В то время как обрывки услышанных разговоров и наблюдение за постоянными обитателями замка уже стали складываться в сознании Виктории в красочную картину с участием всех домочадцев, Чен оставался для нее загадкой. И он настойчиво старался сохранять дистанцию между собой и кем бы то ни было.
— Определения, — философски протянул Чен, — имеют значение только в том случае, если оправдывают существование человека, их дающего.
— Это Конфуций?
— Нет, Чен, — сказал шофер.
Виктория, скрестив руки на груди, наблюдала за его работой.
— Какой же вывод сделает мудрец Чен из того, что здесь произошло? — Она была уверена, что его миндалевидные глаза не пропустили ни одной детали. Но поделится ли он своими наблюдениями, оставалось под вопросом.
— Вы имеете в виду выстрел? — спросил Чен.
Его откровенная реакция укрепила надежду Виктории на то, что ей удалось при помощи своего обаяния совершить важный прорыв в общении с ним.
— Вы действительно думаете, что там была крыса? — спросила она, стремясь услышать его версию события.
Продолжая методично протирать зеркала заднего обзора, он перешел на ту сторону лимузина, где было место пассажира.
— Судьба крысы меня не касается, — отрывисто ответил он. — Да и не должна касаться.
Мистер Равнодушие — окрестила Чена Виктория, полагая, что его столь же мало взволновала бы и судьба людей-собратьев. Было ясно, однако, одно: культурное неравенство между Ченом и остальной обслугой развело их по разным полюсам. Так или иначе, но необщительный по природе шофер составлял уголок прежней жизни Хантера, жизни, как она сформулировала, «до рождества Замка». То, что Чен предпочел остаться слугой О'Хари даже после наплыва ирландцев и ухода прежних сотрудников, со всей определенностью говорило о его преданности, независимости и уверенности в себе.
Но может быть, подумала она, Чену просто нравилось носить форму с блестящими медными пуговицами и водить роскошные автомобили…
— А что вы думаете о «Майамских дельфинах»? Они смогут перейти в высшую лигу? — как бы невзначай спросила Виктория.
Чен посмотрел на нее долгим взглядом, который мог бы сойти за любование, если бы только его лицо было способно на такое выражение.
— Преждевременные предсказания, — заметил он, — не показатель мудрости.
— Запомню… — недоумевая ответила Виктория. Может, он имеет в виду лишь прогнозы, касающиеся футбольных матчей? Но она не стала разбираться, поскольку и без того была утомлена разгадкой главных проблем.
Когда она направилась к лестнице, первые капли вновь начавшегося дождя запузырились в многочисленных лужах во дворе. «Кем бы ты ни работал, — подумала она, — протираешь ли автомобиль или носишь замшевое пальто, а дождь все равно пойдет. Не есть ли это один из законов Мэрфи?»
Не успела она подняться на третью каменную ступеньку, как ее блуждающий рассеянный взгляд остановился на том, чего не замечал до сих пор. Она вздрогнула от отвращения: недалеко от нее лежала толстая мертвая крыса. На месте головы, в которую метко попала пуля, остался лишь кровавый изуродованный остаток шеи.
— Вы немного запоздали, — заметил Хантер. Поднос, на котором ему подали завтрак, был уже отставлен в сторону, и он сидел над деловыми бумагами.
После почти шести дней добросовестной работы посчитать его замечание приятным Виктория не могла.
— Может быть, если я буду выходить из своей комнаты на час раньше, — ответила она, — то смогу не задерживать вас.
— Но вы же живете лишь этажом выше, — заметил он. — Думаю, что человек, обладающий вашей предприимчивостью, уже успел бы съехать вниз по перилам.
— Я живу на третьем этаже, — поправила она его.
По реакции Хантера Виктория смогла понять, что этого он до сих пор не знал.
— А что вы делаете на третьем этаже? — спросил он. — Я отдал специальное указание, чтобы вас поселили рядом с комнатой Пэгги.
— Тогда дорога была бы покороче, — согласилась Виктория. — Но никаких проблем у меня не возникало и в этой комнате.
