Служанка кивнула, не раскрывая рта. Тухта не разглядел кивка, помедлил, потом исчез. Полог закрылся и в кибитке снова стало темно.

— Видишь, госпожа, — сказала служанка, когда кибитка снова тронулась в путь, — всё в порядке. Амнак вряд ли догонит нас.

Айгуз глухо ответила:

— Может быть, ты знаешь, чем Тухта лучше Амнака?

Служанка не ответила.

Айгуз снова задремала, и снова ее разбудил шум. Кибитка круто затормозила, заваливаясь на бок, заржали лошади.

Раздался звон сабель, свист стрел, вопли раненых.

Схватка была скоротечной, но Айгуз показалось, что она длилась целую вечность.

Потом всё стихло, полог широко откинулся. В кибитку заглянул седой человек с безобразными шрамами на голове.

— Ты свободна, царица, — сказал он по-аххумски, и Айгуз узнала его.

Её пошатывало после скачки, так что незнакомец должен был поддержать ее. Служанка выскочила следом.

Карша подвел оседланного коня.

— Садись, госпожа!

Домелла осмотрелась. Вдоль дороги, на высоких обочинах, лежали поверженные тела. Большой конный отряд окружал кибитку а вдали еще слышались топот и звон стали. За спиной незнакомца гарцевал на коне человек, которого Домелла видела в Кейте, но не могла вспомнить его имени.

Всадник, словно угадав ее мысли, поклонился ей и крикнул:

— Полутысячник Бараслан приветствует тебя, царица Аххума и всей долины Тобарры! Нам придется поспешить.

— Куда же на этот раз? — спросила Домелла, садясь в седло с помощью Карши.

— Может быть, в Ушаган, — ответил незнакомец со шрамами.

— В Ушаган — так думают и Амнак, и Тухта, — сказал Бараслан. — Они будут ждать царицу там. Если, конечно, не догонят сейчас.

Незнакомец спросил:

— Ты предлагаешь скакать туда, где нас не ждут?

Бараслан кивнул.

— В Арманатту?

Бараслан снова кивнул.

— Но Ар-Угай только и ждет, когда царица…

Незнакомец искоса взглянул на Домеллу. И добавил вдруг:

— Впрочем, может быть, ты и прав.

Домелла тронула коня, посмотрела на незнакомца. Солнце уже поднималось и ей снова показалось, как тогда в Кейте, что она давно знает этого человека.

— Как твое имя? — спросила она.

— Сейр, госпожа.

Она покачала головой.

— Раньше ты звался иначе.

Сейр посмотрел на нее снизу вверх, лицо его было серьезным и даже сумрачным.

— Ты ошибаешься, царица, — сказал он. И добавил вполголоса:

— Мертвые не возвращаются.

Что-то мокрое упало ему на лицо. Крисс помотал головой, но мокрое не уходило. Оно полилось ручьем в губы, в ноздри, в глаза.

Он подскочил, ловя ртом воздух.

И сразу же зажмурился, ослепленный неистовым солнцем.

Над ним стоял какой-то странно одетый человек, невысокий, с невероятно черным от загара и грязи лицом. В руках он держал кожаное ведро — и готовился снова облить Крисса.

Крисс замычал, поднял руку, защищаясь.

Долина была залита светом. Пятна быстро таявшего снега сияли так ослепительно, что Крисс терял зрение и снова закрывал глаза.

— Буря кончилась, — гортанно сообщил человечек на языке Гор. — Вставай! Ведь ты снова живой. Живые должны стоять.

— Подожди… — Крисс начал подниматься, помогая себе руками.

Встав на четвереньки он спросил:

— Кто ты?

— Я живу в Куэ. Это далеко отсюда. Я охотник из племени ланнов. А кто ты?

— Путник…

Крисс огляделся, но не заметил ни людей, ни палаток.

— Где остальные?

— Эй-до! Там! — человечек указал за ближние скалы. Потом поставил ведро и стал помогать Криссу подняться.

— Ты ушел один. Под снегом. Как крот.

Опираясь на плечо Эйдо, Крисс обогнул скалы и увидел голое место. Лишь пятна костровищ да обглоданные кости диких коз говорили о том, что здесь был лагерь.

Крисс повернулся к Эйдо:

— Ты ведь сказал, что остальные здесь.

