– Во сколько вы услышали женский голос?

– Не знаю. Я проснулась на какое-то мгновение и услышала голос женщины. Было очевидно, где она говорит. И я еще подумала: «Да что же он за человек такой?.. Меня это ничуть не удивляет». А потом я опять заснула. Уверена, что ни за что не рассказала бы об этом трем незнакомым мужчинам, если б вы меня не заставили.

– Это было до шума из-за появления мужчины в вашем купе или после?

– Послушайте, ну я же вам уже говорила раньше – он не мог разговаривать с женщиной, будучи мертвым, правда?

– Pardon. Вы, наверное, считаете меня полным глупцом, мадам.

– Я считаю, что даже вы начинаете время от времени путаться. Я вот никак не могу привыкнуть, что убитый был этим монстром Кассетти. Моя дочь наверняка скажет…

Пуаро ловко помог даме собрать все вещи в сумку, а после этого проводил ее до двери.

– Вы обронили ваш платок, мадам, – сказал он в последний момент.

Миссис Хаббард взглянула на крохотный кусочек батиста, который он ей протягивал.

– Это не мой, мистер Пуаро. Мой лежит вот здесь.

– Pardon еще раз. Я подумал, что если на нем инициал Х…

– Да, странно, но это точно не мой. На моих вышито К.М.Х., и они – вещи практичные, а не какие-то там дорогие французские штучки. Ну какой прок носу от платка такого размера?

Ни один из трех джентльменов не смог ответить на этот вопрос, и миссис Хаббард с триумфом удалилась.

Месье Бук играл пуговицей, которую миссис Хаббард оставила на столе.

– Никак не могу понять, при чем здесь эта пуговица. Значит ли она, что Пьер Мишель все-таки замешан в этом преступлении? – размышлял он вслух. Помолчав, обернулся к Пуаро, а потом продолжил, видя, что тот не собирается отвечать: – Что вы можете сказать по этому поводу, друг мой?

– Эта пуговица, она наводит на размышления, – задумчиво произнес Пуаро. – Давайте побеседуем со шведской дамой, прежде чем будем обсуждать показания и улики, которые у нас уже есть… – Он порылся в стопке паспортов, которая лежала перед ним. – Ага, вот она! Грета Олссон, сорока девяти лет.

Мистер Бук отдал приказ официанту, и через несколько минут тот ввел в вагон даму с пучком желто-серых волос и длинным лицом, чем-то напоминавшим овечью морду. Она близоруко таращилась на Пуаро сквозь очки, но при этом была абсолютно спокойна.

Выяснилось, что шведка понимает и говорит на французском языке, поэтому дальнейшая беседа велась именно на нем. Сначала Пуаро задал ей вопросы, ответы на которые были ему уже известны – он поинтересовался ее именем, возрастом и адресом. После этого спросил, чем она занимается.

Грета Олссон рассказала, что является руководительницей миссионерской школы недалеко от Стамбула. По профессии же она медицинская сестра.

– Вы, конечно, уже слышали, что здесь произошло прошлой ночью, мадемуазель?

– Естественно. Это просто ужасно. И дама из Америки рассказала мне, что убийца побывал и у нее в купе.

– Как я слышал, вы были последним человеком, который видел убитого живым?

– Не знаю. Может быть, и так. Я случайно открыла дверь в его купе. Мне было очень стыдно. Такая нелепая ошибка…

– И вы действительно видели его?

– Да, он читал книгу. Я быстро извинилась и закрыла дверь.

– Он вам что-нибудь сказал?

На щеках достойной дамы появился румянец.

– Засмеялся и сказал несколько слов. Но я… я не разобрала их.

– А что вы сделали после этого, мадемуазель? – спросил Пуаро, тактично уходя от дальнейшего обсуждения этой темы.

– Я прошла к даме из Америки, к миссис Хаббард. Я попросила у нее аспирин, и она мне его дала.

– Она просила вас проверить, закрыта ли смежная дверь между ее купе и купе месье Рэтчетта?

– Да.

