— Что, не понравилось? — бандит водил пистолетом из стороны в сторону. — Ну, выходи! В чем дело?

Он стоял посередине открытой площадки, к тому же перед ним лежала все еще безмятежно спящая девочка. Атаковать его не было никакой возможности.

— Сразу в штаны наделал? — бандит ощерился. — Боишься даже двинуться? Фраер зачуханный.

Он сделал шаг вперед, вглядываясь в темноту сквера, за одним из мощных деревьев которого находился Артем.

Двигатель иномарки за воротами по-прежнему работал, ее дверца была открыта. Артем опустил руку в карман. Он никогда не носил с собой даже холодного оружия, полагаясь лишь на свою ловкость и умение владеть телом. Но сейчас пожалел, что у него нет при себе хотя бы перочинного ножа.

Его рука нащупала какую-то монетку. Он вытащил ее.

Обходя девочку, бандит на мгновение отвлекся, и Артем, молниеносно размахнувшись, швырнул монетку. Неожиданно громко она ударилась о кузов машины. Бандит непроизвольно на мгновение повернул голову.

Этого мгновения Артему хватило, чтобы в прыжке выбить пистолет из ею руки.

— Сволочь! Пидар! — Бандит упал на асфальт, пытаясь дотянуться до пистолета.

Артем перепрыгнул через его голову, чтобы поднять оружие. Но бандит успел схватить его за лодыжку. Его рука сжимала правую ногу Артема, будто металлическая петля. Бандит был силы невероятной.

Однако второй ногой Артем сумел сбросить пистолет с асфальтовой дорожки в темноту под деревья сквера. Теперь они опять были в равных условиях, если не считать, что правая нога Артема была зажата будто в слесарных тисках. Казалось, лодыжку ему сейчас раздавят, сломают как щепку.

— Ну что, падла, — хрипел бандит. — Теперь если ты от меня уйдешь, то только одноногим.

Артем понял, что у него нет другого выхода, как бить на поражение. Он собрал все силы, чтоб хотя бы на несколько мгновений сохранить вертикальное положение и иметь возможность для атаки. Это ему удалось, и он свободной ногой с разворота ударил бандита в голову.

Хватка ослабла, рука разжалась. Громила больше не двигался.

Артем сел на асфальт, ощупывая ногу, которую еще четверть минуты назад сжимал бандит. Если бы он только что не испытал на себе, он никогда бы не поверил, что человек может иметь такую чудовищную хватку. Нога будто побывала под прессом, ныла нестерпимо.

Вывиха, однако, не было. Артем встал. Превозмогая боль и слегка прихрамывая, он подошел к бандиту. С первого взгляда ему все стало ясно: удар достиг цели, каблук попал в висок. Он перевернул бандита на спину, приложил руку к артерии. Пульс отсутствовал.

Шум во дворе привлек внимание дежурившей вместе с Артемом нянечки Нины Игнатьевны. Она напряженно глядела через стекло, но в полуосвещенном сквере ничего нельзя было разобрать.

Нина Игнатьевна поспешила наружу.

— Артемка! — крикнула она, еще далеко не добравшись до места. — Цел?

— Я-то цел, — сказал Артем. — Да вот, понимаешь…

Нина Игнатьевна посмотрела на распростертое на асфальте тело. Ее добродушное широкое лицо изменилось.

— Неужели убил?! — она всплеснула руками. — Как это тебя угораздило? Что случилось, откуда он тут взялся? — она наклонилась над телом бандита. — Я его не знаю.

Артем рассказал о схватке. Нянечка слушала, поджав губы, и ее лицо становилось все суровее.

— Вот гад! — сказала она наконец. — Он заслужил свою смерть.

— Это еще не все, — Артем повернулся к девочке. — Началось с нее, — он кивнул на сверток. — Там двухлетняя малышка. Он ее подбросил нам к подъезду.

Нина Игнатьевна начала разматывать простыню, в которую была завернута девочка.

— Почему она спит? — спросила Нина Игнатьевна. — Она жива?

— Жива. Снотворное или наркотики, должно быть.

Нина Игнатьевна продолжала высвобождать девочку из простыни, попутно ощупывая ее тельце.

— У нее все косточки переломаны! — воскликнула она. — И срослись смотри как. Вот запястье, вот пошел локоть. А посередине бугорок. Ручонка вся кривая.

