Я понимаю, что сужу несколько предвзято, но каким-то же образом получилось у него после смерти Четвёртого Хокаге снова прийти к власти! А насколько я понял — его на пенсию как бы выпроводили, по старости. И вместо того, чтобы назначить Пятого Хокаге, да ту же Цунаде, если на то пошло, вдруг снова он встал у руля.

Потом эта некрасивая история с кланом Учиха, который смог выжить благодаря вмешательству Кушины и теперь за неё горой. Несостоявшаяся резня пошатнула репутацию Хирузена, его снова отстранили, между прочим, после девяти или десяти лет нового правления. Кушина меньше года у власти, но вокруг как будто снова что-то затевается. Муж её — Минато, который был Четвёртым Хокаге, меньше года пост занимал, а потом… Что случилось здесь, я доподлинно не знаю, но он точно погиб, спасая Коноху. Наруто называл отца героем.

Когда бывал во дворце, то частенько следил за младшеньким Сарутоби. Асума сблизился с Чирику, он вообще-то монах из какого-то храма, и так прикольно шестом управляется, круть. Но как-то друзей среди шугонинов у Чирику не было. Может, потому что запрет у монахов на друзей или ещё что-то, не знаю. Тем страннее их дружба. А ещё Асума просёк, что я за ним приглядываю, и закурил. Не то чтобы от нервов, но думаю, что за прошедший месяц я ему их чуток подпортил. Нет, я особо гадостей не делал, разве что шипел на него и уркал, когда он мимо проходил. Из-за этого остальные шугонины на его сладкие речи не поддавались. А то, как начнёт болтать, так некоторые словно загипнотизированными становятся, явно от папани передалось.

Я запаха табачного дыма не переношу — это плохо на обоняние действует. Поэтому этот гад последнюю неделю смолил постоянно. Блин, да что он за шиноби! Его любой генин за версту почует!

Ага! Чую! Вспомнишь гамно — вот и оно!

— Таями-сан, есть что-то перекусить? А то я с дежурства, — обратился Асума к матери Сано, он вошёл на кухню как-то по-хозяйски что ли.

Неужели этого никто больше не замечает? Да и что за попрошайничество? Всех шугонинов кормят нормально, шёл бы завтракать в казарму, нет ведь, ему что повкусней надо! Ишь выискался тут принц!

Пи…лять! До меня дошло!

Он тут жрёт мясо всякое, а в казарме одну чечевицу да рис трескает, как и Чирику! Вот как он с тем сошёлся! Неужели тоже за глубоко верующего его монах принял? А курит ещё и для того, чтобы запах еды заглушить! Вот хитрая обезьяна!

Кухарка дала ему жратвы, и он всё слопал под моим неодобрительным взглядом. И не подавился даже. И не разоблачишь его так просто — на дворцовую кухню шугонины не ходят.

— Эй, Сано, пойдём, скажу что-то, — позвал я няня.

— Вы чего-то изволите, Тора-сан? — фыркнул он. А я оглянулся и заметил внимательный взгляд Асумы. Блин! Ещё не хватает, чтобы он каким-то образом догадался, что Сано меня понимает! Я заорал и начал скрестись в дверь, чтобы и ежу было понятно, что я хочу, чтобы мне её открыли.

— За мной! Сано! За мной! Выходи! — безотрывно раздавал я команды.

— Да что с Торой-чаном? — удивилась Таями-сан. — Обычно он не такой разговорчивый.

— Не знаю, — спохватился Сано. — Чего-то волнуется, я выйду, посмотрю, чего он так переживает. Может, как всегда, куда-то забраться хочет да не может…

— Таями-сан, а Сано что, нянька этого кота? — поинтересовался Асума. Он уже через пару дней после того, как был зачислен в штат, разобрался, кто есть кто, и больше не высказывался на мой счёт при ком-то и держался вежливо.

— Да, они хорошо ладят, и Шиджими-сан поручила ухаживать за Торой-саном моему сыну, — легко слила инфу кухарка.

Пока выходил, подумал, что если скажу Сано передать Кобо-сану, что Асума ест мясо на кухне, то тот вряд ли догадается, что об этом надо сказать Чирику, который может и не поверить с чужих слов. А такую сложную конструкцию мне не рассказать. Да и не так это важно может показаться. Блин!

— Сано, отбой...

* * *

— Тора-чан? — хозяин сидел в кресле в своей комнате и смотрел в окно.

Довольно приятно пахло благовониями. И на столике горело несколько свечей. Там ещё в углу стояли деревянные таблички с иероглифами, о назначении которых оставалось только догадываться. Возможно — это что-то вроде тотемов или просто пожеланий типа «на счастье».

Практически все обитатели дворца были на улице. Там танцевали забавные танцы под их эту своеобразную музыку. Горели фонарики. Угощались едой. Только Минорухи, пробыв на празднике первые полчаса, ушёл. Я ощутил от хозяина странный запах. Он не был болен, но что-то странное в его эмоциях. Поэтому я, как приличный домашний любимец, пошёл скрасить ему вечер. Тем более, всё это странное «поминовение» меня особо не радовало. Слишком много запахов, шума и людей. И эта ситуация с Сарутоби-младшим. Вдруг он что-то против хозяина замыслил?

На коленях Минорухи оказалась фоторамка, которую он держал в руке. Я потёрся о его ладонь. И хозяин меня погладил. Такой он грустный. Наверное, так сложно управлять страной, и ему редко удаётся побыть одному.

— Это моя семья, Тора-чан, — почёсывая за ухом, показали мне фотографию.

В отблесках свеч я хорошо рассмотрел четырёх людей на фото. Классическая «мама, папа и двое детишек», я пригляделся и узнал в том пареньке, который помладше, Минорухи.

— Я не готовился быть главой страны, — задумчиво поглаживая меня, сказал он. — Даймё должен был стать мой старший брат, Хикаро. У него были все способности для этого. Он был прекрасным стратегом, разбирался в военном деле, политике. Меня готовили на роль советника. Я хорошо разбираюсь в сельском хозяйстве и вообще…

Я потрогал лапкой фоторамку и посмотрел в глаза хозяина.

— Ты хороший правитель, — сказал ему я.

— Спрашиваешь, что случилось? — Минорухи отставил фотографию на тот столик со свечами. — В конце второй мировой войны, двадцать три года назад их всех убили. На дворец напали шиноби Камня. Я выжил благодаря тому, что здесь была Кушина-чан. У её команды было глупое задание, которое придумал мой брат… Возможно, что Хикаро что-то чувствовал, не знаю. Он был очень умным, мой нии-сан. Атаку отбили, но я в один день стал сиротой. Мне было шестнадцать лет. И я стал самым молодым даймё страны Огня. Ты не представляешь, как тяжело мне было. Хорошо, что в Конохе был хороший лидер, генерал, на которого я мог положиться, иначе третью мировую нашей стране было бы не пережить.