После ее ухода наступило неловкое молчание.

– Плохо все это, – наконец сказала Эмили Брюстер. – Она просто прелесть. Они женаты всего год или два.

– Та девчонка, о которой я рассказывал, – заметил майор Барри, – из Симлы… Она разбила пару счастливых семей. Больно было на это смотреть.

– Есть такой тип женщин, – сказала мисс Брюстер, – которым нравится разрушать семьи. – Помолчав минуту-другую, она добавила: – Патрик Редферн дурак!

Эркюль Пуаро ничего не сказал. Его взор был устремлен на пляж, но он смотрел не на Патрика Редферна и Арлену Стюарт.

– Пожалуй, я пойду за своей лодкой, – сказала мисс Брюстер.

С этими словами она ушла.

Майор Барри с мягким любопытством обратил на детектива свои глаза, похожие на вареные ягоды крыжовника.

– Ну, Пуаро, – сказал он, – о чем вы думаете? Вы рта не открыли. Что вы думаете об этой сирене? Горячая штучка!

– C’est possible[170], – согласился Пуаро.

– Ну же, старина! Знаю я вас, французов!

– Я не француз, – холодно возразил Пуаро.

– Все равно, не говорите мне, будто вам не нравятся хорошенькие девочки! Ну, что вы о ней думаете?

– Она не так уж и молода, – подумав, сказал детектив.

– Ну и что? Женщине столько лет, на сколько она выглядит. А она выглядит как надо.

Эркюль Пуаро кивнул.

– Да, она действительно красивая, – сказал он. – Но в конечном счете главное – не красота. Не красота заставляет головы всех мужчин – за исключением одного – поворачиваться вслед Арлене Стюарт.

– Это ТО САМОЕ, старина! – воскликнул майор. – Вот что это – ТО САМОЕ! – Помолчав, он вдруг спросил с любопытством: – А вы куда так пристально смотрите?

– Я смотрю на исключение, – ответил Пуаро. – На того единственного мужчину, который не поднял взгляд на проходившую мимо Арлену Стюарт.

Проследив за его взглядом, майор Барри увидел мужчину лет сорока, светловолосого и загорелого.

У него было спокойное приятное лицо. Он сидел, попыхивая трубкой, и читал «Таймс».

– А, этот! – воскликнул майор Барри. – Так это ж ее муж, старина! Это же Маршалл!

– Да, знаю, – спокойно произнес Пуаро.

Майор Барри хмыкнул. Сам он был холостяком и привык разделять мужей на три вида: «Препятствие», «Неудобство» и «Ширма».

– По-моему, отличный парень, – сказал он. – Спокойный. Интересно, а мне уже принесли «Таймс»?

И, встав, майор направился в пансионат.

Пуаро медленно перевел взгляд на Стивена Лейна.

Священник пристально смотрел на Арлену Маршалл и Патрика Редферна. Внезапно он повернулся к Пуаро. Его глаза вспыхнули суровым фанатичным огнем.

– Эта женщина – воплощенное Зло, – сказал он. – Вы в этом сомневаетесь?

– Трудно сказать, – медленно произнес детектив.

– Но, боже мой, разве вы не чувствуете это в воздухе? Повсюду? Присутствие Зла.

Пуаро медленно кивнул.

Когда Розамунд Дарнли подсела к Эркюлю Пуаро, тот даже не попытался скрыть свою радость.

Как он уже признался, он восхищался Розамунд, как никакой другой женщиной на свете. Ему нравились изящные линии ее фигуры, гордо вскинутая головка, манера держаться. Нравились аккуратные гладкие волны ее темных волос и ироничная улыбка.

На Розамунд Дарнли было платье из темно-синей ткани с белой отделкой. Оно выглядело очень просто, но за этой простотой стояли большие деньги. Мисс Дарнли, владелица «Роз монд», являлась одним из самых известных лондонских модельеров.

– Мне здесь не нравится, – сказала она. – Я недоумеваю, зачем сюда приехала!

– Но вы ведь уже бывали здесь, разве не так?

– Да, два года назад, на Пасху. Но тогда здесь было гораздо меньше народу.

Пуаро внимательно посмотрел на нее.

– Что-то стряслось, и вас это беспокоит, – мягко сказал он. – Правда?

Розамунд кивнула, покачала ногой и опустила глаза.

– Я встретила призрака, – сказала она. – Вот в чем дело.

