Дворецкий невозмутимо стоял в холле, вежливо ожидая дальнейших указаний Пуаро.

– Ах вот как! Он у нас все знает, этот добрый Паркер! – опять воскликнул Пуаро. – Он об этом читал… А теперь, умоляю вас, давайте сделаем все как можно точнее. Вы вошли из большого холла – так? Мадемуазель была… где?

– Вот здесь. – Флора заняла свое место прямо перед дверью в кабинет.

– Совершенно точно, сэр, – подтвердил Паркер.

– Я только что закрыла дверь, – продолжила Флора.

– Именно, мисс, – согласился Паркер. – И ваша рука все еще была на дверной ручке, как и сейчас.

– Тогда начнем, – произнес Пуаро. – Разыграйте для меня эту маленькую комедию.

Флора осталась стоять с рукой на дверной ручке, а Паркер появился из большого холла, держа в руках поднос. На пороге он остановился. Флора заговорила:

– А! Паркер… Мистер Экройд больше не хочет, чтобы его сегодня ночью беспокоили… Правильно? – спросила девушка негромким голосом.

– Насколько я помню, да, мисс Флора, – подтвердил Паркер. – Но мне кажется, что вместо слова «ночь» вы сказали «вечер». – После этого он заговорил громким, театральным голосом: – Очень хорошо, мисс. Запирать в обычное время?

– Да, пожалуйста.

Паркер вышел через дверь. Флора прошла вслед за ним и стала подниматься по главной лестнице.

– Достаточно? – спросила она через плечо.

– Великолепно, – объявил маленький человечек, потирая руки. – А кстати, Паркер, вы уверены, что в тот вечер на подносе было два стакана? Для кого был второй?

– Я всегда приношу два стакана, сэр, – пояснил дворецкий. – Что-нибудь еще?

– Ничего, спасибо.

Паркер величественно удалился.

Пуаро, нахмурившись, остался стоять посреди холла. Флора спустилась и присоединилась к нам.

– Ну как прошел ваш эксперимент – успешно? – спросила она. – Честно сказать, я не все поняла…

Пуаро в восхищении улыбнулся ей.

– А вам и необязательно понимать, – сказал он. – Но скажите, на подносе Паркера в ту ночь действительно стояли два стакана?

Флора на минуту нахмурила брови.

– Точно не помню, – ответила она. – Кажется, да… Именно это вы и хотели узнать?

Сыщик погладил ее по руке.

– Я бы сказал так, – заметил он, – мне всегда интересно знать, скажут ли люди правду.

– А Паркер сказал правду?

– Склонен думать, что да, – задумчиво сказал Пуаро.

Через несколько минут мы уже направлялись в сторону деревни.

– А в чем был смысл этого вопроса про стаканы? – спросил я с любопытством.

Детектив пожал плечами.

– Надо было чем-то закончить беседу. На мой взгляд, этот вопрос был не хуже других, – заметил он.

Я уставился на него.

– В любом случае, мой друг, – серьезно произнес Пуаро, – я теперь знаю кое-что из того, что хотел узнать. И давайте на этом закончим.

В тот вечер у нас собралась небольшая компания для партии в маджонг [128]. Подобные бесхитростные развлечения очень популярны в Кингс-Эббот. Гости обычно появляются в галошах и плащах сразу после обеда. Им предлагается кофе, а позже – пирожные, сэндвичи и чай.

В тот самый вечер нашими гостями были мисс Ганнет и полковник Картер, который живет рядом с церковью. В такие вечера обычно обсуждается множество сплетен, что очень часто мешает самой игре. Раньше мы играли в бридж – это был худший из возможных вариантов бриджа, во время которого все говорили без умолку. Маджонг показался нам игрой гораздо более мирной, при которой совершенно отпадает необходимость выяснять, какого черта твой партнер пошел не с той карты, и хотя мы продолжаем открыто критиковать друг друга, из нашей игры полностью исчезли сарказм и враждебность.