— Эй-до! Там! — он показал за следующее нагромождение скал.

Крисс с подозрением посмотрел на него.

— Покажи мне их.

Эйдо развел руками, свистом подозвал маленького конька, похожего скорее на мула, и влез в седло.

— Иди за мной! — сказал он.

Они поднимались в гору едва ли не до вечера. Крисс несколько раз просил сделать привал. Эйдо охотно соглашался, вытаскивал полоски сушеного несоленого мяса, жевал сам и угощал Крисса.

К закату они поднялись на одну из вершин.

Внизу, насколько хватало глаз, расстилалась пустыня.

Вглядевшись, Крисс заметил многочисленные следы, которые вели за горизонт.

— Они ушли в пустыню? — ахнул Крисс.

— Да, — кивнул Эйдо.

— Но ведь…

Крисс внезапно замолчал. Он ошибся. Они должны были выйти южнее, как раз к селению Куэ, стоявшему на берегу Ваххи — вади, наполнявшегося водой лишь во время дождей и таянья ледников. Но теперь он понял, что они вышли к краю плато гораздо севернее.

— Мертвая пустыня, — сказал Эйдо. Покосился на Крисса и добавил: — Так ее называют и в Куэ, и в Таххеле.

— Я знаю, — сказал Крисс.

— А за пустыней — Лагуна, — продолжал Эйдо. — Она тоже мертвая.

Крисс молча смотрел, как багровый закат заливал всю пустыню. Он знал, что позади него по земле все дальше и дальше вытягивается его черная холодная тень.

Потом положил руку на колено Эйдо, сидевшего в седле.

— Ты пойдешь со мной?

— В пустыню?

Эйдо тоже пристально вгляделся в бескрайнюю чашу пустыни, наполненную мрачным багровым светом. И сказал:

— Да.

Он начал слезать с коня, медленно и неуклюже. Потом достал небольшой нож. С сожалением глядя на коня, сказал:

— Без мяса нам не обойтись.

— А без коня? — спросил Крисс.

— Без коня… Без коня обойтись можно. Эй-до!.. Он всё равно падёт с голодухи.

— Тогда отпусти его, — сказал Крисс.

Эйдо вздохнул:

— Мы слишком далеко ушли от дома…

Поцеловал коня в лоб, примерился и взмахнул ножом.

Радас, сын Радамаса, командовал всеми войсками Эль-Мена. Он был аррантом, — выборным военным вождем.

Арранты менялись каждые два года, и было их два: один командовал флотом, другой — сухопутными войсками. Но сейчас второго арранта — Самбрия — не было в городе. Он с отрядом наёмников уплыл на помощь Жемчужному королю, который затеял войну с Таннаутом.

В городе вообще оставалось очень мало войск. Большая их часть несла службу по договору с княжествами Равнины Дождей, на островах Южного моря, в Хиссе и в том же Таннауте.

Радас мог призвать свободных граждан, — что он и сделал.

Но не так-то просто в Эль-Мене было призвать граждан. Граждан было немного, и большая их часть занималась торговлей, путешествиями, возделывала скудные участки земли, трудилась на судовых верфях, которых было три. На одной строили военные корабли, на другой — купеческие торговые галеры, на третьей — лодки и парусники для каботажного плавания.

Самые богатые владели рабами, которые работали на соляных копях — главном богатстве Эль-Менского государства. Они сдавали рабов в аренду государству, потому, что по закону копи принадлежали народу, то есть казне.

Народное собрание, выслушав Радаса на главной площади города, которая одновременно была и главным рынком, решило: хуссарабов следует остановить в Ардском проходе. Этот проход, шириной в два полета стрелы, был единственной дорогой, по которой можно было пройти на Равнину Дождей.

От прохода до Эль-Мена — два дневных перехода. Войска перекроют проход, а тем временем подоспеет Самбрий с флотом и войсками. Тогда можно будет высадить с моря десант в тылу у хуссарабов и разбить варваров.

Так решил народ.

Амза ехал в просторной повозке, состоявшей из двух комнат. В одной он спал и отдыхал, в другой принимал военачальников. Повозку тянули волы, медлительные и выносливые. Амза говорил, что стремительность и быстрота — главные преимущества хуссарабов, но иногда не мешает и подумать.