— Откуда ты знаешь? — спросил Шумаар, широко открыв глаза.

— Ничего не спрашивай здесь, — незнакомец длинно вздохнул. — А если придется спросить, то сначала скажи об этом.

— Я хочу спросить, — упрямо сказал Шумаар, — Кто ты и откуда знаешь меня?

— Правильно, теперь правильно. Но неучтиво.

Он поднял руку, останавливая воинов, которые шагнули было к Шумаару.

— Вы все должны называть меня повелителем Хуараго! — громко сказал он. — Ты слышал о Хуараго? — добавил он тихо, глядя в глаза Шумаару.

Шумаар вздрогнул, как от удара. Но не успел ответить: его вытащили из шеренги, свалили на землю, и потащили на аркане, который был захлестнут на шее, к яме.

В эту яму сажали непокорных и особо опасных пленников.

В яме жили собаки.

Не дворовые или безродные псы — боевые гладкошерстные звери, списанные со службы по разным причинам: по болезни, по старости. Или за излишнюю свирепость. За тягу к человеческой крови.

Люди сидели в этих ямах, нарытых в дальнем углу лагеря, как правило, недолго. Хотя для защиты от псов им давали палки, и иной раз стражники, смилостивившись, выливали на псов, вцепившихся в пленника, бадьи с водой.

Как правило, людей или вытаскивали из ямы через самое непродолжительное время, или собаки пожирали их. Почти без остатка: мощные челюсти желто-белых аххумских псов-воинов могли крошить даже камни. Не говоря уже о костях.

Шумаар просидел в яме несколько суток.

В конце вторых суток хуссарабы стали приходить, чтобы посмотреть на него. Рассаживались на корточках на краю, и смотрели вниз. Молча. Лишь иногда цокали языками.

Потому, что Шумаар сам превратился в зверя, которого боялись собаки.

Он отнимал у них кости и остатки с солдатских столов. Он рычал так, что бывший вожак и хозяин ямы поджимал хвост и забивался в дальний конец углубления, вырытого самими же собаками — там они отдыхали во время дневного зноя и грелись в холодные ночи.

Когда Шумаара подняли из ямы, его окружили самые рослые воины, выставив копья тупыми концами вперед. Шумаар стоял на четвереньках, поворачивался из стороны в сторону и огрызался, когда древко копья приближалось к нему слишком близко.

Потом на шею ему накинули два аркана. Растянули их. Заставили подняться на ноги. И, подгоняя копьями, повели к шатру Хуараго.

Хуараго ждал у шатра, в маленьком креслице с подушечками. Его окружали оруженосцы и писцы, а у ног лежал громадный аххумский пес, раскормленный так, что издалека мог сойти за гигантского борова.

Когда Шумаара подвели, боров внезапно потянул носом воздух и забеспокоился. Он даже приоткрыл заплывшие жирными складками злобные глазки — и уставился на Шумаара. Морда при этом выразила полную растерянность. Если это был человек — почему от него несло псом? Если это был пес — почему он был похож на человека?

В поисках ответа боров пошевелился и не без труда перевел взгляд на хозяина.

Хуараго опустил ладонь ему на темя, слегка потеребил загривок. Боров клацнул зубами, поворчал, но успокоился; уронив морду на могучие лапы, он принял прежнюю позу, хотя красные глазки его не отрывались от человека-собаки, стоявшего на коленях перед ним.

— Кто ты? — спросил Хуараго свистящим шепотом.

Шумаар поднял кудлатую голову. Зарычал (боров даже подскочил от неожиданности, но, видимо, ему было невмоготу проявлять излишнюю активность. К тому же ладонь хозяина все еще лежала у него на загривке).

— Я Шумаар, — наконец выговорил тот. — Сотник бессмертных, верный пес Нгара Непобедимого.

— Если бы ты был верным псом, ты не оставил бы своего хозяина умирать на ледяном перевале.

Шумаар опустил голову и хрипло ответил:

— Если тебе все известно, тогда ты должен знать: я выполнял приказ.

Хуараго помолчал. Кивнул.

— Да. Ты выполнил приказ, Шумаар. И остался верным… Поднимите его с колен!

Добрая дюжина тупых концов копий уперлась в него. Шумаар нехотя поднялся. Он был выше самого высокого воина почти на две головы. И самый высокий воин непроизвольно попятился, крепче сжимая в руках копье.