– Холодный сегодня вечерок, а, Шеппард? – произнес полковник Картер, стоя спиной к камину. Кэролайн отвела мисс Ганнет в свою комнату, где помогала ей освободиться от всех ее одежек. – Напоминает мне горные перевалы в Афганистане.

– Неужели? – вежливо сказал я.

– Как все загадочно с беднягой Экройдом, – продолжил полковник, беря чашку кофе. – Уверен, за этим много чего скрывается. Между нами говоря, Шеппард, я даже слышал про какой-то шантаж!

И полковник посмотрел на меня с видом светского человека, беседующего с другим светским человеком.

– Без женщины тут точно не обошлось, – продолжил он. – Можете быть уверены, в этом точно замешана женщина.

Через минуту к нам присоединились Кэролайн и мисс Ганнет. Последняя угощалась кофе, пока Кэролайн доставала коробку с костяшками домино и вываливала их на стол.

– Перемоем косточки, – шутливо произнес полковник. – Да, именно так мы обычно говорили в «Шанхайском клубе» – перемоем косточки.

Лично мы с Кэролайн уверены, что полковник Картер никогда в жизни не был в «Шанхайском клубе»; более того, он никогда не был дальше Восточной Индии, где занимался банками с консервированной говядиной, сливами и яблочным джемом во время Великой войны[129].

Но полковник хочет казаться бравым воякой, а мы в Кингс-Эббот никогда не запрещаем людям получать удовольствие, претворяя в жизнь свои болезненные фантазии.

– Может быть, начнем? – предложила Кэролайн.

Мы уселись за стол. В течение первых пяти минут в комнате стояла полная тишина; дело в том, что между всеми игроками у нас в деревне существует тайное соревнование – кто первым выстроит стену[130].

– Начинай, Джеймс, – сказала наконец Кэролайн. – У тебя Восточный ветер[131].

Я сбросил костяшку. Первая пара раундов прошла в молчании, прерываемая только монотонными замечаниями игроков: «три бамбука», «две точки»[132], «панг»[133]… Последний термин часто сопровождался корректировкой со стороны мисс Ганнет – «не «панг», что объяснялось только женской привычкой поспешно хватать не принадлежащие ей кости.

– Сегодня я видела Флору Экройд, – сказала мисс Ганнет. – «Панг»… нет, не «панг». Я ошиблась.

– «Четыре точки», – объявила Кэролайн. – А где вы с нею виделись?

– Она меня не видела, – пояснила мисс Ганнет с той невероятной значимостью, которую можно встретить только в маленьких деревушках.

– А, – заинтересованно произнесла моя сестра. – «Чоу»[134].

– Мне кажется, – сказала мисс Ганнет, на минуту отрываясь от основной темы, – что в наше время правильно говорить «чи», а не «чоу».

– Глупости, – возразила Кэролайн. – Я всегда говорю «чоу».

– В «Шанхайском клубе», – вмешался полковник Картер, – все говорят «чоу».

Посрамленная мисс Ганнет замолчала.

– Так что вы там говорили о Флоре Экройд? – спросила Кэролайн после пары минут безмолвной игры. – Она была не одна?

– Вот именно, – ответила мисс Ганнет.

Взгляды двух леди встретились, и между ними, казалось, произошел беззвучный обмен информацией.

– Вот тебе и раз, – в голосе Кэролайн прозвучал неподдельный интерес. – Неужели? Впрочем, меня это ничуть не удивляет.

– Мы ждем, когда вы сбросите кость, мисс Кэролайн, – заметил полковник. Иногда он принимает позу неприступного мужчины, которого интересует только игра, а вовсе не сплетни. Правда, это никого не обманывает.

– Как по мне, – сказала мисс Ганнет (дорогая, вы сбросили «бамбук»? Ах нет, теперь я вижу – это была «точка»). – Так вот, как по мне, так Флоре в последнее время невероятно везет. Просто невероятно.

– Это почему же, мисс Ганнет? – спросил полковник. – Я беру этого Зеленого дракона[135] и объявляю «панг». Почему вы считаете, что мисс Флоре везет? Я знаю ее как очаровательную девушку и все такое…