Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

- Итак, вопрос, - напомнила отвлекшейся Леде старая графиня. - Не был ли ее отцом тот самый известный мужчина, что зарубил топором трех жрецов Января, и знатно покалечил еще двоих? Прошу вас, милая невеста, кивните или покачайте головой сами. Не след узнавать о таких вещах от ваших знакомых.

Леда помедлила, а потом кивнула. Скрывать не было совершенно никакого смысла - они бы все равно докопались до истины. Подняли бы записи, или спросили Мелунаса. Старый жрец прекрасно знал о похождениях ее отца. За это-то он ее и ненавидел, часто поговаривая, что «от осинки не родятся апельсинки».

После ее кивка глаза Аластра очень нехорошо загорелись. Леда никак не могла понять, что же такое в них плещется - злоба, заинтересованность, азарт? Что-то, чего она не знала, не умела чувствовать, таилось в его душе. И ей совершенно не хотелось знать, что это такое.

Тем временем свеча прогорела наполовину, и настала очередь Горна спрашивать. Он вынул из корзины следующий подарок - веер с кисточкой на ручке. Леде стало смешно. Она не видела надобности в веере, ведь у нее, в отличие от некоторых знатных дам, все зубы были целыми. Еле сдержавшись от улыбки, она посмотрела на Горна, глазами выпрашивая вопрос.

- Я так понимаю, - сказал он, - что ты, красавица, была совсем крохотной, когда осталась без родителей. Как же так вышло, что ты от голода не померла?

Леда приняла веер, открыла его и махнула интереса ради. Он оказался расшит бисером в виде хвоста заморской птицы павлин, о которой она слышала из сказок. Ручка же являлась телом и головой, изогнувшейся книзу и смотрящей не Леду глазом-изумрудом.

«Богат же Граф, - подумалось ей. - Такие подарки какой-то простолюдинке дарит. А вдруг я ему не понравлюсь? И что тогда? Только деньги на ветер выкинет».

  - Что ж, мы подсобили, - сказал сосед. - И кормили ее, и одежду кое-какую старую, Латенкину отдавали. Дочка-то наша быстро росла, высоченная она у нас. А Ледочка маленькая да низенькая, вот и донашивала. Жила она первые года-то с бабкой своей, старой травницей. Но как Леде семь лет стукнуло травница померла. Мы хотели, стало быть, забрать девочку нашу, лебедушку, к себе, да она запротивилась. Такая была балда самостоятельная. Сама и за курями, и за козой бодливой ухаживала, и дома мела, и хлеб выучилась печь. Ну мы повоевали с ней немного, пару раз попытались у себя запереть, да тщетно - сбегала постоянно. Вот и живет с тех пор одна, самостоятельно. Со всеми на покос ходит, на огороде сама пашет, от усталости валится - а помощь не принимает. И при том, вишь в какую девку знатную вымахала!

Опустив глаза в пол, Леда зарделась. Она никогда не могла без смущенной улыбки слушать, как ее хвалят. Впрочем, кроме подружек да соседей хвалили ее редко. Знатные дамы обычно принимали ее талант к шитью да вышивке как данность, и отвечали на него чаще честной холодной монетой, нежели похвалой. Впрочем, это Леду вполне устраивало. Ей нравился сам тот факт, что они придут на бал, и там их платья будут нахваливать подружки.

- Ишь ты, борец, - сказала с доброй улыбкой старая графиня. - Совсем как наш Аластр.

Леда осторожно подняла на графа глаза и увидела, что он снова недовольно хмурится. Это показалось ей странным. Тем временем старая графиня достала из корзины еще один подарок. У девушки сердце екнуло. Пряники. Да не один, а целая перевязанная лентой картонка, на которой умелой рукой художника был нарисован золотой петушок.

- А где же наша невеста так знатно научилась вышивать и шить? - спросила графиня, пододвигая девушке заветное лакомство. - Да ты открой, девочка, не стесняйся. Вижу же, какими голодными глазами ты смотришь. Не бойся. Никто тебя не обидит.

