У Михаила тоже была подружка-однокурсница, а для пущего веселья он пригласил еще одну парочку своих друзей-студентов. Вечер обещал быть чудесным!

За три дня до Нового года мы встретились и распределили, кому и что купить из выпивки, закуски, и договорились приехать в Академ – это минут сорок езды на автобусе – не позднее чем за три часа до боя курантов. Нам казалось, времени будет вполне достаточно, чтобы накрыть стол, настроить музыку, а девчонкам – принарядиться, подкраситься, ну и все такое прочее.

Вот уж воистину молодо-зелено! Когда мы с Галкой пришли на автобусную остановку, чтобы сесть на автобус в Академгородок, то увидели там настоящее столпотворение. Народу – тьма-тьмущая! Была вероятность не только не успеть к назначенному времени, но и… Об этом даже думать не хотелось! Несколько автобусов проскочило мимо, даже не остановившись, а те, что притормаживали, брали штурмом.

Стоит ли описывать все злоключения той поездки? Когда в начале двенадцатого мы прибыли на место, у меня на пальто не хватало двух пуговиц, у Галки – одной. Подходя к дому, мы вдруг увидели, что окна квартиры на первом этаже, куда мы шли, непроницаемо темны. Мы с Галкой переглянулись: только этого нам не хватало! Входя в подъезд, мы все еще на что-то надеялись: может быть, пробки перегорели или друзья решили пошутить. Но, сколько я ни давил на кнопку звонка и ни стучал, за дверью было тихо. А из соседних квартир доносились музыка и громкие голоса – народ уже праздновал вовсю.

Ничего себе… Вот это сюрприз! Ключ должен быть у Михаила, и он обещал приехать раньше всех. Куда все подевались и что нам теперь делать? Возвращаться обратно? Мы запаниковали, так как вырисовывалась перспектива встретить Новый год в автобусе или в такси – это в лучшем случае, в худшем – в холоде на остановке.

Немного потоптавшись у двери, мы вышли из подъезда. Было морозно, мела поземка. Оглядев еще раз темные окна, я вдруг увидел, что кухонная форточка приоткрыта. И в моей голове зародилась авантюрная идея.

– Галка, сможешь пролезть в форточку?

– Ты с ума сошел! – Она вытаращила на меня глаза. – А если люди увидят?

– Не увидят. Сейчас девяносто девять и девять десятых из них уже сидят за столом.

– Вот одна десятая здесь и объявится.

Я огляделся по сторонам: уличный фонарь стоял далеко, было темно и безлюдно.

– Не трусь, Галка! – настаивал я. – Во всяком случае, в милиции будет теплее, чем на остановке.

Она когда-то занималась гимнастикой, так что была стройной, физически крепкой девчонкой и вполне могла пролезть в форточку. И Галка решилась. Она скинула пальто, оставшись в легком праздничном платьице, взобралась мне на спину, потом встала на плечи, а когда я выпрямился, дотянулась до форточки и открыла ее. Изловчившись, я обхватил ее ноги и стал подталкивать вверх.

– Не вздумай подглядывать! – строго сказала она, просовывая голову в кухню.

Какое там подглядывать! До того ли? Я хотя и бравировал перед Галкой, но сам-то понимал: застукай нас кто-нибудь – беды не миновать!

Между тем, извиваясь своим гибким телом, Галка протиснулась в форточку, свесилась до подоконника и, опираясь на него, спустилась в квартиру. Распахнуть рамы оказалось минутным делом – и вот я уже стою рядом с ней. Какое-то время, замерев, мы вслушивались в тишину, но, кроме стука своих сердец, ничего не слышали. Потом я включил свет и увидел, что Галка в своем легком платьице дрожит так, что зуб на зуб не попадает. Возможно, даже не от холода, а от нервов, от пережитого. Я распахнул пальто, обнял ее и прижал к себе. Галка вдруг ойкнула:

– Смотри! Времени-то сколько!

На часах было без десяти двенадцать!

Не стану пересказывать дальнейшие события той необыкновенной новогодней ночи, скажу только, что на следующий день вся наша компания собралась вместе, было много «ахов» и «охов», шуток и смеха, ну и, конечно, сверхубедительные оправдания наших друзей. Только нас с Галкой это, в общем-то, мало волновало: для себя мы уже решили, что прошедшая новогодняя ночь останется для нас самой чудесной в жизни.

И остается до сих пор.

Эта ночь оказалась точкой отсчета, за которой последовали долгие пятьдесят лет супружеской – счастливой и всякой – жизни.

