Наступила пауза. Казалось, что Пуаро навел морок на нашу комнату. Я не буду даже пытаться описать то впечатление, которое произвел на нас его рассказ. В этом беспощадном анализе, в этом суровом предвидении скрывалось нечто такое, что вселило страх в наши сердца.

– Позже, – продолжил сыщик мягким голосом, – когда преступление будет совершено, он опять станет самим собой. Но если понадобится, кинжал вновь увидит свет, и он опять нанесет удар.

Кэролайн с трудом пришла в себя.

– Вы сейчас говорите о Ральфе Пейтоне. Может быть, вы правы, а может быть, и нет, но вы не имеете права приговаривать человека, даже не выслушав его.

Раздался резкий звонок телефона. Я вышел в холл и снял трубку.

– Да? – сказал я. – Да, это говорит доктор Шеппард.

Послушав несколько мгновений, я коротко ответил. Повесив трубку, вернулся в гостиную и сообщил:

– Пуаро, в Ливерпуле задержан человек по имени Чарльз Кент. Полиция считает, что он именно тот незнакомец, который был в «Фернли» в ту ночь. Они хотят, чтобы я приехал в Ливерпуль на опознание.

Через полчаса мы с Пуаро и Рэгланом сидели в купе поезда, идущего в Ливерпуль. Инспектор был явно сильно возбужден.

– Если ничего больше и не нароем, то хотя бы сможем узнать что-то о шантаже, – ликующе сообщил он. – Этот парень – судя по тому, что мне рассказали по телефону, – непростая штучка. Да еще и наркоман к тому же. Думаю, что нам не составит труда получить от него то, что нам надо. Если у него окажется хоть малейший мотив, то, уверен, именно он и убил мистера Экройда. Но в таком случае почему продолжает прятаться молодой Пейтон? Все это дело – просто болото какое-то… Кстати, месье Пуаро, вы оказались правы в отношении отпечатков пальцев. Они принадлежат самому мистеру Экройду. Мне это тоже приходило на ум, но я отказался от данной идеи как от маловероятной.

Я улыбнулся про себя. Инспектор Рэглан явно спасал свое лицо.

– Что касается этого человека, – спросил Пуаро, – он ведь еще не арестован?

– Нет, задержан по подозрению.

– И что он говорит о себе самом?

– Очень мало, – ответил инспектор с гримасой. – Мне кажется, что он очень подозрительная личность. Сплошные злоупотребления, и ничего больше.

Я был удивлен, что, когда мы прибыли в Ливерпуль, к Пуаро отнеслись как к почетному гостю. Суперинтендант Хейз, который встречал нас, когда-то работал с бельгийцем по одному делу и навсегда сохранил уверенность в сверхспособностях последнего.

– Теперь, когда с нами месье Пуаро, дело не займет много времени, – весело сказал он. – А я думал, что вы ушли на покой, мусью.

– Все так, все так, мой добрый Хейз… Но на покое оказалось невероятно скучно. Вы себе не представляете, с какой монотонностью один день сменяет другой.

– Поверю вам на слово… Так вы приехали ознакомиться с нашей находкой? А это доктор Шеппард? Думаете, что сможете узнать его, сэр?

– Я не очень уверен, – с сомнением ответил я.

– Как вам удалось его схватить? – поинтересовался Пуаро.

– Как вы знаете, мы распространили его словесный портрет как через прессу, так и по своим каналам. И больше, пожалуй, ничего. У этого парня действительно американский акцент, и он не отрицает, что в тот вечер был недалеко от Кингс-Эббот. Постоянно спрашивает, какое это имеет отношение к нам, и грозится разобраться с нами прежде, чем начнет отвечать на вопросы.

– А мне будет разрешено тоже взглянуть на него? – поинтересовался Пуаро.

Суперинтендант многозначительно прикрыл один глаз.

– Я счастлив, что вы с нами, сэр. И вам разрешено абсолютно все. Кстати, третьего дня о вас спрашивал инспектор Джепп из Скотленд-Ярда. Сказал, что вы неофициально занимаетесь этим делом. А где же прячется капитан Пейтон, вы уже знаете, сэр?

– Думаю, что в настоящий момент об этом не стоит говорить, – важно произнес Пуаро, и я прикусил губу, чтобы скрыть улыбку.

