Самым разумным оказался Вадим, подоспевший, пока жертв не стало больше. Он был одним из местных Хранителей. Хоть я и не видела еще Дар в других людях, было очевидно, что дальше укротителя прантов этому голубчику не прыгнуть. Вадим был простым как три рубля парнем и до такой степени легким в общении, что с ним можно было трещать без умолку часами. Чем мы и занимались все свободное от охоты за прантами время.

Хранителей уже не было два дня, а Лариса, после того как я сварила им суп, на кухню меня больше и близко не пускала. За детьми приглядывать у меня получалось тоже не важно, и я все чаще сидела на крыльце, уставившись на дорогу, как какая-нибудь многострадальная героиня лирической поэмы. Вадим стал для меня чем-то вроде отдушины, развлекая и помогая отвлечься от тех тяжелых мыслей, которых после той первой ночи в Лесной стало еще больше.

Видимо палец, указывающий к вершинам вселенской совести, у Игната все-таки затек, и старикашка принялся ходить из одного угла своей комнаты в другую. Собственно комната была похожа на тюремную камеру: серые стены без малейшего намека на украшение в виде картинки или часов, скамейка, служившая старцу кроватью, а мне — электрическим стулом, и обшарпанный столик, помнивший на своем веку еще, наверно, Ивана Грозного. На столике лежала одинокая книга. Ее страницы пожелтели, и даже издалека было заметно, насколько время обгрызло их уголки.

Я сверилась с часами: пошел вот уже четвертый час. Всем бы в таком дряхлом возрасте быть настолько бодренькими, как Игнат. Старикашка и не думал завязывать с нравоучениями, повторяя одно и то же по сто раз, как заклинившая пластинка. Совести ради надо сказать, что время от времени Игнат вставлял что-нибудь новенькое, но я не очень понимала, какое отношение имеют эти зарисовки из его полной героизма жизни к моему тупоумию и тотальной безответственности.

Чтобы хоть как-то развлечься, я принялась отсчитывать секунды своего заключения, внимательно следя за самой ушлой стрелкой наручных часов. Они у меня появились в то утро, когда ушли Хранители. Я так и уснула на стуле в кухне, сама не заметив, как усталость подкралась и обняла за плечи теплыми руками сна. Чудесным образом проснувшись на кровати ближе к обеду, я почувствовала, как на руке болтается что-то тяжелое. Деян, ничего не объясняя, одел мне свои часы.

На сто тридцать пятой секунде в дверь просунулась коротко остриженная голова Вадима:

— Старец, Вы нужны. — по-деловому сухо отчеканил Хранитель. — Там, на кладбище, опять не спокойно.

— Сами разобраться не можете? — с надеждой в голове спросил стрик, но Вадим лишь безжалостно покачал головой, и Игнату ничего не оставалось кроме как тяжело вздохнуть и отдать мне последнее приказание. — Ладно, сиди здесь, скоро я приду и продолжим.

Я уже было обрадовалась, но последние слова Игната снова вогнали меня в состояние беспросветного отчаянья. На сколько еще хватит старикана, и на сколько еще хватит меня, было неизвестно. С Лазарем все проще — поорет на тебя раз, если уж совсем что-нибудь учудишь, а через пять минут разговаривает, будто ничего не случилось.

Сопя, Игнат вышел из комнаты. Я лениво потянулась, вставая со скамейки. Хоть разомну немного кости, а то так и состарюсь сидя на воспитательной скамье. У Игната, судя по всему, еще было о чем мне поведать. Часа на три его еще хватит, Может, пока будет ходить, что-нибудь новое придумает, что мне рассказать.

— А что там случилось-то? — полюбопытствовала я у Вадима, не спешившего бежать за старцем.

— Где?

— На кладбище.

Первым делом я испугалась, что это может как-то быть связано с Сэтом и его колдовскими выходками, но Вадим меня утешил.

— Прости, ничего оригинальнее не придумал. — заулыбался парень. — Надо же было отвлечь этого воспитателя как-то.

— Спасибо.

— Пошли? Или ты тут остаешься?

— Старикашка придет и все равно меня призовет к ответственности. Если, конечно, у вас тут нигде нет подпольного аэропорта с маршрутом Лесная — Волчьи Яры, меня ничего не спасет.