– И та была заперта?

– Да.

– А что потом?

– Потом я вернулась в свое купе, приняла лекарство и легла.

– Сколько было времени?

– Когда я ложилась, было без пяти одиннадцать. Я точно помню, потому что посмотрела на часы, прежде чем их завести.

– Вы быстро заснули?

– Не совсем. Голова у меня почти прошла, но некоторое время я лежала без сна.

– Поезд успел остановиться до того, как вы уснули?

– Не думаю. Мне кажется, что мы остановились на какой-то станции как раз тогда, когда я уже засыпала.

– Это были Винковцы. Скажите, мадемуазель, это ваше купе? – Сыщик показал на план вагона.

– Да, мое.

– У вас верхняя или нижняя полка?

– Нижняя – номер десять.

– У вас есть попутчица?

– Да, молодая английская леди. Очень милая и любезная. Она едет из Багдада.

– После того как поезд отошел от Винковцев, она выходила из купе?

– Уверена, что нет.

– А почему вы так уверены, если, как говорите, спали?

– У меня очень чуткий сон. Я привыкла просыпаться от малейшего звука. Я уверена – если б она спускалась с полки, я обязательно услышала бы.

– А вы сами выходили из купе?

– Не выходила до самого утра.

– У вас есть алое шелковое кимоно, мадемуазель?

– Конечно нет. У меня удобный халат из шерстяного трикотажа. Бледно-сиреневый, с капюшоном – такие часто продаются на Востоке.

Кивнув, Пуаро поинтересовался дружелюбным тоном:

– А куда вы сейчас едете? В отпуск?

– Да, я еду домой в отпуск. Но сначала заеду на недельку к сестре в Лозанну.

– Не будете ли вы так любезны написать адрес вашей сестры?

– С удовольствием.

Шведка взяла у него лист бумаги и карандаш и записала имя сестры и ее адрес, как и просил Пуаро.

– Вы были когда-нибудь в Америке, мадемуазель?

– Никогда. Но однажды чуть не поехала. Я должна была сопровождать одну даму-инвалида, однако поездку отменили в самый последний момент. Я очень расстроилась. Американцы – они очень хорошие. С удовольствием дают деньги на школы и больницы. Очень практичный народ.

– А вы не помните дело о похищении ребенка Армстронгов?

– Нет, а что это за дело?

Пуаро объяснил.

Грета Олссон была вне себя. Ее желтый пучок затрясся от возмущения.

– Вы только подумайте, и такие злодеи живут на свете! Это настоящее испытание для нашей веры в Бога. Бедная мать… Мне жаль ее от всего сердца.

Когда добродушная шведка покидала вагон-ресторан, ее лицо горело от возмущения, а глаза были полны слез.

Пуаро стал что-то сосредоточенно записывать на листе бумаги.

– Что вы там пишете, друг мой? – поинтересовался месье Бук.

– Mon cher, я люблю, чтобы все было четко и аккуратно. Я сделал здесь небольшую хронологическую табличку происходившего.

Он закончил писать и передал листок месье Буку.

– Все кристально ясно. – Месье Бук одобрительно кивнул.

– И вам ничего не кажется здесь странным?

– Нет, на мой взгляд, все абсолютно ясно. Совершенно очевидно, что преступление совершено в час пятнадцать. И часы говорят нам о том же, и рассказ миссис Хаббард это подтверждает. Хотите, я догадаюсь, кто убийца? Я бы сказал, мой друг, что это тот здоровый итальянец. Он из Америки – из Чикаго, – и не забывайте, что итальянец обычно убивает ножом и бьет свою жертву несколько раз.

– Здесь вы правы.

– В этом разгадка всего дела. Они с Рэтчеттом наверняка занимались похищениями вместе. Кассетти ведь тоже итальянское имя. А потом Рэтчетт, как говорят американцы, «кинул» своего партнера и испарился. Итальянец разыскал его и стал посылать ему письма с угрозами, а когда это не подействовало, жестоко отомстил ему. Так что все очень просто.