«Да и никто не окружил бы меня большим материнским вниманием, чем миссис Причард».
— Это никуда не годится! — ворвался в ее мысли голос Хантера. — Комната рядом с Пэгги в два раза больше и там есть камин. В прохладные дни вы могли бы им пользоваться.
«Если бы только существовал огонь, способный пробить холод этого дома», — подумала Виктория.
— Мне хотелось бы, чтобы вы переговорили об этом с миссис Мэджин, — сказал Хантер.
— Простите, но именно она и разместила меня там.
Даже сценаристы мыльных опер, в которых играла Мэрсайн, не могли бы придумать лучшего сюжетного хода, чем появление в комнате Хантера домоправительницы именно в этот момент.
— Вы уже позавтракали, сэр? — весело спросила она.
— Да. Благодарю вас, миссис Мэджин.
— Может быть, еще кофе? — В конечном счете, домоправительница была воплощением добросовестности: она всегда была готова тут же выполнить любое пожелание Хантера.
Викторию интересовало, знает ли О'Хари, какая на самом деле хитрющая лиса скрывается в облике этой старушенции. Хитрая лиса, которая не прочь очистить курятник, если только никто за ней не наблюдает. Но коль он это знает, то почему тогда терпит ее…
— Мне хотелось бы, миссис Мэджин, чтобы вы занялись одним вопросом, — заметил Хантер.
— О чем идет речь, сэр?
Хантер кивнул в сторону Виктории.
— Мисс Кэмерон только что сказала мне, что возникло некоторое затруднение, связанное с ее комнатой.
Домоправительница открыла рот от изумления.
— Затруднение? — эхом отозвалась она. — А в чем дело?
— Дело не в самой комнате как таковой, — включилась в разговор Виктория. — Мне только что сказали, что это не та комната, которая предназначалась мне.
Миссис Мэджин тут же напряглась, пораженная тем, что только что приехавшая в замок Виктория сочла возможным сделать ей такое смелое замечание.
— Это правда? — спросил Хантер, поняв, что объяснения он не дождется.
— Какую же комнату, по вашему мнению, мисс Кэмерон должна была получить? — сухо спросила домоправительница.
— Я хорошо помню, что мы с вами уже обсуждали это неделей раньше, — ответил он, не повысив голоса и не сменив тональности своей речи. Но тем не менее Виктория поняла, что он раздражен. — Я хотел, чтобы ее спальня была рядом с комнатой Пэгги.
Услышав эти слова, домоправительница поджала бесцветные губы.
— Насколько я понимаю, вы хотели, чтобы та комната осталась в неприкосновенности, — сказала она.
— Не думаю, что мисс Кэмерон, пока живет у нас, пожелает что-нибудь серьезно в ней изменить, — ответил он, подмигнув Виктории.
— Но комната герцогини была получше. К тому же кровать там уже застелена, — объяснила Мэджин.
— И все-таки я придерживаюсь своего прежнего мнения, — твердо заявил Хантер. — Полагаю, что при вашей старательности, миссис Мэджин, вы легко справитесь с тем, чтобы подготовить для мисс Кэмерон новую комнату.
— Извините, но я не уловила смысла этой перепалки, — заметила Виктория после ухода Мэджин.
Ее заинтересовала не только схватка между этими двумя волевыми личностями, но и загадочная ссылка на то, что та комната должна была остаться в неприкосновенности. «Кому же она принадлежала раньше?» — задумалась Виктория.
Серые глаза Хантера засияли одержанной победой.
— Просто это значит, — ответил он, — что впредь вы сможете приступать к работе вовремя.
— Вы приходите или уходите? — спросил Син Майкл спускающуюся по лестнице Викторию. Для нее эта встреча на площадке второго этажа была совершенно неожиданной. Она держала охапку своих платьев, поскольку решила, что так перенести их удобней, чем снова упаковывать в сумки.
— Просто меняю спальню, — сообщила она ему.
Син Майкл прищелкнул языком.
— Как всегда, я обо всем узнаю последним. А вы переезжаете в мою комнату или чью-то другую?
