Отец стоял спокойный и уверенный, чуть поджав губы, и едва заметно сощурив глаза - как бывало в конце тяжёлого рабочего дня. Сейчас он прикидывает в уме, всё ли сделано, и что нужно непременно не забыть сделать завтра. Таким Вацлав помнит отца на ферме. Таким его запечатлели здесь, в зале первого осевого шлюза гиперпространственной крепости. В бронзе.

На удивление, этот зал, в явном контрасте с обычной суровой и спартанской эстетикой помещений военных кораблей, вид имел торжественный и парадный. Лепнина, барельефы, позолота. И памятник прямо в центре зала: две человеческие фигуры спиной к спине. Одной из них - и Вацлав ни капли в этом не сомневался - была фигура Роджера Бондски, отца Вацлава.

А освещение тут скудное, как, впрочем, и на большей части палуб. Экономия ресурса осветительных систем. Гиперпространственная крепость находится в режиме консервации. Штат укомплектован личным составом едва ли на десять процентов. В основном это молодые стажёры, изучавшие устройство станции для написания отчёта. Сам контр-адмирал Герштольц Генрих Осипович, командующий крепостью, считал себя тут в почётной ссылке. Однако даже так деятельная натура контр-адмирала скучать не давала тут никому.

Больше всех был занят сам Генрих Осипович. То он просиживает на боевом посту дальнего наблюдения, аккуратно сняв целлофановую плёнку с аппаратуры, и вслушивается в шелест эфира, и записывает что-то у себя в планшетке, хмурится недовольно. То он сутками носится по лаборатории, что-то ворча себе под нос. То сидит у себя в каюте, обвешавшись экранами с какими-то документами, справками, выкладками, докладами по взаимодействию, сводками.

Вацлав был парнем простым, фермерским, так что при всём уважении и к сединам, и к золотым погонам, в присутствии контр-адмирала не робел, не жался, и не стремился, лихо козырнув, немедленно умчаться куда подальше, как остальные здешние молодые стажёры. Напротив, был готов с удовольствием выслушивать рассказы старого космического волка. Так что контр-адмирал часто приглашал Вацлава в какую-нибудь кают-компанию какой-нибудь палубы - в зависимости от того, где оказывался сам Генрих Осипович - на чашечку чая. Старик истосковался по человеческому общению. Новые лица тут появлялись крайне редко.

Первое же такое чаепитие состоялось в первый день по поводу прибытия Вацлава. И тогда же молодой человек поинтересовался у контр-адмирала, когда он, Вацлав, сможет вернуться обратно к своей службе на борту броненосца 'Ярость отчаянных'. Контр-адмирал выдержал театральную паузу, и протянул Вацлаву тот самый секретный пакет. Внутри была записка. 'Подателя сего задержать в крепости до окончания операции 'Капкан'. Беречь'. И понимай, как хочешь.

Тени на лице Роджера Бондски поплыли, будто отец удивлённо-вопросительно приподнял брови. Дескать, 'ты чего, Вацлав?'. Это бортовая система включила ещё два светильника в тоннеле за спиной Вацлава - кто-то шёл оттуда сюда. Вот и неспешные уверенные шаги. Человек вышел из тоннеля в зал, и система потушила освещение в тоннеле - экономия ресурса в режиме консервации. Шаги остановились за спиной, но Вацлав, оглушённый и потерянный, не обернулся.

Гиперпространственная крепость была вершиной достижений человечества. И эпохальной великой стройкой в жизни трёх поколений подряд. Причиной обнищания широких масс, увеличения рабочего дня на всех населённых людьми планетах, и причиной для введения тяжёлых налогов. Долгие десятилетия всё человечество жило в условиях непрекращающегося трудового подвига. Началась эта эпопея в те годы, когда в сердцах был жив страх перед алиенами. Началась ударно и лихо. А вот заканчивали это тягомотное строительство уже другие люди - уставшие бояться, и почти свыкшиеся с угрозой нашествия. Тогда гиперпространственная крепость стала главной причиной недовольства широких масс. Хорошо, что крепость успели достроить до того, как чаша терпения переполнилась.

Достроили, и поспешили забыть, как кошмарный сон. Крепость успела стать символом народного недовольства и немощи правительств, и, возможно, именно поэтому её быстро списали в стратегический резерв.