Нина Игнатьевна выпрямилась и неожиданно провела рукой по глазам.

— Неужели теперь нельзя никак исправить? — спросил Артем. — Как она жить-то будет такая?

— Исправить можно. Но надо будет делать несколько операций.

— Значит, для нее не все еще потеряно? Есть какой-то шанс?

Нина Игнатьевна с сомнением покачала головой.

— Каждая операция стоит больших денег, — сказала она. — А в наших больницах и лекарства-то не на что купить. Больные даже бинты для перевязки приобретают сами. Самые неотложные операции и то сплошь и рядом не делают.

— Получается, для нее никакого выхода? — Артем кивнул на девочку.

— Выход один — проводить эти операции за рубежом. Но опять же нужны деньги. Кто их даст?

Артем помолчал, обдумывая сказанное Ниной Игнатьевной.

— Но кто ее так изуродовал и зачем? — спросил он. — И почему ее сюда подбросили?

— А вот это мог бы сказать, наверно, этот бугай, — Нина Игнатьевна сурово посмотрела на неподвижное тело бандита. — Теперь уже не скажет.

Артем подошел поближе к трупу. На его левой руке вместо часов был укреплен кожаный браслет с плоской пластиковой коробочкой, на которой мигала крохотная красная лампочка.

— Что будем делать? — сказала Нина Игнатьевна.

— А что еще делать, кроме как заявить в милицию? — вопросом ответил Артем.

— Тогда тебе придется отвечать за убийство, — напомнила Нина Игнатьевна. — И неизвестно, как еще повернется. Дело им в любом случае придется расследовать. И если не удастся установить личность убитого, на тебя могут повесить и девочку.

— Ты что это городишь, Нина Игнатьевна? — удивился Артем.

— Господи, ты телевизор смотришь? Газеты читаешь? И не такие дела творятся. Милицейскому начальству тоже хочется кушать, причем хлеб с маслом. И водочку пить с ананасами. А с креслом расставаться не хочется. Преступлений много, а процент раскрываемости небольшой. Как его повысить, кумекаешь?

— Ну и что ты предлагаешь? — помолчав, спросил Артем.

— С милицией погодим, — решительно сказала Игнатьевна. — Я отнесу малышку, а ты посмотри, что это за машина, и бугая обследуй. Сдается мне, что-то здесь не так.

Нина Игнатьевна, опять завернув девочку в простыню, подняла ее и пошла к подъезду Дома ребенка. Артем, секунду поколебавшись, направился к кустам акации возле асфальтовой дорожки, решив для начала найти пистолет.

Дорожка не освещалась, а фонари подъезда располагались далеко, поэтому в сквере было темно. Артем долго шарил в кустах и под деревьями, натыкаясь на сухие ветки. Наконец ему удалось найти то, что он искал. Это был пистолет Макарова, уже старый, потертый от долгого ношения. Артем направился к машине. Автомобиль оказался стареньким «Ауди» с помятым левым крылом. Похоже, бандит отнюдь не принадлежал к криминальной верхушке. На правом переднем сиденье лежал странный предмет: нечто вроде небольшого пластмассового шарика, одна полусфера которого была усеяна воткнутыми в нее осколками бритвенных лезвий, а на другой виднелись небольшие углубления, должно быть, для того, чтобы брать это устрашающее оружие пальцами.

На заднем сиденье валялась куртка из маскировочной ткани с нашивкой, на которой виднелась надпись «Асор».

Артем захлопнул дверцу машины и вернулся к убитому им бандиту. Громила был двухметрового роста и весил, наверно, не меньше ста килограммов.

С его агрессивностью при жизни он наверняка имел немало врагов, но вряд ли кто из них особенно досаждал ему.

Артем обшарил его карманы, но не нашел ничего интересного: ключи, мятый носовой платок, кошелек, авторучка.

Внезапно к световым сигналам, подаваемым пластмассовой коробочкой на руке убитого, добавился прерывистый писклявый звук. Артем мгновенно подобрался: что могли значить эти звуковые импульсы? Он обследовал коробочку. На ней не было видно ни кнопок, ни табло, ни прорезей встроенного микрофона или динамика.

Звуковые сигналы продолжались около минуты и прекратились так же неожиданно, как начались. В сквере между главным подъездом Дома ребенка и оградой вновь установилась тишина.