— Он их увел. Почти всех. Погоня не дала результатов. Да нам и с оставшимися пришлось повозиться.

— Довольно, поручик, — перебил его один из офицеров. — Следить за языком нам тоже не мешает.

Плюх быстрым шагом направился к выходу из вагона. Но перед тем как его покинуть, обернулся и сказал:

— «Богомолы» разумны. Это факт. А вы — убийцы, господа. Честь имею!

Выскочив из вагона, Плюх наткнулся на Илону. Наткнулся буквально — врезался в нее, подходившую к ступенькам. Оба упали, Егор оказался лежащим на девушке. От изумления и растерянности он только моргал, глядя в большие, цвета молочного шоколада, глаза, в которых испуг быстро сменился раздражением.

— Потрудитесь с меня слезть, господин космический разведчик третьего класса, — сердито произнесла девушка. И добавила: — Больно же!

Плюх быстро вскочил на ноги и забормотал:

— Извини, я не ожидал, что это ты.

— То есть ты ожидал здесь другую даму, и столь страстно повалил меня, посчитав, что это она?

Неловкость разведчика тут же прошла.

— Не говори ерунды! Ты знаешь, что натворили твои благородные соратники?

Илона помрачнела.

— Знаю. Видела, как они принесли четыре тела. Именно поэтому я здесь. — Девушка подняла на Плюха полный решимости взгляд: — Я согласна уйти с тобой.

— Что?.. — У него вмиг пересохло горло, а сердце заколотилось так, словно начало задыхаться и пыталось во что бы то ни стало вырваться на волю. — Ты…

— Да, я, — не дала ему договорить Илона. — И прошу тебя, изволь не комментировать мое решение. Оно окончательное. Не думай, что это сиюминутная вспышка эмоций. Я все обдумала и не стану потом кусать себе локти, сожалея о своем поступке.

— Тогда пошли, — протянул ей руку разведчик.

— Не глупи, — сверкнула на него глазами девушка. — Нас перехватят, не позволив даже носа высунуть из поселка.

— Почему? Разве ты не можешь пойти, куда захочешь?

— Только с разрешения полковника Соболева, — стиснула зубы Илона. — После моего недавнего побега отец распорядился не спускать с меня глаз. Провинившихся обещал вешать. Полагаю, это всего лишь угроза, но желающие это проверить вряд ли отыщутся.

— И что теперь?

— Идти ночью. На, держи, я принесла тебе ужин, — протянула девушка мятый от падения сверток. — Рекомендую не манкировать, даже если не будет аппетита. Когда доведется поесть в следующий раз — неизвестно. Кое-что я, безусловно, соберу, но много не смогу, это вызовет подозрения.

— Еда — это, конечно, хорошо, — сказал Плюх, — но куда важнее оружие. Сумеешь достать для меня?

— Вряд ли, — покачала головой Илона. — Оружейная комната хорошо охраняется. Естественно, мой «Никель» будет при мне. Тебе ссужу пистолет, «Канду». Игрушка, разумеется, но хоть что-то.

— Ты имеешь в виду мой трофей? Пистолет этого… как его там… Герасимовского?..

— Нет. Ему я «Канду» все же вернула. Решила не усугублять. Потеря личного оружия для офицера — это не шутка, а уж когда его отбирают — и вовсе плевок в лицо. Этому… штабс-капитану хватит подлости устроить какую-нибудь гадость, а лишние препятствия нам ни к чему. В общем, мой пистолет в точности такой же, как у Герасимовского — будет твоим. А мне и «Никеля» за глаза хватит.

— Еще одну «Канду» я спрятал неподалеку от селения «рабовладельцев», — вспомнил Плюх.

— Не думаю, что ради нее стоит туда соваться. Да и смысл? Вот если бы ты спрятал ящик патронов… Здесь мне их не добыть, сейчас на них строгий учет. Придется довольствоваться теми, что в обоймах.

— Ладно, будем решать эти проблемы по ходу, — почесал щетинистый затылок разведчик и вскинул вдруг палец: — Да, вот что! Ты артефакт с собой возьми, «трубу» нашу. Способность летать нам очень даже может пригодиться. Или ее уже «Контактерам» сдать успели?

