— И ты никуда не выходил? — спросила Селена. — Ни с кем не встречался?

— Да нет. Я пытался вздремнуть перед операцией. Потом ужин из лепешечной себе заказал, — ответил шеф. — Пару лепешек и двойной коктейль. Соответственно и разговаривал за весь вечер только с Фьюарин, лейтенантом и доставщиком из лепешечной. Юноша лет семнадцати. Светловолосый, человек, ростом на полголовы ниже меня, глаза зеленые, одет был в темные брюки и светло-желтую рубаху. Имени не спрашивал.

— Думаю, по такому описанию мы его легко найдем, — сказал я. — Только у меня большие сомнения, что он — охотник. А тот момент ты совсем не помнишь?

— Нет, — ответил Квентин, стараясь, чтобы его голос звучал четко и ровно. — Как я стрелял в Илиса — не помню. Последнее, что я помню — как мы вламываемся в комнату. Дальше — темнота, потом боль. Потом лицо Селены надо мной, потом — снова темнота. Очнулся уже тут, утром.

— Значит, Харука прав, — сказала Селена. — Память о контакте с охотником-псиоником стерта. Если вся наша гипотеза верна, конечно. Квентин, ты не будешь возражать, если я допрошу тебя завтра под чарами? Притащу сюда Льюра, лейтенанта, Людовика с Бланкой, и допрошу.

— Не буду, — ответил Квентин. — Чего бы мне быть против?

— Ты не сможешь контролировать, что говорить; вдруг я тебя спрошу о чем-то, о чем ты болтать не захочешь, — пояснила Селена.

— У меня от вас секретов нет, — ответил Квентин. — Вернее есть, но вряд ли ты будешь про них спрашивать. А Льюра я потерплю. Это не самое неприятное в жизни.

— Отец приходил, — догадался я.

— Вообще-то, это — не твое дело, — буркнул шеф. — Ушел полчаса назад. Мне-то к скандалам не привыкать, но теперь и его песочить начнут… ладно, не берите в голову. И не такое переживали.

— Вот и хорошо, — сказала Селена. — Я вижу, ты уже устал от посетителей. Тогда мы, наверное, пока пойдем. Выздоравливай.

— Спасибо, я постараюсь, — ответил Квентин. — Спасибо что пришли. Надеюсь, Илис не сильно на меня злится.

— Мы с Эриком были у него сегодня утром, — сказала Зайка. — Если честно, то он не злится, он обижен.

— Могу представить, — вздохнул Квентин.

— Ладно, нам действительно пора, — сказал я и решил пошутить: — мы пойдем, а ты — никуда не уходи. Даже если кузина опять письмо пришлет.

— Да куда я пойду и как? — фыркнул Квентин. — Голый что ли? У меня даже носки из сапог вытащили!

— В смысле? — не поняла Селена. — У тебя нет одежды?

— Представь себе! — ответил Квентин. — Минуты за две до вашего прихода зашла эта, как ее… мечта Эрика… с грудью большой… девушка, красивая такая… боги, имя вылетело из головы…

— Ангелика, — сказал я, чувствуя на себе взгляд Зайки.

Ну Квентин, ну спасибо…

— Ага, Ангелика, точно… пришла, собрала мою одежду и ни слова не сказав — ушла. Только сапоги мне и оставила. Я было, грешным делом, подумал, что это как раз на случай, если я решу сбежать. Только если кто-то считает, что меня удержит отсутствие одежды, он глубоко заблуждается!

— Но панталоны-то на тебе остались? — зачем-то спросил я, ошарашенный словами шефа.

— Ха! Их она сняла с меня в первую очередь.

— Как? — округлила глаза Зайка, да и мы с Селеной не могли сдержать возгласа изумления.

— А так. Зашла в палату, подошла, отбросила одеяло в сторону и сняла.

— И ты не сопротивлялся? — спросил я.

— Во-первых, я ранен. Мне, знаешь ли, не рекомендованы резкие движения, не уже говоря про то, что это просто больно. А во-вторых… слушай, вот только не говори мне, что ты бы на моем месте стал сопротивляться или звать на помощь. Не разочаровывай меня.

Я смотрел на Селену, а она на меня. Ни к чарам, ни к магии это отношения не имеет, поверьте мне. Просто мы часто думаем с ней одинаково. И да, советуемся взглядами, да.

— Кажется, я ее видел в конце коридора, когда мы поднялись на этаж, — сказал я.

— Там вторая лестница, — кивнула Селена.

