— Слушай, Блямс, — сказал он. — Ты переведи им, если сумеешь… Ну, хотя бы главную суть передай. В общем, большое им от меня и самое душевное спасибо. За спасение, за то, что приютили, накормили-напоили… За все, короче говоря. И скажи, что я бы еще тут жил да жил, хоть… до пенсии, только мне к любимой надо. Очень-очень надо!

— Блямс… — повернулся к нему зеленый друг.

— А ты что, не знал? — удивился Плюх.

— Блямс…

— Эх ты. Неужто не понял? Ну да ладно, зато теперь знаешь. Я люблю Илону.

— Блямс! — отреагировал «богомол», и теперь в его тоне Плюх уловил откровенно радостные нотки.

— Да, дружище, такое вот дело, — развел руками косморазведчик. — Люблю, и ради нее готов на все — хоть головой в аномалию. Кстати… Как твои подопечные так резво по Зоне скачут? Знают какие-то секреты? Вот бы и нам узнать…

— Блямс-блямс-блямс! — запрыгал желто-зеленый «богомол», и Плюх невольно округлил глаза:

— Что ты этим хочешь сказать? Ты тоже знаешь эти секреты? Они тебя научили распознавать аномалии? Это очень здорово, а то я, как видишь, на сей раз не укомплектован — пришлось срочно катапультироваться, так что, увы, ни скафандра, ни шлема… Ладно, с этим разобрались, а вот то, что я просил, ты своим друзьям, подчиненным, или кто они тебе, расскажи, а то они моей трескотни не понимают. Да и нам идти пора.

Блямс прострекотал довольно длинную «фразу», на что «Федор Андреевич» ответил коротко, но, как показалось Плюху, доброжелательней, чем до этого.

Косморазведчик переложил яблоки в одну руку, а свободной помахал новым друзьям:

— Счастливо оставаться! Еще раз спасибо за все. Надеюсь, еще встретимся.

Проговорив это, он повернулся и быстро зашагал к ручью. Блямс, тоже взяв из «тарелки» пару фруктов, поспешил за ним следом.

С яблоками они оба разделались еще до ручья. Потом напились и умылись. Но Плюху умывания показалось мало, и он, раздевшись полностью, зашел в мелкое русло и, охая от холода, принялся черпать ладонями и поливать себя ледяной водой. Потом, стуча зубами, подобрался к берегу, нарвал травы и стал натираться ею, словно мочалкой.

По уму, конечно, следовало бы простирнуть и сам балахон, грязный, заскорузлый, пропитавшийся потом… Но где его потом сушить? Идти в мокром и холодном очень уж не хотелось… Да и вообще, чем стирать этот дырявый мешок, его проще выбросить! Но голым, в одних сапогах — которые, кстати, тоже давно ждут утилизации, — к людям не явишься. Тем более, к любимой… Поэтому Плюх, брезгливо морщась, вновь натянул на себя серый балахон из мешковины и махнул дожидавшемуся его Блямсу:

— Давай, Блямсик, веди меня к Илоне.

Блямс прыгал вперед столь уверенно, что косморазведчик, все же опасавшийся поначалу угодить в аномалию, вскоре успокоился. К тому же, было понятно, что «богомол» не просто прет напролом, а и в самом деле что-то видит или чувствует, поскольку иногда он делал неоправданные на первый взгляд крюки и петли, хотя впереди все казалось ровным и безмятежным.

Идти пришлось не так уж долго. Лес быстро кончился, сменившись редким невысоким кустарником, и Плюх вскоре увидел впереди с полсотни бревенчатых строений и четыре железнодорожных вагона.

«Ёхи-блохи! — ошарашенно подумал разведчик. — Илона говорила про два вагона… Точно, про два — штабной и для взвода охраны. Откуда взялись еще два? И почему так много домов? Сколько людей могло ехать в двух вагонах? Или все же в четырех?..»

Плюх напряг зрение, на которое раньше не жаловался, даже прищурился, и разглядел… только два вагона! Домов стало тоже в пару раз меньше. А дальше, за ними…

Косморазведчик никак не мог понять, что находится за поселком. В глаза словно что-то попало, отчего вдали все будто подернулось плавающей дымкой… Но тогда почему только вдали? Ведь вагоны и бревенчатые срубы он видит прекрасно! Ну да, четыре вагона… Тьфу-ты! Да что же за наваждение такое?

