Поздно ночью он отпустил раввина.

Слово и дело Козырь-Зырки

В ту же ночь казаки окружили крестьянскую подводу, на которой ехали евреи — гимназист и гимназистка из Мозыря. Казаки потребовали:

— Отдайте нам жиденят.

Но крестьяне их отстояли.

За то проезжавшего через Овруч молодого еврея из Калинковичей они арестовали и привели к атаману.

— Ты из Калинковичей?

— Да.

И Козырь-Зырка на том основании, что он из Калинковичей, которые были в руках большевиков, объявил его большевиком.

Расстрелял.

Были также захвачены проезжавшие из местечка Нарочи два еврея, мелкие торговцы махоркой и спичками.

— Спекулянты!

Привели к атаману.

Раздели донага.

Избивали нагайками.

Заставили плясать.

При этом одному всунули в рот пачку махорки, другому — коробку спичек. Сам Козырь-Зырка стоял с поднятым револьвером и грозил расстрелом, если они перестанут плясать…

Затем их заставили друг друга сечь,

И целовать сеченые места друг у друга.

..Заставили креститься…

Вдоволь натешившись, выгнали на улицу…

…голыми…

Следом выбросили платье.

В городе уже начались грабежи.

Но в это время произошел неожиданный случай.

Месть крестьян

Отряд казаков отправился в Нарочь для реквизиции кожи. Возвращаясь обратно, отряд сделал привал в одной деревне.

Там казаки перепились.

Когда они поехали дальше, то крестьяне устроили засаду и открыли по ним пальбу.

Четыре казака было убито.

Остальные ускакали в Овруч.

Этот случай произвел огромное впечатление на Козырь-Зырку и его партизан, и они в ту же ночь покинули Овруч и отступили к Коростеню.

Покалевские крестьяне вновь завладели городом. Они первым делом ворвались в тюрьму, где находились еще раньше ими арестованные помещики и лесничий.

Всех их перебили.

Затем они напали на нескольких помещиков, живших в городе, изранили их, а также убили жену арестованного лесничего и тяжело ранили гостившую у нее сестру и ее ребенка.

Между тем Козырь-Зырка возвращался с подкреплениями.

Возвращение по трупам

По пути к Овручу, возле станции Потаповичи, железнодорожное полотно оказалось испорченным. На расспросы казаков — кто это сделал, кто-то сказал им:

— Жиды.

Тогда казаки решили расправиться с евреями в ближайших селах.

В Потаповичах четыре еврейских семейства.

Казаки вошли к ним и начали их грабить, убивать и насиловать женщин. В одном доме, где хозяин отсутствовал, осталось три его дочери и зять. У одной из дочерей были запрятаны на теле несколько сот рублей. Казаки забрали эти и другие деньги, а также и все ценное имущество.

Женщин они изнасиловали.

А так как девушки сопротивлялись, то их избили до того, что лица их превратились в сплошной кровоподтек.

Зятя, только что вернувшегося из плена, вывели во двор, где уже находился другой еврей.

Их подстрелили.

Зять был убит наповал, а другой еврей только ранен, но он притворился мертвым и тем спасся.

Отсюда они пошли к еврею — кузнецу, незадолго перед тем вернувшемуся с фронта. Они выпустили в него две пули, а затем приготовили к расстрелу служившего у него русского мальчика, бившегося в истерике. Смертельно раненый кузнец не стерпел, собрался с силами, поднял голову и промолвил:

— Зачем вы его убиваете, ведь он русский.

Казаки заглянули мальчику в штаны.

Убедились, что он русский.

Оставили его в покое.

Но так как кузнец своим заступничеством доказал, что он еще жив, — его добили.

Во дворе убили его тестя старика.

Убили мальчика-племянника.

Затем отправились в село Гешово.

