В врагах мы узрим братьев нежных И в их объятиях прольем Слезу прощенья, примиренья. Всё принесет дань благодарности благословляющему, и мы в радости сердца воскликнем: Цвети, любовь, в природе, Будь жизнию вселенной, Будь жизнию пылинке, Будь жизнию богов! Красуйся, добродетель! С любовию сопрягшись, Лучом ее венчайся И радость лей в сердца. 29 ноября 1799 79. «О ты, которую несчастье угнетает…» О ты, которую несчастье угнетает, Чье сердце горестью питается одной, Нигде, ни в чем себе отрад не обретает, Покрыта чья душа отчаяния тьмой, — Воззри на небеса с сердечным умиленьем, К небесному отцу простри свой томный глас И с пламенной слезой моли об утешеньи. Но счастья не ищи — его здесь нет для нас, В сем мире, где злодей, страх божий забывая, Во злодеяниях найти блаженство мнит, Рукою дерзкою сирот и вдов теснит, Слезам, отчаянью, проклятьям не внимая. 1799 80. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ ГЕТЕ Свободным гением натуры вдохновленный, Он в пламенных чертах ее изображал И в чувстве сердца лишь законы почерпал, Законам никаким другим не покоренный. 10 августа 1800 81. СТИХИ А. М. С<ОКОВНИН>ОЙ НА НЕВЕРНОСТЬ ДРУГА Возможно ли, она (конечно, ведь не он) Оставила тебя. Забыла! Она, которую так нежно ты любила? Что делать! Ветреность для многих здесь закон. Что было мило нам, мы часто оставляем Лишь только для того, чтоб новое найтить. Найдем — и через час вздыхаем, Хотим прошедшее опять поворотить, Но ах! уж поздно, всё пропало. Что прежде столько восхищало, Пропало — где его искать? Страшись хорошее на лучшее менять! Одно с тобой перед глазами, Другое где-то за горами; Притом же всё вдали обманчиво для глаз; И можно ли сравнить надежду с увереньем? Раскаешься и сам, но будет всё не в час; И ты останешься с одним нравоученьем! Ах! Друга твоего неверного урон (Он только жалок мне) ничем не наградится. Ах! Если б знал ценить свое блаженство он, Когда бы чувствовал, чего в тебе лишится! Напрасно по тебе он будет слезы лить, Ему тебя никто, никто не замени́т. Но ты, под сча́стливой рожденная звездою, С любезной, пламенной, нежнейшею душою, Ты друга вновь найдешь для сердца твоего, Найдешь — и розами усыплешь путь его. Чтоб рай вкусить, другим в сем мире неизвестный, Рай вечно, вечно жить в душе твоей прелестной, Он жизни для тебя своей не пощадит: Пускай против него рок злобный ополчится — Он с роком для тебя бестрепетно сразится И в смертный час еще тебя благословит. 10 апреля 1801 82. <В. А. ЖУКОВСКОМУ> («Тебе легко, мой друг, предписывать законы…»)
Тебе легко, мой друг, предписывать законы, Сердиться, губу дуть, ссылался на оны: Приказывать легко, но трудно исполнять. Сие, кто служит, всяк, конечно, должен знать, В архиве ль служит кто иль в соляной конторе, В сенате, в армии иль в корабле на море. 1801 83. К ВЕТХОМУ ПОДДЕВИЧЕСКОМУ ДОМУ А. Ф. В<ОЕЙКО>ВА Сей ветхий дом, сей сад глухой — Убежище друзей, соединенных Фебом, Где в радости сердец клялися перед небом, Клялись своей душой, Запечатлев обет слезами, Любить отечество и вечно быть друзьями. 1801 84. К ОТЕЧЕСТВУ Сыны отечества клянутся! И небо слышит клятву их! О, как сердца в них сильно бьются! Не кровь течет, но пламя в них. Тебя, отечество святое, Тебя любить, тебе служить — Вот наше звание прямое! Мы жизнию своей купить Твое готовы благоденство. Погибель за тебя — блаженство, И смерть — бессмертие для нас! Не содрогнемся в страшный час Среди мечей на ратном поле, Тебя, как бога, призовем, И враг не узрит солнца боле Иль мы, сраженные, падем — И наша смерть благословится! Сон вечности покроет нас; Когда вздохнем в последний раз, Сей вздох тебе же посвятится!.. <1802> 85. «Ума ты светом озарен…» Ума ты светом озарен И видишь бездны пред собою; Но к ним стремишься, увлечен Слепою, пламенной душою. На небо скорбный вздох летит, Ты слаб — оно тебя терзает, В тебя отчаянье вливает И твердым быть тебе велит. Свободы ты постиг блаженство, Но цепи на тебе гремят; Любви постигнул совершенства И пьешь с любовью вместе яд. И ты терзаешься тоскою, Когда другого в гроб кладешь! Лей слезы над самим собою, Рыдай, рыдай, что ты живешь! 2 января 1802 ввечеру |