Поразмышлять над странной оптической иллюзией Плюху не удалось. Куст впереди шевельнулся, и из-за него вышли и встали перед «богомолом» с разведчиком два мужчины с автоматами наперевес. Стволы обоих «Никелей» смотрели в грудь Плюху. Но разведчик облегченно выдохнул, узнав по форме «имперцев». Правда, ни с тем, ни с другим ранее он не встречался.

— Стоять! — сказал один из них. — Кто такой? Что здесь забыл?

— Блямс-блямс! — затряс передними лапами «богомол».

— А тебя, Блямс, не спрашивают, — сказал второй «имперец». — Или это ты его притащил?

Оба мужчины имели по одному «просвету» на погонах и по три звездочки на каждом. Такие же погоны носила Илона, поэтому косморазведчик, вспомнив, как изъяснялись «имперцы», обратился сразу к обоим:

— Господа поручики! Позвольте представиться: бывший космический разведчик третьего класса Егор Плужников, а ныне — беглый раб Плюх к вашим услугам.

Он даже попытался щелкнуть каблуками сапог, как делали это «имперцы», однако добился лишь того, что один каблук попросту оторвался.

— На кой нам ваши услуги? — брезгливо дернул усами первый мужчина.

— И как следует понимать это ваше «космический разведчик»? Вы, часом, умом не тронуты, милейший?

— Кто его знает, — честно признался Плюх. — Возможно, уже и тронут. Тем не менее, очень бы вас попросил пропустить нас с моим другом дальше.

— Дальше? — округлил глаза второй «имперец». — Ну вы, батенька, и наглец! Если бы не Блямс, вас бы в расход пустить следовало, а не дальше.

— Вот именно! — поспешно сказал разведчик. — Разве Блямс шел бы так спокойно с кем-то чужим? Это и в самом деле мой давний друг. А идем мы… следуем, в смысле, к поручику Соболевой.

«Имперцы» присвистнули.

— А почему не сразу к полковнику Соболеву? — спросил один из них с усмешкой.

— Не пристало в таком виде, — провел по грязной мешковине ладонями Плюх. — Собственно, к Ило… к поручику Соболевой тоже, и, возможно, даже более, чем к господину полковнику, но…

— Но что? — явно заинтересовался второй «имперец».

— Но голым являться, что к господину полковнику, что к госпоже поручику не пристало и подавно, а переодеться мне не во что. Так что прошу вас, господа, войти в мое положение и…

— Дать тебе нашу одежду? — хохотнул первый мужчина.

— Было бы, конечно, неплохо, но так далеко мои притязания не заходят. Мне бы просто пройти дальше. И моему другу Блям… Постойте, а где же Блямс?..

Плюх завертел головой и увидел, как к зданиям поселка быстро приближается ярко-зеленая фигурка.

— Вот видите, господа поручики, — усмехнулся разведчик. — Сейчас Блямс на вас нажалуется, и вам устроят разгон.

— Мы действуем строго согласно Уставу караульной службы и внутренним инструкциям, — буркнул один из поручиков. — Вот если бы мы вас пропустили, тогда непременно схлопотали бы наказание.

— Ладно, — присел на траву Плюх. — Подождем дальнейшего развития событий, если вы не против.

— Это нейтральная территория. Сидите, сколько вашей душе угодно. Но если зайдете вот за этот куст — будем стрелять.

— За куст мне пока не надо, — хмыкнул разведчик. Затем прислушался к своему организму и сказал: — Хотя… — и махнул рукой на кустик позади себя: — А за этот можно?

Ждать пришлось недолго. Стоило Плюху вернуться из-за кустика и посмотреть в сторону поселка, как он снова увидел Блямса. «Богомол» выскочил из небольшого аккуратного домика и, насколько смог разглядеть с такого расстояния косморазведчик, принялся нетерпеливо метаться взад-вперед, не удаляясь от крыльца, — определенно кого-то ждал. Плюху даже было понятно кого — Илону.

Во рту вмиг пересохло, сердце забилось сильнее. «Сейчас я увижу ее!» — невольно шепнули губы. И он увидел. Илону тоже, но чуть позже. А пока — вышедшего из соседнего, самого большого в поселке здания мужчину, в котором даже издалека Плюх узнал Князя — полковника Соболева, отца Илоны. Следом появился еще человек — наверняка, его адъютант. И лишь потом из того маленького дома, откуда выскочил Блямс, показалась Илона. Князь подошел к дочери, и, скупо жестикулируя, принялся ей что-то говорить. Девушка в ответ жестикулировала куда эмоциональнее, а в итоге резко повернулась, метнулась к двери своего домика и, вбежав внутрь, так хлопнула ею, что звук после короткой задержки долетел и до Плюха.