Шестого апреля нынешнего года мы будем отмечать с Галкой – Галиной Ивановной – золотую свадьбу. У нас уже пять внуков и двое правнуков. А любимый наш праздник… Догадались?..

– Привет, мои хорошие! – В это воскресенье я снова приехала к подруге. Не виделись вроде всего месяц, а столько несказанного накопилось за это время!

– Ты привезла пирожные? – Вокруг меня крутится Алиска, ей недавно исполнилось четыре годика, и иногда, по выходным или праздникам, Ира стала ей давать пирожные или конфеты. Моя подруга твердо убеждена в том, что до четырех лет нет никакой необходимости разрешать детям сладкое. Алиса получает коробку с пирожными и убегает на кухню.

Мы сидим с Ирой и болтаем. Мне нравится приезжать к ней в гости: в доме всегда тепло и уютно. И еще чувствуется какая-то уверенность в самых, казалось бы, простых вещах: в мирно посапывающей кошке, игрушках, разбросанных по полу, цветах и пестром пледе, небрежно брошенном на спинку дивана. Даже в шутливой перепалке вечером, когда Вова – Ирин муж – приходит домой. Я думаю: вот оно, счастье. Другие ждут его всю жизнь, ищут, а оказывается, счастье – это так просто. И если есть оно, ты будешь торопиться вечером в дом, где тебя ждут. Все логично, понятно и незамысловато.

Сколько лет я знаю Иру, она всегда казалась мне сильнее и мудрее остальных. Родилась в хорошей семье: папа – военный, мама – учитель. Старый рояль, книги, аккуратно расставленные по полкам, кружевные воротнички. Утром – зеленый чай с гренками, вечером – Куприн, Булгаков, Сэлинджер. Коса по пояс до второго курса. В восемнадцать лет почувствовала себя взрослой, сделала короткую стрижку, купила туфли на высоком каблуке. Прямой пробор, ямочки на щеках, густые черные ресницы, широко распахнутые глаза. Взгляд покорно-удивленный. На носу – редкие конопушки. Ира очень огорчается, когда с наступлением весны они прибавляются, начинает их пересчитывать. Вова смеется и целует Иру в нос – ему нравится в ней все.

На кухне висят рамочки с фотографиями: свадьба, новорожденная Алиса, Вова с удочкой и корзиной грибов, Ира на берегу моря. Та самая поездка на море…

С Ирой я познакомилась на втором курсе журфака, она приехала к нам из Москвы – папу по службе перевели в Петербург. Он – хирург в военном госпитале, полковник, начальник отделения сердечно-сосудистой хирургии. Про него говорят: «человек кристальной честности». Человек сильный и волевой, единственная слабость – рыбалка. Простительная, как он сам любит подчеркивать, слабость.

С Вовой Ира познакомилась в гостях – большой компанией отмечали Новый год. Вова – инженер, на тринадцать лет старше Иры. Оба по гороскопу – Весы: рассудительные, спокойные, без лишних слов и эмоций. Как две половинки одного яблока.

Отношения развивались по традиционному сценарию: цветы, конфеты, знакомство с родителями, совместные поездки на дачу. Два очень похожих друг на друга человека.

После четвертого курса мы прошли творческую практику и решили поехать на море. Я, Ира и Оля, наша однокурсница. Месяц строили планы, а потом что-то не сложилось: мне надо было остаться в городе, у Оли тоже что-то не срослось. В общем, Ира поехала одна.

С Андреем они познакомились в поезде: он человек открытый, любит пошутить, душа компании. Да и атмосфера на море располагает к таким отношениям, легким и непринужденным. Песни под гитару, солнце, прогулки вдоль моря. Андрей был щедр, галантен, не скупился на цветы и подарки. Привык к легкой и полной удовольствий жизни. Перешел на пятый курс ВГИКа. Денег было достаточно, чтобы на время отдыха обеспечить красивую свободную жизнь. В девушек влюблялся быстро, горячо и трепетно – и так же быстро остывал. Боялся привыкнуть и взять на себя ответственность. Поэтому и друзей не было, одни знакомые: сегодня с одними, завтра с другими. Если кто-то отдалялся – не замечал пустоты. Полезное, между прочим, качество: меньше разочарований и боли. Так сложилось, что встретились люди с разных планет. Шумный, веселый Андрей и тихая, скромная Ира. Так она влюбилась первый раз – и все остальные истории, романы и романчики после этой встречи оказались перечеркнуты, как будто их и не было. О Вове старалась не вспоминать: знала, что предает, но сопротивляться и вести себя «правильно» не могла. На море началась совершенно другая жизнь: со стихами и жареной картошкой на углях, без лишних проблем и обязательств.