— Не успели, — буркнула Илона. — Только у меня ее сразу по прибытии отец реквизировал. Опасался, как бы я вновь не улетела. — В голосе девушки проскользнули явные нотки сарказма напополам с обидой.

— Да и пусть, — нарочито бодро отреагировал Плюх. — Обойдемся. Но я вот что еще подумал: ты веревку можешь достать? Тонкую. Миллиметр-полтора в диаметре.

— Наверное, могу. Сколько требуется?

— Метров пять.

Девушка, мысленно что-то прикинув, кивнула.

— А небольшой груз с отверстием? Отлично бы сгодилась гайка миллиметров на пятнадцать или около того.

— Зачем, скажешь?

— А чего тут скрывать? Мы ведь по Зоне будем ходить, а шлема, чтобы разглядеть аномалии, у меня теперь нет. Все время собирать камешки — можно, конечно, но проще будет бросать привязанный к веревке груз, сматывать веревку и снова бросать.

— Имеются такие аномалии, в которых и гайку расплющит. А уж веревку порвать или спалить и того проще.

— Возьми тогда несколько гаек. И запас веревки. Найдешь?

— Попытаюсь, — пожала плечами Илона. — Но тогда еще требуется нечто, на что будем веревку наматывать. Такое, чтобы она легко слетала при броске.

— Столовая вилка!

— Да, пожалуй. Возьму две. Пусть у каждого из нас будет по комплекту.

— Отлично! — сказал почувствовавший наконец-то близкую к эйфории радость косморазведчик. Только сейчас он толком осознал, что Илона идет с ним, и решился это озвучить: — Я так счастлив, что ты…

— Я просила не комментировать мое решение! — свирепо зыркнула на него девушка.

— Почему ты злишься на меня? В чем я виноват?

— Прости. Я злюсь не на тебя. Впрочем… — Илона мотнула головой. — На тебя тоже, но ты и в самом деле в том не виноват. Все. С наступлением темноты следуй в том направлении, откуда тебя привели. Только, ради всего святого, будь осторожен!

— Не бойся, я буду как мышка. Но как я тебя найду?

— Я сама тебя найду. А теперь ступай ужинать. И постарайся хотя бы немного поспать. Однако не перестарайся и не проспи.

— Проспать свое счастье? — не смог удержать Плюх счастливой улыбки. — Для этого нужно быть полным идиотом.

— Не надо, Егор, — поморщилась Илона. — Я тебя понимаю, но потрудись понять и ты меня. Мое отношение к происходящему… Впрочем, отставить. Тема закрыта. Жребий брошен[3].

Илона развернулась и почти строевым шагом направилась к своему дому.

— Но Рубикон еще не перейден, — пробормотал косморазведчик, все с той же улыбкой глядя ей вслед.

Как и советовала Илона, Егор съел все — и нетронутый в свое время обед, и помятый, но не ставший от этого менее питательным ужин. А вот уснуть ему так и не удалось, сколько он ни ворочался на полке. Да и как тут заснешь, когда случилось такое, о чем он уже и мечтать перестал!

Разумеется, Плюх понимал, какую он берет на себя ответственность. Одно дело идти одному, когда тревожиться следовало лишь о собственной жизни (правда, тогда бы ему вообще стало все безразличным, а возможной смертельной опасности он подспудно, наверное, даже бы и желал), и совсем другое, когда рядом будет любимая. Конечно, Илона не та «трепетная лань», с которой следует сдувать пылинки — она и сама кого угодно «сдует» так, что мало не покажется, — но все-таки оставалась девушкой, дамой, а Плюх был воспитан совсем не в тех традициях, чтобы прятаться за женскую спину. Да хоть за какую, в принципе. И теперь он должен будет охранять жизнь своей возлюбленной любой ценой. Да какое там «должен»! Для Плюха это было вовсе не обязанностью, а сокровенным желанием, непередаваемым счастьем, поскольку возможность защищать любимую женщину — само по себе великое благо, бесценная награда, которой удостаивается в жизни далеко не каждый мужчина. А ему вот повезло. И благодарить за это надо таинственного, неведомого противника (или гипотетических, не менее загадочных Игроков?), выбившего «Ревду» из надпространства и атаковавшего корабль над этой чужой Землей с ее угрюмой багровой Зоной. Как говорит старая русская пословица: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».