Со всей возможной благодарностью Леда ей улыбнулась. Свеча почти догорела, и соседка затараторила побыстрее, чтобы успеть рассказать:

- Четыре года назад в нашу деревню приехала старая швея, и потянулась к ней кавалькада городских модниц. У нее обшивался весь город, она славилась как лучшая из тамошних мастериц, потому нашли ее даже в деревне. Она уже совсем старая была, приехала умирать в родную деревню. Все смеялась, что ее клиенты найдут и на том свете. Люди к ней ехали, только вот шить она уже не могла - руки тряслись. Потому попросила дать ей учениц. Вот этих трех милых девушек - Леду, Латену и Анику, мы к ней и отправили. Анику она выгнала, сказав, что та безрукая, Латена сама ходить не стала - ей по дому помогать надо было. А Леда прижилась и все-все мастерство у нее переняла. А когда старая швея умерла, то она за нее осталась. И шьет она не хуже, а порой даже лучше старой швеи. Вот, платье что на ней, к примеру, она сама сшила. И платье что на дочери нашей, Латене, тоже ее работа. А еще она читать и писать умеет, вишь сколько книжек на полке...

Граф прервал похвалы соседки, властно ударив по столу рукой. Глаза его метали молнии, но в краешках губ Леда видела слабый отблеск улыбки. Он  встал и внутри у девушки все оборвалось. Огонь, чихая, тонул в лужице воска.

«Ну все, Мелунас отправит меня к Январь, - подумала обреченно Леда. - И не будет никакого долго и счастливо».

Лежащие пред ней подарки вдруг показались ей совершенно ненужными, бесполезными. Она решила - вот уедет граф, и она тут же отдаст их Латене с Аникой. Им они нужнее будут чем ей на том свете. Древний медальон на шее девушки вдруг снова, как прошлой ночью, нагрелся и тускло засветился в полумраке. Чтобы скрыть это, девушка в панике зажала его между ладонями. Теплое золото пульсировало в ее руках, будто пыталось поддержать.

Леда закрыла глаза чтобы не видеть, как погаснет свеча. Закрыла плотно-плотно, так, что круги заплясали под закрытыми веками. Ей показалось, что если она их не откроет, то и не умрет никогда.

- Мне не нужна швея, - сказал граф властно. - Мне все равно, умеет ли она шить, вышивать, вязать, читать, писать или говорить. Мне нужна красивая женщина, которая родит мне здорового ребенка, и хорошо бы сына. Заруби себе это на носу, швея. Свадьба будет в последний день Января. Пошлите, нам еще готовится.

Удивленно открыв глаза, Леда увидела перед собой пустую рюмку и силуэт графа - высокого, злого, жесткого человека, женой которого ей предстоит стать. Свеча погасла и в комнате царила темнота, лишь луна заглядывала в покрытое узорами зимы окно.

Часть 1. Жертвенница. Глава 8

- Какая же красота-то, - вздохнула Латена, смотрясь в подаренное графом зеркало. - Не думала я, что когда-нибудь буду держать такую красоту в руках. Нет, Ледка, все же ты везучая!

- Еще какая, - печально сказала Леда, лениво жуя пряник из растерзанной картонки. - Везучее меня только покойники.

- Да брось ты кукситься! - надула губки Латена. - Брось! Будешь расхаживать в красивом платье по замку и делать вот так:

Она открыла веер, и, спрятав за ним свое лицо, похлопала своими длинными светлыми ресницами. Леда слабо улыбнулась и покачала головой.

- На самом деле я уже смирилась со всем этим, - сказала она. - Хотя радостного все равно мало.

- Ох, какие мы привередливые, - фыркнула Латена. - Ей и графа, и украшения, и пряники, и спасение от смерти, а она все чем-то недовольна!

- Ну ты сама подумай, - вздохнула Леда. - С одной стороны кто его знает, этого Мелунаса. Вот предположим, что у него прохудилась на старости лет память. Или, вдруг, на него напали и власть бы над нашим храмом перешла к жрецу поспокойнее. Наше графство приносит жертву раз в год, в конце января. Так?

- Так, - кивнула Латена. - И что это меняет?

- А то, что у меня бы, может, было еще два года свободной жизни здесь, с вами, - сказала Леда. - Лишь бы не принесли в жертву. Но тут выбора было бы два, и оба - смерть. Либо смерть в этом же месяце - если Мелунас все же затаил обиду, либо смерть через год-два, в случае, если забыл. Правильно я говорю?

- Ну правильно, - фыркнула Латена. - Только не говори, что ты предпочла бы этот вариант...

9
{"b":"587485","o":1}