— Разбейте для него отдельный шатер, — приказал Хуараго склонившемуся ординарцу. — Посадите на цепь. Но сначала устройте баню. Потом надо приставить к нему лекаря… Лучше всего — айдийца Та Роро. У него переломаны ребра, а в плече сидит наконечник хуссарабской стрелы…

Хуараго усмехнулся, глянул в упор на ближайшего стражника-хуссараба:

— А еще говорят, что наши хуссарабские стрелы лучшие в мире, и разят насмерть…

Когда ординарец побежал исполнять приказ, Хуараго прошептал, почти не разжимая тонких бескровных губ:

— Из него выйдет хороший полководец. Он и поведет войско в Нарронию.

Нгар очнулся, когда пришло время: и времени понадобилось очень, очень много. Скорр слишком старался, хотя старания его были вознаграждены не золотом или подарками — ударом плетью по лицу.

— Но ведь ты сам приказал мне убить его! — взвыл Скорр, схватившись за залитый кровью глаз.

Астон неприятно усмехнулся и снова поднял плеть. Скорр упал на четвереньки и быстро-быстро, с невероятной скоростью, пополз задом вперед, к выходу из покоев наррийского бога.

После Скорра Астон принял куратора Северо-Западного Округа Азана. Азан был полным темноволосым, пятидесятилетним человеком с набрякшими веками. Он начальствовал в округе уже несколько лет и пользовался доверием второго триумвира, что, впрочем, ровно ничего не означало без одобрения Астона.

— Ты плохо управлял округом, Азан, — сказал Астон. — Очень плохо, если не знал, что творится у тебя под носом.

Азан поклонился, подобрав расшитую золотом кураторскую тогу:

— Все произошло слишком внезапно. Мне доносили из Сандора и Толамбо, что все спокойно. Это донесение поступило всего два дня назад, а поступают они ежедневно из разных городов Западного побережья.

— А вчера пришло противоположное сообщение? — язвительно спросил Астон. — О том, что о спокойствии не может быть и речи?

Азан с достоинством выпрямился.

— Вчера лазутчик, загнавший насмерть двух коней, доложил, что на берегу залива Гао, в нескольких милях от Сандора, появился большой отряд собачьеголовых.

— Донесение ты записал?

Азан угрюмо кивнул и подал Астону запечатанный свиток тростниковой бумаги.

Астон сорвал печать, развернул, быстро прочитал донесение. Отбросил его в сторону.

— Здесь ничего не сказано ни о численности отряда, ни о его целях. Нет ни имени предводителя, ни маршрута, каким степняки вышли к заливу Гао!

— Это было первое донесение. Через два часа поступило второе…

— О том, что Сандор взят внезапным штурмом? — повысил голос Астон и вскочил. Сделал быстрый шаг к Азану — тот отшатнулся, — и прошипел: — Как они могли взять с ходу город, стены которого выдерживали многомесячную осаду?

— В том-то и дело, — голос Азана дрогнул, но он держал себя в руках. — Ничего принципиально нового они не использовали. Разбили тараном ворота.

Лицо Астона перекосилось от ярости:

— Как? Как они могли это сделать, если к воротам Сандора ведет узкий проход с отсечными стенами?

— Они установили две осадные башни и не давали вести стрельбу с отсечных стен…

— Две башни? — Астон схватил Азана за ворот и встряхнул. — Откуда они взяли эти башни, если только что появились у стен??

Азан попытался высвободиться, по пальцы Астона были словно сделаны из железа.

— Они их выстроили. Очень быстро. Из леса, который растет на склонах вокруг залива…

Астон отпустил Азана. Взгляд его погас.

— Сколько их? Кто ими командует?

— В отряде от 10 до 15 тысяч всадников. Каждый имеет двух сменных лошадей. В обозе — еще несколько тысяч рабов, по-видимому, мастеров. Именно они строили башни. Командует отрядом аххум по имени Шум… — Азан запнулся, развернул второй свиток, прочитал по слогам: — Шу-а-м-ма-ар.

Астон внезапно опустился в кресло, широко открытыми глазами глядя на Азана. Спустя бесконечно долгую минуту Азан прочистил горло и сказал: