А ещё Шисуи сказал, что те, кто хорошо относились к Кушине и Наруто, им из-за техники будет очень плохо, они будут переживать, но им самим будет непонятно — о чём.

Когда он ходил на разведку вчера, то принёс весть, что Коноху покинули Сенджу Цунаде с Шизуне. А также там не задержался и Джирайя, который наведывался проведать крестника в праздник. Ещё он обнадёжил, что так как они сильные шиноби, то несмотря на то, что они забыли о том, что знали Наруто как сына Кушины, при последующих встречах, возможно, через полгода или раньше у них не останется негатива к мелкому — типа сильные личности не меряют людей общественным и навязанными мнениями, как-то так. А чем слабее шиноби или тем более не владеющий чакрой человек, тем внушение будет сильней и его переломить будет сложно. Думаю, что такая сильная реакция на Наруто у Кушины-сан была как раз из-за того, что на ней стояла эта печать подавления.

Ещё, одним из первых приказов вернувшегося к власти Третьего Хокаге, было то, что Наруто нельзя говорить ни про его отца, ни про мать, ни о том, что он джинчуурики. И Шисуи предположил, что Хирузен боится, что мощная чакра девятихвостого поможет Наруто всё вспомнить, особенно если тому о чём-то будут напоминать.

Мне снова пошли странные видения, как будто ситуация была до боли знакома. Шисуи, видимо, не желая расстраивать Кушину-сан, довольно мягко обрисовывал, как живёт сейчас мелкий, но я отчего-то представлял перекошенные от злости лица, а по ночам снился очень грустный, несколько сгорбленный и зажатый белобрысый мальчик, сидящий спиной ко мне на качелях в парке у Академии. Насколько я понял, Хирузен частенько наведывался к Наруто, приносил еду, потому что тому ничего невозможно было купить на рынке — его тупо выгоняли и обкладывали матами. Хокаге втирался в доверие нового джинчуурики и был практически единственным взрослым, кто не шарахался от него, как от чумного.

Я гонял чакру по каналам и усиленно ел. Часто еда не задерживалась в желудке, меня рвало, но я очень хотел побыстрее выздороветь, чтобы найти и утешить своего цыплёнка.

Шисуи к счастью, понимал мои стремления и вытаскивал меня несколько раз из убежища, предлагая поесть разную траву, как делают кошки, когда болеют. Я ни про какую траву не знал. Но вчера одно дерево привлекло меня запахом, и я попытался разодрать его ствол, чтобы добраться до внутренностей, которые, как подсказывало что-то, мне срочно надо попробовать. Вот только кора оказалась очень крепкая, а я — ослаб. Слава кошачьим богам, Шисуи догадался, на что я залип, и расковырял ствол кунаем. Выступившая сукровица по вкусу напоминала то самое, что я ел в клане Инузука. Впрочем, думаю, что её заготавливали как-то по-другому, но не суть. Я слизывал выступавший сок, и становилось всё легче и легче. К вечеру я сожрал непонятное мясо, которое, кажется, когда-то бегало по Лесу в виде сороконожки, и всё оно осталось спокойно лежать и перевариваться в моём желудке, который стал значительно больше напёрстка.

А сегодня утром проснулся и почувствовал, что совершенно здоров!

— Тора-чан, ты хочешь выйти? — спросил меня Шисуи, когда я целенаправленно направился к двери из убежища. Я кивнул.

— Ты уже выздоровел? — спросила Кушина-сан, которой за время нашего «залегания на дне» Шисуи рассказал, что я, оказывается, необычайно умён. Больше обычного кота.

На вопрос хозяйки я опять кивнул.

— Наруто! Я хочу к нему! — сообщил я, правда, люди почти не понимают, но Шисуи иногда удивляет меня своей сообразительностью.

— Пойдёшь в Коноху? — спросил, явно внимательно прислушивающийся ко мне, парень. Я снова кивнул.

— Тора-чан сможет быть с Наруто! Возможно даже — передать от меня письмо! — сказала Кушина.

— Да, но не стоит торопиться, за мальчиком следят. По крайней мере, мне, при всех моих навыках, не удалось к нему приблизиться. Он на виду, и из дома почти не выходит, — сказал Шисуи. — Письмо может раскрыть нашего домашнего шпиона и привлечь ненужное внимание. Тем более, Кушина-сан, представляете, что начнётся, если выяснится, что вы живы? Вы пока не можете ни приблизится к Наруто, который, наверное, захочет увидеть свою мать, ни сопротивляться в случае обнаружения нас АНБУ Хокаге.

— Ты прав, — вытерла глаза Кушина-сан. — Ты прав, но как же это тяжело.

— Думаю, что нам надо продумать план действий, — серьёзно посмотрел на меня Шисуи. — Всем вместе и с учётом возможностей и умений Торы-сана.

Я вернулся и запрыгнул на стол, всем своим видом показывая, что внимательно слушаю.

Часть 2. Глава 7. Тора и воспоминания

Меня в деревне знает почти каждая собака, но так вышло, что от людей я по большей части скрывался. А Шисуи сказал, что, так как я — подспудное явление семьи Узумаки, то, раз всем заблокировали воспоминания касательно существования этой семьи, то конкретно узнать меня сможет лишь Асума. Но, так как он не в курсе, что именно я являлся одновременно и тем самым «Бешеным Тигром Кровавой Хабанеро», то он сможет лишь опознать во мне кота даймё в лучшем случае, если я себя выдам. Но одновременно я являюсь неучтённым фактором.

Минато предусмотрел почти всё. С помощью Сарутоби и его влияния были подчищены архивы, имя Хокаге и так всегда было секретным — не зря их называли по номерам: «Шодай, Нидайме, Сандайме, Йондайме, Годайме». Лишние люди по деревне не ползают. Всё: связи, поставки, торговля, заказы, ведутся через интендантскую службу города Отакуку. Те, кто знал о назначении Кушины-сан, либо были в этот момент в деревне или пределах радиуса гендзюцу и попали под действие техники, либо запуганы, либо убиты в результате «заварушки с переворотом во дворце». Как оказалось, наутро ещё несколько сановников тоже были умерщвлены, возможно, потому, что отказались сотрудничать или были неугодны клану Сарутоби. А потом и сам клан получил свою порцию чакры демона на подкорку и благополучно забыл о своих же делишках. То есть, по сути, осталось шесть человек, которые знают, как было дело, это Сарутоби Хирузен, который вернул себе титул Третьего Хокаге, его сын — Сарутоби Асума, который устроил ликвидации неугодных и мини-переворот во дворце, Минорухи и Шиджими — даймё и его жена, ещё одни мои хозяева, я их вспомнил, а также Узумаки Кушина и Учиха Шисуи, которые должны были умереть в ту ночь. А нет, семь, ещё остаётся тот тип в маске, который помогал Минато.

Если так подумать, то и животные не могли сообщить хозяевам, что что-то в деревне случилось, потому что, во-первых, для животных ничего не изменилось — ну подумаешь, была красная луна и хозяева попырили в небо пять минут, а потом дальше по своим делам пошли. Во-вторых, не так животных интересовала власть и кто там у хозяина главный. А, в-третьих, даже у нинкенов тупо не хватило бы словарного запаса, чтобы объяснить хозяину нечто абстрактное, вроде того, что со всей деревней что-то сделали, чтобы убрать одного человека во главе деревни и вызвать ненависть к новому джинчуурики.