Но год прошел, и Робин вдруг Остался одинок – Покинули его и Мач, И Джон, и Вилл Скейтлок. Однажды он увидел, как Юнцы стреляют в цель. – Увы мне! – Робин простонал, – Не лучник я теперь! Когда-то я не хуже их Стрелу мог в цель послать, И в целой Англии ровни Мне было не сыскать. – Ушло то время, – говорит, – Дворец мне не к добру. Коли еще здесь поживу, То от тоски помру. Собрался быстро Робин Гуд И к королю идет: – Мой господин, тебе служил Я верно целый год. Да будет ведомо тебе: Когда в Барнсдейле жил, Марии Магдалине я Часовню посвятил. Я семь ночей уже не сплю, Семь дней не ем, не пью. Тоскуя по часовне той, Всечасно слезы лью. Терпеть уж больше нету сил – Ты отпусти меня. Я босиком уйду в Барнсдейл, Свои грехи кляня. – Раз так, – сказал ему король, – Тебе помочь я рад. Уехать можешь на семь дней, Потом вернись назад. – Спасибо, господин! – Робин Колено преклонил И в лес зеленый прямиком На север поспешил. Весенним утром он ступил Под сень своих лесов, Где воздух весело звенел От птичьих голосов. – Хотя давно я не был здесь И дичи не стрелял, Но быть не может, чтоб Робин В оленя не попал! Убив добычу, протрубил Он в старый верный рог И очень скоро увидал, Что он не одинок. Спешат к нему со всех сторон Кто с луком, кто с мечом Семь дюжин вольных молодцов, И смерть им нипочем. Они приветствуют его, Колено преклоня: – Добро пожаловать, Робин. Мы все – твоя родня! На двадцать лет с еще двумя Вернулся Робин в лес, Оставив короля грустить, Что друг его исчез. Прожил бы дольше он, друзья, Когда б не предала Та приоресса из Кирксли, Что с ним в родстве была. Ее любовником был плут, Сэр Роджер Донкастер, И приорессе в злых делах Он подавал пример. Придумали они вдвоем, Как Робина убить, Чтобы за голову его Награду получить. А добрый Робин между тем Сказал, не чуя зла: – Отправлюсь завтра я в Кирксли, Мне пустит кровь сестра. Там Роджер Донкастер его В ловушку заманил И с приорессой заодно Коварно погубил. Помилуй Робина, Господь, Что от злодейства пал, Ведь он был храбрым молодцом И бедным помогал. Рождение Робин Гуда
Он был пригожим молодцом, Когда служить пошел Пажом усердным в графский дом За деньги и за стол. Ему приглянулась хозяйская дочь, Надежда и гордость отца, И тайною клятвой они поклялись Друг друга любить до конца. Однажды летнею порой, Когда раскрылся лист, Шел у влюбленных разговор Под соловьиный свист. – О Вилли, тесен мой наряд, Что прежде был широк, И вянет, вянет нежный цвет Моих румяных щек. Когда узнает мой отец, Что пояс тесен мне, Меня запрет он, а тебя Повесит на стене. Ты завтра к окну моему приходи Украдкой на склоне дня. К тебе с карниза я спущусь, А ты поймай меня! Вот солнце встало и зашло, И ждет он под окном С той стороны, где свет луны Не озаряет дом. Открыла девушка окно, Ступила на карниз И с высоты на красный плащ К нему слетела вниз. Зеленая чаща приют им дала, И, прежде чем кончилась ночь, Прекрасного сына в лесу родила Под звездами графская дочь. В тумане утро занялось Над зеленью дубрав, Когда от тягостного сна Очнулся старый граф. Идет будить он верных слуг В рассветной тишине. – Где дочь моя и почему Не поднялась ко мне? Тревожно спал я в эту ночь И видел сон такой: Бедняжку дочь уносит прочь Соленый вал морской. В лесу густом, на дне морском Или в степном краю Должны вы мертвой иль живой Найти мне дочь мою! Искали они и ночи, и дни, Не зная покоя и сна, И вот очутились в дремучем лесу, Где сына качала она. «Баюшки-баю, мой милый сынок, В чаще зеленой усни. Если бездомным ты будешь, сынок, Мать и отца не вини!» Спящего мальчика поднял старик И ласково стал целовать. – Я рад бы повесить отца твоего, Но жаль твою бедную мать. Из чащи домой я тебя принесу, И пусть тебя люди зовут По имени птицы, живущей в лесу, Пусть так и зовут: Робин Гуд! Иные поют о зеленой траве, Другие – про белый лен. А третьи поют про тебя, Робин Гуд, Не ведая, где ты рожден. Не в отчем дому, не в родном терему, Не в горницах цветных, – В лесу родился Робин Гуд Под щебет птиц лесных. |
