— А так и будешь писаться, как тебе нравится. Хочешь — пишись крестьянином, не хочешь — пишись гражданином. Везде и всем говори: я — гражданин Степан Иванович Ширяев.
— Это что же… значит, мне могут выдать теперь новый пачпорт?
— А ты что… на родину собираешься уезжать отсюда? — спросил Капустин.
Дед Степан махнул рукой.
— Ну, куда мне ехать… Здесь, в Белокудрине, состарился, здесь и помирать буду.
— Значит, и паспорт тебе не нужен. Сейчас, Степан Иваныч, не в этом главная загвоздка для народа. И не в этом теперь беда для России…
— А в чем же? Беда, говоришь? — сразу же насторожился дед.
— Беда в том, что сейчас у нас в стране воцарилось двоевластие. Проще сказать, после свержения царя и его правительства возникли у нас две власти: Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов… — начал было разъяснять Капустин, но вдруг оборвал себя, куда-то заторопился: — Об этом мы еще поговорим, Степан Иваныч. Мне надо идти…
Он поднялся с места, но дед Степан остановил его:
— А позвольте вас еще спросить, товарищ Капустин… вы что же в губернии-то… должность какую-нибудь занимаете?.. От кого вы препожаловали к нам?
— Я приехал к вам от своей партии и по поручению Совета рабочих и солдатских депутатов.
Павлушка поспешно спросил:
— А в какой вы партии?
— В партии социал-демократов большевиков, — ответил Капустин.
Все Ширяевы — дед Степан, бабка Настасья, Демьян, Марья и Павлушка — впились глазами в своего гостя.
В ответ на их вопросительные взгляды Капустин сказал:
— Наверно, солдат Прихлебаев на собрании говорил вам, что в России есть партия, которая называется Российской социал-демократической рабочей партией и что он принадлежит к этой партии…
— Говорил, — ответил Павлушка.
— Я тоже социал-демократ, — продолжал Капустин. — Но я большевик, а солдат — меньшевик… Наша партия делится на большевиков и меньшевиков…
Пристально рассматривая Капустина, дед Степан еще раз спросил его:
— Значит, вы большевик?
— Да, большевик, — подтвердил Капустин.
— Та-ак, — протянул дед Степан, посасывая свою трубку. — Слыхали про большевиков… слыхали.
— От кого же вы слыхали про нас, Степан Иваныч?
— От фронтовиков. Наши фронтовики сказывали… Ждали они вас. Давненько ждали… с весны.
— Фронтовики ждали большевиков? — удивился Капустин. — Здесь, в вашем глухом углу?
— Да, ждали.
— Если так, значит, они на фронте слыхали кое-что про нашу партию.
— Это нам неизвестно, — сказал дед Степан. — Ну, только точно я знаю, что фронтовики еще весной толковали: дескать, кто-нибудь из большевиков беспременно должен быть в наших краях…
Капустин заторопился:
— Ну, дорогие друзья, коли ваши фронтовики с весны ждут большевиков, надо мне идти к ним.
Он вышел на средину горницы и обратился к деду:
— Попрошу тебя, Степан Иваныч, сейчас же веди меня к кузнецу. — Затем повернулся к Павлушке: — А тебя, молодой товарищ, попрошу сходить к плотнику, к пастуху и к дегтярнику, о которых вы мне говорили…
Ну, и еще к кому-нибудь из фронтовиков забеги. Пусть они сейчас же идут к кузнецу… Мы с дедом Степаном будем поджидать их там…
Бабка Настасья молвила:
— Надо бы туда позвать и Авдея Максимыча… мельника.
— Мельника? — удивился Капустин. — Да зачем же нам мельник? Нет, Настасья Петровна, я должен потолковать с фронтовиками, а мельник нам не нужен. Он что… тоже фронтовик?
— Нет, он человек старый, — ответил вместо жены дед Степан. — Это тот самый старичок, который давеча вместе со мной повстречал вас, когда вы въехали в деревню… Пожалуй, он будет не лишний там.
— Нет, — решительно проговорил Капустин. — Мельник нам не нужен.
— Напрасно гнушаетесь, — вновь вмешалась бабка Настасья. — Человек этот очень пригодится вам сейчас.
— Да ведь мельник он, Настасья Петровна! — воскликнул Капустин. — Собственник!.. Наверно, богатей!