Более ни слова не говоря, мы вышли с ней из палаты и скорым шагом проследовали к той лестнице, по которой скрылась Ангелика. Зайка, ничего не понимая, шагала за нами, стесняясь о чем либо спрашивать.

— Вниз или наверх? — спросила Селена, когда мы оказались на лестнице.

— Илиса с нами нет, — сокрушенно покачал головой я. — А с поисковыми заклинаниями у меня…

— Вниз, — решительно прервала меня Селена.

— Почему? — спросил я, торопясь за ней.

— У нее же духи такие пахучие… лилия водяная, кажется. Я, конечно, не Илис, но нос у меня тоже есть.

Мы спустились по лестнице на первый этаж, и вышли на улицу через приоткрытую дверь черного хода. Пройдя десяток метров вдоль стены клиники, мы обнаружили другую приоткрытую дверь. Выщербленная лестница повела нас вниз, в подвал. Тут было жарко, сухо и немного пахло смолой. Кроме того, я чувствовал, что где-то рядом живет огонь.

— Кажется, это местная бойлерная, — сообразил я. — О, а вот и Ангелика!

Медсестра, которую я еще недавно так желал… впрочем, чего скрывать… я и сейчас не прочь был бы свести с ней близкое знакомство, не при Зайке будет сказано… так вот, Ангелика стояла у открытой топки и что-то мешала в ней кочергой.

— Стоять! — закричала Селена. — Брось кочергу и отойди от печи, живо!

Ангелика лишь яростнее заработала кочергой.

— Банни, хватай ее, — скомандовала Селена.

Зайка в один шаг оказалась рядом с медсестрой, схватила ее за талию, подняла, словно перышко, оттащила от топки, и прижала к стене, не давая вырваться. Кочерга, звякнув, упала на пол.

— Пустите меня! — запротестовала Англика. — Умоляю! Я должна сжечь! Пустите, я и так опаздываю! Пустите, меня отругают! Пустите!

Я заглянул в топку и, среди языков пламени, увидел остатки одежды Квентина. Огонь уже серьезно тронул ее, но признать в этих обгоревших тряпках мундир стража все еще было можно. Вытащив все, что еще окончательно не сгорело на пол, я и Селена стали внимательно осматривать эти остатки, а пламя в топке, более не сдерживаемое моей магией, снова принялось плясать свой жаркий танец. Ангелика пне оставляла попыток вырваться из железных объятий Зайки, и расплакалась, пытаясь уговорить нас ее отпустить.

— Пустите!!! — кричала она, мешая слова с рыданиями. — Я еще до обеда должна была это сделать! Отпустите меня! Я не виновата! Я не виновата, что не успела! Сначала доктор Ицк меня в операционную позвал, потом у него там эльф целый час торчал, потом доктор Каюк приказал документы госпожи Зории к выписке подготовить… Пустите, я должна ее сжечь!!!

— Почему? — спросила у нее Селена. — Кто тебе сказал сжечь одежду сержанта? Кто?

Но ее вопросы остались без ответа, речь Ангелики перестала носить связанный характер, и лишь изредка среди ее рыданий прорывались «пустите» и «я должна».

Шахтерка Квентина сгорела почти вся. Впрочем, она, как и китель, все равно в качестве одежды никакой ценности уже не представляли, потому что доктор Ицк ночью попросту срезал их с тела шефа, чтобы открыть доступ к ране. От кителя осталась значительная часть спины и большая часть правого лацкана. Носки мы не нашли вовсе — видимо они успели сгореть дотла. Офицерский кушак почти нельзя было узнать — обгоревшая тряпка и только. От панталонов остались две сильно обгоревшие штанины — лен, из которого они были сделаны, был тонкой выделки, и горел прекрасно. Штанам повезло значительно больше — штанины сильно обгорели, но то, что пламя не успело пожрать, при большой нужде, можно было бы использовать в качестве шорт. Зато карманы штанов почти не пострадали от пламени, а носовой платок, который выудила оттуда Селена, был абсолютно цел. Разве что насквозь пропах дымом.

— Готова спорить, это не платок шефа, — сказала вампирка. — Он скорее женский, чем мужской. Квентин не слишком жалует кружавчики.

— Конечно не его, — сказал я. — Его платок вот, в другом кармане был. Видишь, буквы «КУЭ»? Квентин Уиллис-Эорин.

— Тут тоже монограмма есть, — сказала Селена. — Староэльфийская «ви». Что-то знакомое…