Маленький человечек был просто неподражаем.

После дальнейшего обмена любезностями мы наконец прошли на допрос.

Преступник оказался молодым человеком – на мой взгляд, ему было не больше двадцати двух – двадцати трех лет. Высокий и тонкий, он производил впечатление человека, который когда-то обладал недюжинной силой. Волосы у него были темными, а глаза – голубыми и постоянно бегающими; он редко смотрел прямо в глаза собеседнику. Я все надеялся на то, что смогу узнать какие-то особенности фигуры незнакомца, которого встретил той ночью, но если это был именно он, то я сильно ошибался. Этот человек абсолютно никого мне не напомнил.

– Итак, Кент, – обратился к нему суперинтендант, – встаньте. К вам пришли. Вы узнаёте кого-нибудь из этих людей?

Кент равнодушно осмотрел нас и ничего не ответил. Я заметил, что, осмотрев каждого из нас, он остановил свой взгляд на мне.

– А вы, сэр, – обратился суперинтендант ко мне, – что скажете?

– Рост тот же, – сказал я. – Что касается общего впечатления, то это вполне может быть он. Больше ничего сказать не могу.

– Какого черта? Что все это значит? – спросил Кент. – Что у вас есть против меня? Давайте выкладывайте! Что, по-вашему, я такого сделал?

Я кивнул.

– Это он. Я узнал его голос.

– Вы узнали мой голос? И где же, по-вашему, вы слышали его раньше?

– Перед воротами в «Фернли-парк», вечером в пятницу на прошлой неделе. Вы спросили у меня дорогу.

– Да неужели?

– Вы это признаете? – спросил инспектор.

– Я ничего не признаю! До тех пор, пока не узнаю, что у вас на меня есть.

– Вы читали газеты за последние несколько дней? – спросил Пуаро, впервые приняв участие в беседе.

Мужчина прищурил глаза.

– Ах вот в чем дело… Я читал, что в «Фернли» пришили какого-то старика… А теперь вы решили повесить все это на меня, так?

– В ту ночь вы там были, – негромко произнес Пуаро.

– А откуда вы это знаете, мистер?

– Вот откуда. – Пуаро достал что-то из кармана и протянул ему.

Это было гусиное перышко, которое мы нашли в сарае.

При виде пера выражение лица мужчины сразу же изменилось. Он чуть поднял руку в его направлении.

– «Снежок», – задумчиво произнес сыщик. – Но на нем ничего нет, друг мой. Оно лежало в сарае, там, где вы его бросили в ту ночь.

Чарльз Кент неуверенно посмотрел на него.

– Вы, кажется, знаете все обо всем, селезень вы иностранный… Но, может быть, вам стоит вспомнить вот о чем: в газетах написано, что старикашку грохнули между без четверти десять и десятью часами вечера?

– Правильно, – согласился Пуаро.

– Правильно-то правильно, но меня интересует, действительно ли это так?

– На это вам ответит вот этот джентльмен, – сказал Пуаро, указывая на инспектора Рэглана.

Тот немного поколебался, посмотрел на суперинтенданта Хейза, на Пуаро и, как бы получив их согласие, сказал:

– Совершенно верно. Между без четверти десять и десятью часами.

– Тогда меня не за что задерживать, – объявил Кент. – Я ушел из «Фернли-парк» в двадцать пять минут десятого. Можете проверить в «Собаке и свистке» – это такой салун приблизительно в миле от «Фернли-парк» по дороге в Кранчестер. Помню, я там прилично набрался. И было это точно без четверти десять. Ну, что вы на это скажете?

Инспектор Рэглан что-то записал в своей записной книжке.

– Ну так?.. – не отставал от него Кент.

– Мы это проверим, – ответил инспектор. – Если вы говорите правду, то беспокоиться вам не о чем. А что вы делали в «Фернли» в такое время?

– Я встречался там кое с кем.

– С кем именно?

– Не ваше дело.

– Полегче на поворотах, молодой человек, – предупредил его суперинтендант.

– А мне наплевать! Я был там по своим делам, вот и всё. Если меня там не было во время совершения преступления, то больше копов ничего не должно интересовать.

– Вас зовут Чарльз Кент, – вмешался Пуаро. – Откуда вы родом?

Мужчина посмотрел на него, и у него на губах появилась кривая усмешка.