– Призрака, мадемуазель?

– Да.

– Призрака чего? Или кого?

– О, призрака себя самой.

– И этот призрак причинил вам боль? – мягко спросил Пуаро.

– Причем совершенно неожиданно. Понимаете, он увел меня в прошлое… – Умолкнув, она задумалась. – Представьте себе мое детство… Нет, у вас не получится! Вы не англичанин.

– У вас было настоящее английское детство? – спросил Пуаро.

– О, до невозможности английское! Сельская местность… большой запущенный дом… лошади, собаки… прогулки под дождем… костры в лесу… яблоки в саду… вечная нехватка денег… старые твидовые костюмы… одни и те же платья… заброшенный сад, с огромными астрами, распускающимися осенью подобно знаменам…

– И вы хотите вернуться туда? – мягко спросил Пуаро.

Мисс Дарнли покачала головой.

– Возвратиться в прошлое нельзя, ведь так? – сказала она. – Нет, этого я не хочу. Но мне хотелось бы идти дальше… другим путем.

– Даже не знаю… – пробормотал Пуаро.

– На самом деле и я не знаю! – рассмеялась Розамунд.

– Когда я был молодым – а с тех пор, мадемуазель, на самом деле минуло много времени, – все увлекались одной игрой под названием «Если б ты не стал самим собой, то кем бы ты стал?». Ответы записывали в альбомы молодым девушкам. Ответ, мадемуазель, на самом деле найти очень непросто.

– Да, пожалуй. Это был бы большой риск. Мало кому захочется быть Муссолини или принцессой Елизаветой. Что касается друзей, то мы о них почти ничего не знаем. Помню, я как-то познакомилась с очаровательной супружеской парой. После многих лет брака они были так любезны и предупредительны по отношению друг к другу, что я позавидовала этой женщине. Я готова была с радостью поменяться с нею местами. А потом кто-то поведал мне с глазу на глаз, что на самом деле они вот уже одиннадцать лет не разговаривают друг с другом! – Она рассмеялась. – Это показывает, что на самом деле ни в чем нельзя быть уверенным, так?

Помолчав, Пуаро сказал:

– Наверное, многие вам завидуют, мадемуазель.

– О да, – спокойно подтвердила Розамунд Дарнли. – Естественно.

Она задумалась, и уголки ее губ изогнулись вверх в ироничной усмешке.

– Да, я действительно представляю собой образец женщины, добившейся успеха в жизни. Я получаю наслаждение от своего творчества – мне действительно нравится создавать одежду, – и при этом я успешная деловая женщина. Я не стеснена в средствах, у меня хорошая фигура, я не уродлива и знаю, что сказать. – Мисс Дарнли помолчала, ее улыбка стала еще шире. – Ну конечно – у меня нет мужа! Тут у меня провал, не так ли, месье Пуаро?

– Мадемуазель, – галантно произнес детектив, – если вы не замужем, это лишь потому, что среди представителей моего пола не нашлось никого, владеющего в достаточной степени даром красноречия. Вы остаетесь одна по своей воле, а не в силу обстоятельств.

– И тем не менее, – сказала мисс Дарнли, – я не сомневаюсь в том, что вы, подобно всем мужчинам, в глубине души уверены в том, что ни одна женщина не может быть довольна жизнью, если она не замужем и у нее нет детей.

Пуаро пожал плечами.

– Выйти замуж и завести детей – общий удел всех женщин. И только одной женщине из ста – нет, из тысячи! – удается сделать себе имя и добиться положения в обществе, как это сделали вы.

– И тем не менее я всего-навсего несчастная старая дева, – усмехнулась Розамунд. – По крайней мере, вот кем я чувствую себя сегодня. Я была бы гораздо счастливее, если б зарабатывала гроши, имела бы здоровенного неразговорчивого грубияна-мужа и целый выводок надоедливых детей. Как вы считаете?

– Раз вы так говорите, мадемуазель, – пожал плечами Пуаро, – значит, так оно и есть.

Розамунд рассмеялась. К ней тотчас же вернулось хорошее настроение. Она закурила сигарету.

– Определенно, месье Пуаро, вы умеете разговаривать с женщинами. Теперь мне уже хочется принять противоположную точку зрения и отстаивать необходимость карьеры для женщин. Конечно, у меня все прекрасно – и я это знаю!