В методичном, холодном ощупывании тела нет никаких романтических чувств, есть только растущее чувство голода, и, если прислушаться к тишине, повисшей в номере, можно было услышать звуки, по своей природе куда более откровенные, чем стоны и всхлипывания девочек-тинейджеров, отпросившихся у родителей на выходные поехать в загородным дом. Больше всего Варе хотелось услышать, как Владислав сделает глоток, необходимость сделать который возникает у человека в момент физического возбуждения. Этот звук, порождаемый рефлекторным глотанием, сигнализировал бы о том, что все его мысли куда-то ушли, что он остался один на один с ее телом и своей природной силой. Но в тот момент она слышала, как Сатаров медленно вытягивает из шлиц свой кожаный ремень, а после накручивает его вокруг правой кисти, зажимая в ладони пряжку. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, но все участки его тела, кроме шеи и рук, оставались закрыты от ее взгляда. Варя слышала, как скребется по поверхности стола ее кулон, Владислав также это заметил, подошел ближе, прижавшись приподнятым членом, обтянутым тканью брюк, к ее попе и переместил кулон ей на спину, так чтобы он не спадал вниз - положил его между ее лопаток.
Сатаров провел ладонью по ее щекам, коснулся пальцами ее губ и слегка их сдавил, не сдерживаясь, ощупал ее шею, талию и ноги, касаясь при этом поверхности кожи ремнем, который он еще плотнее сжал в своем кулаке. Варя открылась ему полностью, переминалась с ноги на ногу, стараясь немного сомкнуть свои бедра - он решил сменить ее позу. Приподнял ее одной рукой за подбородок и посмотрел ей в глаза, в которых отражалось желание, смешанное с первобытным страхом.
- Встань к углу стола. - Владислав провел по нему рукой, убедившись, что они округлые.
Варя медленно и аккуратно выполнила его просьбу, повторив свою позу с учетом появления на уровне ее промежности выступающего угла, который заметно давил на сам источник жара.
Сатаров расставил ее ноги чуть шире, ее правую руку завел ей за спину, прижав тем самым ее ближе к столу. На ней был тонкий бюстгальтер, так что она чувствовала, как ее затвердевшие соски уперлись в прохладную столешницу. Владислав нависал над ней всем своим телом, теперь в зеркало она могла видеть лишь свои ноги, его руки и спину.
- Вытяни вперед руки, - он пальцем указал ей на противоположную сторону стола, на то место, докуда должны были дотянуться ее ладони. Варя сделала все, как он велел, а после на секунду потеряла его из виду. Владислав вернулся и встал перед ней, его пах оказался на уровне ее лица, и сквозь рубашку она могла представить его тяжело вздымающуюся грудь и родинку внизу живота.
- Собери назад волосы.
Варя в спешке собрала волосы в пучок, а после вытянула вперед руки, так как он этого и ожидал, чтобы привязать их лентами от штор к ножкам стола. Когда Владислав обматывал ее запястья, он крепко сжимал их в своих руках, понимая для себя лишь одно, что ему будет трудно удержаться и не оставить синяки на ее теле.
Партнерша не могла сменить позу, разве, что могла свести вместе ноги, но делать это не желала, она прижалась низом живота ближе к столу, надавила на угол весом своего тела, а после поняла, что, даже будучи в трусиках, так намокла, что скользит по его поверхности.
Сатаров подошел к ней со спины, провел ремнем по ее бердам, приподнял им подол платья, левой рукой он сжал ее ягодицу, слегка ее отодвинул, выиграв для себя краткий миг обзора на ее прелести, взглянув на которые, решил приспустить ее трусики до уровня чулок. Варя источала сладкий аромат тепла, запах возбужденного женского тела забивал его ноздри, туманил сознание, и если до этого момента он и не знал, как ему следует поступать, не понимал, на что именно он согласился, то после никаких мыслей уже не осталось. Владислав проглотил сухой комок, образовавшийся у него в горле, занес руку в сторону и нанес ей первый удар ремнем по ягодицам. От неожиданности Варя всхлипнула, но, когда он занес руку во второй раз, она уже сладко стонала, а капли влаги потекли вниз по ее бедрам.
