Часовые любви Часовые любви на Смоленской стоят, Часовые любви у Никитских не спят, Часовые любви по Петровке идут неизменно. Часовым полагается смена. О великая вечная армия, где не властны слова и рубли, где все рядовые — ведь маршалов нет у любви! Пусть поход никогда ваш не кончится, признаю только эти войска!.. Сквозь зимы и вьюги к Москве подступает весна. Часовые любви на Волхонке стоят. Часовые любви на Неглинной не спят. Часовые любви по Арбату идут неизменно. Часовым полагается смена. До свидания, мальчики
Ах, война, что ж ты сделала, подлая: стали тихими наши дворы, наши мальчики головы подняли — повзрослели они до поры, на пороге едва помаячили и ушли, за солдатом — солдат… До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад. Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, не жалейте ни пуль, ни гранат и себя не щадите, и всё-таки постарайтесь вернуться назад. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала: вместо свадеб — разлуки и дым, наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим. Сапоги — ну куда от них денешься? Да зеленые крылья погон… Вы наплюйте на сплетников, девочки. Мы сведем с ними счеты потом. Пусть болтают, что верить вам не во что, что идете войной наугад… До свидания, девочки! Девочки, постарайтесь вернуться назад. Песенка о бумажном солдатике Один солдат на свете жил, красивый и отважный, но он игрушкой детской был, ведь был солдат бумажный. Он переделать мир хотел, чтоб был счастливым каждый, а сам на ниточке висел: ведь был солдат бумажный. Он был бы рад в огонь и в дым, за вас погибнуть дважды, но потешались вы над ним, ведь был солдат бумажный. Не доверяли вы ему своих секретов важных. А почему? А потому, что был солдат бумажный. А он, судьбу свою кляня, не тихой жизни жаждал и всё просил: «Огня, огня!» — забыв, что он бумажный. В огонь? Ну что ж, иди! Идешь? И он шагнул однажды, и там сгорел он ни за грош: ведь был солдат бумажный. Песенка об Арбате Ты течешь, как река. Странное название! И прозрачен асфальт, как в реке вода. Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое призвание. Ты — и радость моя, и моя беда. Пешеходы твои — люди не великие, каблучками стучат — по делам спешат. Ах, Арбат, мой Арбат, ты — моя религия, мостовые твои подо мной лежат. От любови твоей вовсе не излечишься, сорок тысяч других мостовых любя. Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое отечество, никогда до конца не пройти тебя! Песенка об открытой двери Когда метель кричит, как зверь — протяжно и сердито, — не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта. А если ляжет дальний путь, нелегкий путь, представьте, дверь не забудьте распахнуть, открытой дверь оставьте. И, уходя, в ночной тиши без долгих слов решайте: огонь сосны с огнем души в печи перемешайте. Пусть будет теплою стена и мягкою — скамейка… Дверям закрытым — грош цена, замку цена — копейка! Живописцы Живописцы, окуните ваши кисти в суету дворов арбатских и в зарю, чтобы были ваши кисти словно листья, словно листья, словно листья к ноябрю. Окуните ваши кисти в голубое, по традиции забытой городской, нарисуйте и прилежно и с любовью, как с любовью мы проходим по Тверской. Мостовая пусть качнется, как очнется! Пусть начнется, что еще не началось! Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется… Что гадать нам: удалось — не удалось? Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы, наше лето, нашу зиму и весну… Ничего, что мы — чужие. Вы рисуйте! Я потом, что непонятно, объясню. «Мне нужно на кого-нибудь молиться…» Мне нужно на кого-нибудь молиться. Подумайте, простому муравью вдруг захотелось в ноженьки валиться, поверить в очарованность свою! И муравья тогда покой покинул, всё показалось будничным ему, и муравей создал себе богиню по образу и духу своему. И в день седьмой, в какое-то мгновенье, она возникла из ночных огней без всякого небесного знаменья… Пальтишко было легкое на ней. Всё позабыв — и радости, и муки, он двери распахнул в свое жилье и целовал обветренные руки и старенькие туфельки ее. И тени их качались на пороге, безмолвный разговор они вели, красивые и мудрые, как боги, и грустные, как жители земли. |