— Да он уже забыл про тебя. Не переживай. Ты не первая, и не последняя его жертва. Завтра найдет себе кого-нибудь еще.

Я покорно зашагала вслед за Хранителем. Проходя мимо дома бабки Варвары, я виновато потупила голову, стараясь стать как можно более незаметной, но проскользнуть не удалось.

— Алька, ну ты и тут сеешь разрушения! — заорал на всю общину Пахом, попутно откусывая от огромного зажатого в руке куска пирога.

Готовая придушить его собственными руками, я скривилась. Пахом замелит это, и даже сбавил тон. Теперь его слышала только половина Лесной.

— Парни не объявлялись? Не звонили?

— Нет, — недовольно процедила сквозь зубы я, — им еще рано. Завтра или послезавтра должны прийти.

— Завтра дождь будет. — невесть с чего протянул тролль задумчиво.

— И чего? — пожал плечами Вадим.

— И ничего! — зло рявкнул Пахом. — Промокнут же.

— Они до дождя вернутся. — утешила я его, хотя сама уже порядком переживала за Хранителей. Почему-то мне казалось, что если бы я пошла с ними, все беды прошли бы мимо. Почему-то так всегда кажется.

— У меня какое-то такое поганое предчувствие. — поделился Пахом, говоря на удивление тихо. — Как будто беда какая рядом ходит.

— Да ну, — махнула я рукой, даже не столько успокаивая Пахома, сколько пытаясь убедить себя, что с парнями все будет хорошо, — что с ними может случиться?

— Не с ними. Я сегодня в лес ходил. Чеголдь молчит.

— Может ты уши с утра не помыл? — усмехнулся Вадим. — Отчего никто их дежуривших эльфов не заметил ничего, а ты вдруг на чеголдь внимание обратил?

— А ты помыл? — как-то слишком уж добродушно осведомился тролль, шагая навстречу Хранителю. — Если не помыл, то беги, засранец, мой, а то я тебе их сейчас оторву и в анатомический музей сдам.

Я быстро шагнула вперед, оказавшись между парнями, и перехватила руку тролля, которая уже тянулась к вожделенным ушам. Конечно, задайся Пахом целью, моих потуг он бы и не заметил, размазав Вадима по дороге ровным слоем. Про себя я отметила, что на месте парня даже такая недоучка как я успела бы подготовить пару-тройку заклинаний, чтобы хоть как-то защититься, но Хранитель лишь встал столбом, глядя на взбешенного тролля округлившимися глазами. Одно слово — герой.

— Эй, а ну хорош цепляться! — прозвучал командный голос Ларисы. — Идемте я вас лучше покормлю.

Хранители шли по лесу, прислушиваясь к каждому шороху заповедного места. Спеша по своим делам, птицы деловито щебетали, словно переговариваясь между собой. Мелкое и крупное зверье, заслышав шаги людей, поспешило испариться, прячась или убегая прочь. Мелкая безобидная нежить, хоть и не была такой пуганой людьми, а даже сама иной раз любила поглумиться над охотниками, рассудила, что надежнее отсидеться в своих норах, пока эти подозрительные типы не пройдут мимо.

В лесу было темно и уныло.

Верен чертыхнулся, осматриваясь. Деян одними глазами спросил в чем дело.

— Видишь вон то дерево?

— Ну?

— Мы около него уже третий раз идем.

— В смысле ты сам добровольно признаешься, что заблудился? — предположил Сэт.

— В смысле нет. Я иду верно.

— Дорога заблудилась? — ерничал некромант.

— В первый раз я подумал, что мне просто кажется. Но два раза один и тот же глюк — это слишком.

— Два раза джинн — это тоже слишком. — пробубнил Дарен, по старой памяти потерев щеку.

— А кто кроме джиннов может искажать? — поинтересовался Деян. — Вандры в это время спят, дригуны играют с пространством, лишь спасая собственную шкуру, а мы еще ни одного по пути, вроде бы, не задели.

— Мне это не нравится. — впервые за все время взял слово Михей. — Слышите, чеголдь молчит.

— А что это значит? — прекрасно зная ответ на свой вопрос, протянул Сэт.

— Но берманы не умеют путать пространство. — заметил Деян.

— Может это очень талантливые берманы-мутанты. — умничал Сэт.