— Какой он богатей, — махнула рукой бабка Настасья. — Мельница-то его вот-вот рассыпется… Избенка — тоже… А человек он справедливый… Народ его уважает…
— Он у нас чудной какой-то, — сказал Павлушка. — За помол берет с мужиков самую малость. Ребятишек учит грамоте бесплатно… Я тоже у него учился… А царя он всегда считал антихристом.
— Мельник! — задумчиво произнес Капустин. — Он что… кержак?
— Да, кержак, — ответила бабка Настасья. — Но уважают его не только кержаки… уважают и мирские… вся деревня… Хороший он человек!
Капустин постоял, покрутил седые усы и решительно сказал:
— Нет… обойдемся пока без мельника.
Глава 23
Когда Капустин и дед Степан вошли в избу кузнеца, там сидела большая группа фронтовиков. Они пришли к Маркелу прямо с собрания. Толковали о том, что делать дальше.
Обходя фронтовиков, сидевших на лавках и на скамье вокруг стола, и здороваясь со всеми за руку, Капустин говорил:
— Здравствуйте, товарищи… Позвольте познакомиться… Моя фамилия Капустин. Приехал к вам из губернии… по поручению социал-демократической партии большевиков и от Совета рабочих и солдатских депутатов…
— А к нам приехали тут еще два гражданина из губернии, — сказал Маркел, освобождая гостю место на лавке, близ стола. — У нас уже было собрание… а по-нашему, деревенский сход… Да кончилось все немножко неладно…
— Все знаю, — перебил Маркела Капустин, присаживаясь к столу. — Мне Степан Иваныч обо всем рассказал…
— А вы что, — обратился к гостю Панфил, — раньше где-нибудь встречались со Степаном Иванычем?
— Встречались, — улыбнулся Капустин. — Давно знакомы!.. Я пришел попросить вас: нельзя ли еще раз собрать деревенский сход?
— А зачем? — спросил кузнец.
— Да хотя бы затем, чтобы еще раз потолковать о войне, о падении самодержавия и о том, что вам дальше делать.
Молчавшие до сих пор фронтовики вдруг сразу все заговорили:
— Толковали уж нам…
— Слыхали…
— Знаем…
— Народ не пойдет на собрание…
— Да и не к чему…
— Погодите, товарищи, — заговорил Капустин, — погодите! Не торопитесь. И вы и остальной ваш народ слушали речи о войне и о революции эсера Немешаева и солдата-меньшевика Прихлебаева… А теперь пусть послушают, что скажет большевик… Я ведь знаю, что говорят на деревенских сходах Прихлебаев и Немешаев. Вместе ездили по урману… И вы не придавайте значения тому, что они так любезно встретили меня. Завтра вы увидите, как мы будем драться.
— Значит, вы… из большевиков будете? — спросил Панфил.
— Я вам уже сказал об этом, — ответил Капустин. — Да, я большевик.
Раздались возгласы:
— А-а!
— Вот оно что-о!
— Значит, и мы дождались большевика, мать честна!
— А что я говорил вам весной, Якуня-Ваня?
— Ждали мы вас!
— С весны поджидали!
Переждав минуту, Капустин обратился к фронтовикам.
— А коли ждали, так помогайте еще раз собрать сход. Дайте мне возможность выступить перед белокудринскими гражданами.
— А вы сначала потолкуйте с нами, — сказал Маркел, оглядывая собравшихся и ожидая у них поддержки. — Здесь все, кроме Степана Иваныча, фронтовики… А баба моя не из болтливых… Расскажите про свою партию… Расскажите, что за люди — солдат и длинноволосый старичок?.. Уж очень они не понравились нам.
Вслед за Маркелом заговорили другие фронтовики.
— Из-за чего война-то происходит? — спросил Афоня. — Мне вот ногу повредили на войне, а за что… так и не знаю, мать честна!
— Как царя-то сковырнули с престола? Кто? — сейчас же запел Сеня Семиколенный. — Ничего ведь мы толком не знаем, Якуня-Ваня!.. Хотя давеча долго молол языком старичок уполномоченный от губернии, а народ не очень-то понял его.
— Какое такое временное правление в Питере выбрали? — спросил Панфил. — Кто его выбирал-то? Простой народ, аль те же старые господа?
Андрей Рябцов попросил разъяснить: что делают сейчас рабочие в столице и в городах России и Сибири? Что за организация — Совет рабочих и солдатских депутатов?