- Да, были же люди! Не человеки, а Человечищи! - заявил голос контр-адмирала за спиной Вацлава. Вацлав сморгнул, и с недоверием глянул на Генриха Осиповича.

- Так точно! - утвердительно кивнул тот, и продолжил: - Это памятник отцам основателям проекта гиперпространственной крепости! Прямо перед тобой Ибн аль-Хаим - гений, перевернувший в человеческих умах представление о самом пространстве! До него пространство рассматривали, как свойство материи, способ её существования. Он же предложил рассматривать пространство как метасущность. Его потрясающая работа сделала возможным создание проекта гиперпространственной крепости.

- Араб?! - не сдержал удивления Вацлав.

- Так точно, - подтвердил контр-адмирал. - Что тут удивительного? В то время они были сильны в астрофизике. Вторая фигура - наш главный конструктор проекта, наш 'Док' фон Браун! Оба - совершенно потрясающие Человечищи! Глыбы духа! Так точно! Таких человеков, увы, уже не делают!

- А знаешь ли ты, юноша, что аль-Хаим лично не раз высказывался против строительства крепости? Да! Не удивляйся! Так оно и было! Он предупреждал о том, что это строительство будет очень затратным и очень опасным!

- Его не послушали? - осипшим голосом поинтересовался Вацлав, глядя на памятник отцу.

- Послушали. Но тактические и стратегические возможности крепости невозможно переоценить! Это я тебе говорю! И дело даже не в тысячах готовых к бою 'Вурдалаков', 'Потрошителей' и 'Жнецов смерти', что базируются здесь! Нет, не только! Ты только представь себе: ни один корабль не может прыгнуть в гипер без моего ведома, и ни один прыгнувший, что самое важное, не сможет вернуться назад целым и невредимым, если я ему не разрешу! Так точно! Физика обычного пространства тут не работает, понимаешь? Это означает что? Что они тут не смогут стрелять! А мы что? А мы сможем! И не стрелять, а ещё хуже! Ещё как можем!

Вацлав смотрел на разгорячившегося Генриха Осиповича во все глаза. Контр-адмирал сейчас был не похож сам на себя. Поначалу Вацлав даже испугался за старика, но потом понял: очевидно, сейчас Генрих Осипович продолжал некий давний, и давно проигранный спор.

- Наша крепость контролирует всё пространство восточного звёздного сектора! По плану таких крепостей должно было быть семь! И всё! Какой бы сокрушительной мощью не обладали алиены - всё! Эта крепость - точка в споре! Понимаешь?

- Но мы же не знаем возможностей алиенов, - вставил Вацлав, воспользовавшись паузой.

- И что?! - всплеснул руками контр-адмирал. - Гиперпространственная крепость - это новый уровень наших возможностей! Пойми! Какими бы ни были технологии алиенов, без таких вот крепостей мы на порядок слабее! Так что да! Да! Строительство в гиперпространстве очень опасно! Да! Ни дня не обходилось без аварий! Да, человеческие потери! Но цена всему этому - шанс выжить для человечества, как вида! Вот такая вот арифметика.

Контр-адмирал вздохнул, успокаиваясь, оправил мундир, и уже спокойно продолжил:

- Ибн аль-Хаим, когда узнал, что крепость всё же решено строить, сразу перевёлся на стройку простым полевым инженером! Учёный - простым полевым инженером! Лез на самые опасные участки! Зачастую сам вытаскивал людей из аварий! Почему? Потому что чувствовал свою личную ответственность за проект! Как-никак, это его выкладки сделали возможной эту опасную стройку - вот он и лез на передний край. Где ты сейчас найдёшь таких людей? И наш генеральный - туда же! Со стройки не вылезал! Дважды спасали в последний момент! Лишился руки! И продолжил работать! Человечища! Нет, не делают теперь таких человеков!

- Вы что же, знали обоих? - удивился Вацлав. - Это ж когда было!

- Давно, твоя правда, - вздохнул контр-адмирал, и провёл ладонью по лицу, словно стряхивая годы. - Я тогда салагой зелёным был. А они оба уже старики. Да. Но я ещё застал обоих.

- И что с ними стало?