Сам Ричард был бы его рад Почетом окружить. Нет Ричарда, бежал отряд – И некому прикрыть. Бывает часто, что смельчак Избегнет страшных бед, Но не заметит он пустяк – И вот его уж нет. Садовнику монастыря Велели закопать, Кого осилить не могла Вся лондонская рать. На этом месте камень врыт, И выбиты на нем Слова про то, кто там лежит И спит последним сном. «Лежит под камнем Робин Гуд, Что был как камень тверд, Он жил в лесу, вершил свой суд, Среди воров был лорд. Однако, хоть и был он вор, Запомните его: Закону жил наперекор, А все ж творил добро». Героев предают в момент, Но славу их хранят. Нам проще драить монумент, Чем уважать солдат. Народом этот камень чтим, Сто лет прошло – он там; А время все, что сохраним, Расставит по местам. Ватаги Гуда больше нет: Одних простил король, Других за причиненный вред Приветила глаголь, А третьи в щели втихаря Забились – жить нет сил. А кто – уехал за моря И родину забыл. Гуд на обочине зарыт В проселочную грязь, Но славу грязь не победит – Не липла отродясь. Ни до него, ни до сих пор – С ним вровень не найдут. Не родился ни сэр, ни пэр, Чтоб был как Робин Гуд. Тринадцать лет в лесу, в глуши – Легко, наотмашь жил. Его боялись богачи, Бедняк – боготворил. Как жить без страха и тоски, Нам не понять сейчас: У сильных клянчим мы куски – Жизнь вразумила нас. Сегодня вовсе смелых нет; Боимся рот открыть. Теперь мы трусим в туалет Без спросу заходить. Мы храбрые, когда гуртом, Поодиночке – слизь. И норовим вильнуть хвостом, Как только рявкнут: брысь! Отчеты мытарям строчим, С законом мы в ладах, Мы знаем тысячу причин, Хранить покой в задах. Не ищем приключений мы На задницу свою – Бежим сумы, бежим тюрьмы И кажем тыл в бою. В те годы жизнь была дика, Но ярче, может быть. Не сыщешь нынче дурака Параграф преступить. Мы конституции статью Твердим как «Отче наш»: За тихий дом и колбасу Что только не отдашь. Мы успокоились давно, Мы – небрыкливый скот. Мы сами лезем под ярмо, Чтоб избежать хлопот. В те годы ружей-то еще Не знал крещеный мир. Чем защищаться – кирпичом? И прав всегда мундир. Плевок приучены глотать, Покорство нам в зачет. А Робин Гуд – учил стрелять, Стрелой вести расчет. В глухих лесах, где враз пропасть, Странноприимный дом Стоял – и опасалась власть Тех странников, что в нем. Вы будьте благодарны им, Судить их нелегко: Ведь если людям зло творим – В ответ получим зло. Про них сегодня много врут: Про шайку, про тюрьму, Мол, был разбойник Робин Гуд – Не верьте ничему. Старайтесь сами понимать: Кто лжет – а кто не лжет, Не верьте сплетням, их плетут Те, кого правда жжет. Я честно выполнил свой долг И мой оправдан труд – Когда я вам понять помог, Каков был Робин Гуд. Странствующий рыцарь в зачарованном лесу
1 Когда смотришь карту средневековой Европы, видишь, что леса властвуют на европейском пространстве. Шервудский лес или Бернсдейлский лес, Мурмальский лес или Бодурский лес – их могущество сопоставимо с графствами. Леса населены львами и драконами, гномами и девами озера, – причем, это не сказочная метафора, но факт: в раннем Средневековье львы обитали в Европейских лесах – вплоть до Франции; низкорослое племя пиктов, колдуньи и прорицательницы, коих путник мог принять за ведьм, – это столь же естественные подробности жизни, как сегодняшний компьютер. Скорее всего, уцелевшие от ледникового периода рептилии и были теми драконами, которые доживали свой век в пещерах и озерах. Странствующий рыцарь в лесу встречался со всей историй разом – от юрского периода включительно. Шагнуть в чащу – значило отказаться от власти городов и попасть под защиту иной, возможно, более могущественной власти – стихий и духов. Раб бежит от жестокого хозяина в лес и становится не просто вне закона королевства; он становится вне законов непрочной цивилизации. Странствующий рыцарь средневекового эпоса, отправляясь в лес, переходил в иную реальность: за опушкой кончается логика города, наступает иной мир. Помните, как рыцарь Тристан и его возлюбленная Изольда бегут от короля Марка в лес Моруа; как Николетт и Окассен спасаются в лесном шалаше; сравните это с бегством Мэрион и Робина в Шервудский лес; кстати сказать, обе фабулы ткутся параллельно с робингудовским циклом. Между прочим, столкновение Робин Гуда с лесниками (это один из самых частых эпизодов баллад) есть не что иное, как встреча с духом леса; во многих рыцарских романах возникает фигура загадочного и властного лесника, встречающего странствующего рыцаря – так, Ивейн («Рыцарь со львом») встречает лесника у источника; так герой «Мула без узды» встречает виллана-лесника; так Окассен встречает одичавшего в лесу крестьянина; лесник – опасен и непредсказуем, он может быть и добр, и зол – в точности как в балладах о шервудском странствующем рыцаре. |