Там проживало несколько евреев, но все они успели разбежаться. Остался лишь глухой старик меламед. Его казаки захватили с собой и повезли по направлению к Овручу. По дороге они встретили возвращавшегося в свое местечко старика «шохета». Они его также захватили. И тут же обоих стариков…

…повесили на высоком дереве…

Одного при помощи телеграфной проволоки, другого — на ремешке. Этот последний, по рассказам крестьян, несколько раз срывался, но его каждый раз вновь подвешивали. Затем они их тут же сняли с высокого дерева и повесили на низком деревце, к которому прибили записку:

«Тому, кто их снимет, жить не более двух минут».

И потому крестьяне не давали их снимать.

Лишь когда трупы стали разлагаться, евреям удалось снять их и похоронить.

..Это была прелюдия…

Кровавый пир сатрапа

31-го декабря Козырь-Зырка с большими подкреплениями вновь подступил к Овручу и начал обстреливать город из тяжелых орудий. Покалевцы в продолжение часа ему отвечали, а затем умолкли. Козырь-Зырка продолжал обстрел города.

Наконец его банды ворвались в город.

Это было после полудня.

Немедленно казаки разбрелись по городу и начали грабить и убивать евреев.

Один отряд отправился на базар и там захватил около десяти еврейских девушек. Врывались в дома и там совершали убийства. Так несколько казаков погнались за одним евреем, он укрылся в ближайший дом. Казаки забежали в тот дом, где, по их мнению, еврей укрылся, и застали там за столом отца и трех сыновей.

Всех они вывели во двор.

Всех по очереди расстреляли.

Из дома адвоката Глозмана они вывели на улицу самого старика Глозмана и его сына, молодого интеллигентного человека, члена общины. Затем они решили старика освободить и предложили ему уйти.

Старик отказался покинуть сына.

Тогда казаки нагайками стали бить старика, причем ему разбили его единственный глаз, а молодого тут же расстреляли. При этом верхом на лошади присутствовал сам Козырь-Зырка. Характерно, что во время этой расправы проходил мимо городской голова Мошинский. Молодой Глозман, которого он хорошо знал, обратился к нему с просьбой:

— Заступитесь… скажите им, что я не большевик… вы знаете.

Тот прошел дальше.

Сделал вид, что не слышит.

Казаки рассыпались по городу.

Входили в дома, грабили деньги и имущество.

Избивали стариков.

Насиловали женщин.

Убивали молодых евреев.

Многие из приготовленных к расстрелу откупались деньгами, причем сумма выкупа бывала очень значительна. Так в дом Розенмана поздно вечером явилось несколько казаков. В доме, кроме старухи-матери и двух дочерей, находились два сына, из которых один уже в продолжение нескольких недель лежал больной в кровати. Здоровому сыну они, приняв его за русского, велели уходить, но узнав от него, что он хозяйский сын, задержали. Потребовали, чтобы и больной сын оделся и пошел с ними. Но убедившись, что он действительно серьезно болен, и встать не может, оставили возле его кровати одного казака, а здорового вывели во двор.

Там они поставили его у стены.

Один медленно заряжал ружье.

Молодой человек стал их умолять не убивать его, обещая за себя большой выкуп.

— Дашь двенадцать тысяч? — спросил один.

Молодой человек стал их уверять:

— Родные внесут эту сумму.

Тогда казаки ввели его обратно в дом, где мать и сестры лежали в глубоком обмороке. Женщин привели в чувство и те начали искать в доме деньги.

Нашлось только две тысячи.

Казаки согласились принять эти деньги при условии, что остальные десять тысяч рублей им будут уплачены на следующий день к десяти часам утра. Действительно на следующий день в указанный час явились два казака и, получив условленные десять тысяч рублей, объявили, что Розенман отныне может жить спокойно.

— Имя ваше будет записано в штабе и больше никто вас беспокоить не будет.

Казаки сдержали слово.

Розенманов больше не беспокоили, между тем как к другим евреям на смену одним казакам приходили другие, причем последующее забирали все, что не успевали захватить их предшественники.