прохладных Рощах тенистых Паки природе, Жизни царице, Лики пернатых Гимн воспоют. Реки, расторгнув Льдисты оковы, Быстро покатят Шумные волны; Феб воссияет В славе своей. <1810> 119. УСЛАД И ВСЕМИЛА
(Старинная русская баллада) «Радость дней моих, Всемила! Не грусти, не плачь о мне; Без тебя мне жизнь постыла Будет в дальной стороне. Не грусти, за Русь святую, За царя, за край родной, На Литву иду клятую; Скоро свидишься со мной. Пред святыми образами, Пред всевидящим творцом Лучше слезы лей ручьями О возврате ты моем». Так, прощаясь со Всемилой, Говорил Услад младой. «Ах! могу ль расстаться, милый, Без тоски, без слез с тобой?» Золото кольцо снимала С белой рученьки своей, Другу на руку вздевала, Чтобы помнил он об ней. «Может быть, давно могила Ждет тебя в стране чужой; Знай, не будет жить Всемила, Свет ей мил одним тобой». Время мчится, пролетает, Об Усладе слуха нет; Дни Всемилы скорбь снедает, Ей противен белый свет. Друга ждет назад всечасно, День и ночь об нем грустит, — Ожидание напрасно! Ах, надежда тщетно льстит! Не спешит Услад к Всемиле, Вести к девице не шлет, — Неужели он в могиле? Неужель покинул свет? Чем разгнать печаль и скуку? Сердцу где найти покой? Получить Всемилы руку Вот приехал князь младой. Злато, ткани дорогие И алмазы ей дарит; «Будь моею! дни златые Потекут для нас», — твердит. Долго слушать не хотела Слов, где лести яд был скрыт, — Быть изменницей робела; Наконец Услад забыт. Где, Всемила, обещанья? Где хранитель-ангел твой? Час разлуки, час свиданья — Позабыто всё тобой. Ах! но что с Усладом будет: Он любви не изменит, Долгу, клятвы не забудет, Верность к милой сохранит. Страшно в гневе бог карает, Им возжжен в нас огнь любви; Бог изменниц не прощает, Гнев свой тушит в их крови. Уж достигла весть Услада (Верный друг ее принес), Смерть одна ему отрада, Смерти молит от небес. Небеса моленью вняли (Знать, оно достигло их), Смерти ангела послали Разрешить от уз земных. В цвете дней Услад средь боя Жизнь отчизне в дар принес; В землю скрыли прах героя, И никто не пролил слез. Вот Всемила с новым другом Брачный празднует союз; Все желают ей с супругом Легких и приятных уз. Алый сок драгий струится В кубках сребряных, златых; На ланитах радость зрится, Пьют здоровье молодых. Вдруг во храмину вступает Витязь; взор сокрыт его. Как ни просят, не снимает Витязь шлема своего. Он кольцо вручил Всемиле, Страсти пламенной залог: «Торжествуй! Услад в могиле, Но измену видит бог; Спят в его деснице громы, Но он злых готов карать!» Речь и поступь ей знакомы, Просит шлем пернатый снять. Долго витязь не решался Скинуть шлем с главы своей, Наконец повиновался, — Что ж представилось пред ней? Зрит Услада: из могилы Он восстал (о, страшный вид!). Стынет в жилах кровь Всемилы, Гром ужасный в слух разит: «Ты моя! ничто на свете Нас не может разлучить». Так Всемилы дней во цвете Прервалася жизни нить. Ах, красавицы, учитесь Клятвы данные хранить, Изменять любви страшитесь: Есть творец, готовый мстить! <1810> |