Владислав наносил ей удары, чередуя их с прикосновениями ладонями к ногам и попе, он не стал снимать с нее платье. Кожа на ее ягодицах заметно порозовела, ему захотелось ощутить жар ее кожи ладонью, поэтому он отбросил ремень, высвободил Варины руки из петель и подтолкнул к дивану. Сатаров сел на него первым, указав ей на то, что ей необходимо разместить так, чтобы, ложась поперек на его коленях, ее попа оставалась по центру. Он шлепал ее ладонью, от которой оставался яркий красный след, бледнеющий и исчезающий к моменту нанесения следующего хлопка.
Капля ее влаги, смешиваясь с потом, стекая все ниже, на момент очередного удара, сопровождавшегося тихими, покорными стонами, упала ему на брюки. Он поместил ей два пальца в рот, которые она начала посасывать, погружаясь в фантазии о его члене. Ему, несомненно, хотелось стащить с нее все тряпки, кроме чулок, осмотреть ее грудь и прикусить соски, дать ей в рот, протолкнув свой член как можно дальше, держать ее за волосы, не давая ей возможности выскользнуть. В голове у него возникла сцена того, как ее влажные и липкие губы размыкаются, высвобождая его член, за которым тянуться обильные нити ее слюней. Он, потерев бы ее киску, похлопав бы по ней ладонью, и, убедившись, что она достаточно возбуждена, засунул бы в нее два пальца, заставил бы Варю несколько раз подряд кончить, а после развернул бы ее к себе спиной и втолкнул бы в нее свой член. Владислав даже представил, как замер бы в то мгновение от наслаждения, упиваясь чувством растекающегося по его телу блаженства, а дальше резкими, грубыми движениями довел бы ее еще до парочки оргазмов и кончил бы, прижавшись пульсирующим членом, к внутренней стороне ее бедер. Жидкости бы смешались, потекли бы вниз по ее чулкам, а номере бы воцарился запах секса, который никогда ни с чем не спутаешь, который он навсегда бы запомнил.
Но правила, оговоренные в Вариной письме, как и сами реалии жизни, требовали недопущения ничего большего. Владислав получил ее в свои руки лишь для того, чтобы выплеснуть все накопившееся в нем животные чувства посредством порки, в которой он преуспел, судя по тому, как покраснели тогда ее ляжки. Варя была сильно возбуждена, ей хотелось взвыть, умоляя его трахнуть ее, но ей и самой было хорошо известно, что как только он устанет и потеряет к этому интерес - она покурит и уйдет. Для них это был второй по безобидности способ выразить чувства друг к другу, пусть это и звучит обманчиво, как некая лазейка, но поцелуй остается куда более опасным способом прикоснуться друг к другу.
Покидая отель, а вышли они с интервалом примерно десять минут, каждый из них подумал о том, что произошедшее между ними никак не умаляет легкости последующего их общения, ведь каждая их встреча, каждый диалог не имеют друг с другом ничего общего - все это коллаж, собранный из рваных фрагментов цветной бумаги и газет. Бессмысленный спектакль, сценарий к которому состоит лишь из вырванных из контекста фраз, из бульварного чтива, смешанного с дешевой шпионской прозой. Зато у актеров, каждый из которых является наглядным примером «вещи в себе», есть прекрасная возможность проявить себя в импровизации.
Войдя в свою квартиру, Варя, не отходя от входной двери, задрала вверх подол юбки, прижалась попой к холодной поверхности стены коридора, ей хотелось остудить полыхающую красным пламенем кожу, но это не помогло. Она опустила правую ладонь в свои трусики, а в левой сжала грудь, надавив пальцами на все еще выступающие соски, но сделав еще несколько подобных движений, решила оставить все как есть, немного перекусить, принять душ и лечь спать.
Варя оторвалась от воспоминания и открыла глаза: в номере появилась мебель, она была расставлена точно так же, как в день их встречи. Только было темно. Лампы погасли, но сквозь закрытые шторы пробивался синий свет. Девушка подошла к шторам и раздернула их, но окна за ними не оказалось. Перед ней была только глухая стена, а свет на нее падал от проектора, установленного на противоположной стороне, там, где раньше была входная дверь.
