— И человеку твоего положения не к лицу бегать по канализации, — продолжила она, качая головой.

Софья поманила одного из стражников и послала его за льдом, велев завернуть его в полотенце.

— Поверни голову, — сказала она, снова обращаясь к Каспару. — Так что случилось?

— Я прыгнул и неловко приземлился.

— Нет, я имею в виду твою шею.

— Меня укусила крыса. Большая.

Софья кивнула, вытащила из сумки флакончик с белой маслянистой мазью и зачерпнула немного кончиками пальцев. Каспар вдохнул резкий запах и поморщился, когда Софья шлепнула снадобье на рану и принялась размазывать мазь.

— Что это? Воняет просто адски.

— Камфара, смешанная с белым воском и касторовым маслом, — объяснила Софья. — Она поможет бороться с инфекцией, которую могла занести в рану крыса, и немного успокоит боль.

Обработав место укуса, она приложила к ране пропитанную мазью свернутую тряпицу, крепко забинтовав затем шею посла.

Каспар хрюкнул от боли, когда Софья начала растирать напряженные связки, массируя его колено. Посланный за льдом стражник вернулся, и лекарша приложила холодный компресс к ноге Каспара.

— Будем надеяться, что холод уменьшит отек.

Софья отвернулась от посла и начала осматривать раны Курта Бремена.

— Великий Сигмар, и я на это надеюсь, — прохрипел Каспар.

— Кстати, вы нашли что-нибудь? — поинтересовалась Софья, не оборачиваясь. — Действительно стоило туда спускаться?

— Да, Каспар, что вы нашли? — спросила следом Анастасия, появляясь у входа в приемную. Руки ее были скрещены на груди, волосы собраны в строгий пучок.

Каспар кивнул, озадаченный насмешкой, прозвучавшей в вопросе Анастасии.

— Думаю, что стоило, — ответил он. — Следы и крыс. Много крыс.

— Следы чего?

— Судя по виду — людей и тележки. Думаю, кто-то проделал ход в канализацию, чтобы что-то кому-то доставить. Крысолов, найденный Чекатило в Лубянке, сказал, что видел людей и гроб, но не знаю, можно ли считать его надежным свидетелем.

— Если он связан с Чекатило, то я бы сказала, что он крайне ненадежен, — фыркнула Анастасия.

— Не уверен, — буркнул Каспар, рассердившись, что Анастасия в очередной раз так быстро отметает его теории. — Мне не кажется, что он все это выдумал.

— Прошлой ночью ты сказал, что этот человек псих, — заметила Анастасия. — Ты сказал, он говорил о крысах, разгуливающих как люди. Серьезно, ты когда-нибудь слышал такую ерунду?

— В лесных чащах и на дальнем севере есть животные, ходящие на двух ногах, — заметила Софья. — Возможно, он видел одного из этих чудовищ?

— О, ты поддерживаешь его, не так ли? — хмыкнула Анастасия.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросила Софья.

— Ты и сама отлично знаешь. Не думай, что я не вижу, как ты подлизываешься к нему. Я знаю, чего ты хочешь.

Каспар почувствовал, что перепалка женщин начинает выходить из-под контроля, и сказал:

— Согласен, что это звучит как бред сумасшедшего, но, думаю, он и правда видел что-то там внизу. И как только отек немного спадет, я отправлюсь в Лубянку и узнаю, что именно.

— Дурацкая затея, — заявила Анастасия.

— Возможно, — ответил Каспар, — но я все равно пойду.

— У меня просто в голове не укладывается, что ты доверился Чекатило. — Анастасия недоуменно покачала головой. — После всего, что случилось, ты становишься на его сторону, его слова для тебя важнее моих.

— На его сторону? О чем это ты? Это не вопрос сторон, тут дело в том, чтобы докопаться до сути того, что происходит в этом проклятом городе несколько последних месяцев.

— Значит, ты легковерный дурак, Каспар! — крикнула Анастасия. — Тебя обманул этот жирный жулик, который только и ждет, как бы воспользоваться твоей глупостью!

Разозлившийся Каспар прикусил губу. Он не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, и чувствовал, что его вспыльчивый характер берет верх.

— Проклятие, Ана, почему ты всегда поднимаешь на смех мои суждения?! — рявкнул посол. — У меня много недостатков, но глупость я в их число никогда не включал. Чекатило замешан в этом, да, но я не верю, что он стоит за всем, что здесь творится. В Кислеве существует какая-то тайная организация, и я намерен разоблачить ее.

— Тогда тебе придется действовать в одиночку.

Анастасия резко крутанулась на каблуках и ураганом вылетела из комнаты. Тяжелое молчание повисло в воздухе, и Каспар почувствовал на себе взгляды всех присутствующих.

— Ни слова, — предупредил он, бурля от гнева.

Лубянка была угрюмым и зловещим местом. Высокие, утыканные шипами стены и лишенный окон фасад отпугивали всех, кто осмеливался приблизиться к дому скорби. Из-за здания взмывали в небо столбы дыма, но даже тепло, источаемое погребальными кострами, не соблазняло стекшихся в Кислев беженцев подойти к этому страшному месту.

Сейчас Лубянка стала домом для многих, пораженных чумой, нижние залы бывшего госпиталя отдали трудолюбивой смерти, вой умирающих и зараженных эхом метался в темных стенах, словно кричало само здание.

Каспар и Бремен ехали к Лубянке, копыта их коней проваливались в глубокий, никем не потревоженный снег — еще одно доказательство, что сюда не ходят. После того как они покинули посольство, Каспар не произнес ни слова, все еще сердясь из-за ссоры в приемной. Анастасия разъярила его, и, несмотря на множество удовольствий, связанных с ней, мужчина знал, что на этот раз примирения не последует. Инстинкты говорили ему, что события в Кислеве быстро приближаются к критической точке, и он не позволит отвлекать себя тем, кто постоянно высмеивает его мысли.

После ухода Анастасии он просидел еще час со льдом на колене, пока отек не спал настолько, что он снова получил возможность переносить вес на поврежденную ногу. Затем посол переоделся в чистое и сухое и подготовил оружие.

Софья советовала ему отдохнуть еще немного, прежде чем отправиться на Лубянку, но, увидев решимость Каспара, настояла лишь на том, чтобы оставить на колене холодный компресс, и взяла с посла клятву быть осторожным. Из уважения к Софье он поехал верхом, хотя суставы его все еще ныли.

Коссары с черными нарукавными повязками и марлевыми масками на лицах стояли у входа в Лубянку. Здесь никогда не было ворот, и этот факт символизировал, что госпиталь позаботится обо всех нуждающихся в помощи. Коссары без возражений пропустили посла. Собравшиеся вокруг горящих жаровен охранники опирались на древки своих секир.

— Жуткое место, — сказал Курт Бремен, окидывая взглядом унылые стены.

Каспар кивнул и обернулся, услышав позади хруст снега под чьими-то ногами. К ним, с трудом пробираясь по глубоким сугробам, приближались закутанные в меха Чекатило и Режек.

— Рад встрече, посол, — сказал Чекатило. — Ты уже оправился?

— Вполне, — ответил Каспар. — Пойдем внутрь. Не желаю задерживаться в этом ужасном месте дольше, чем это необходимо.

Чекатило кивнул и направился к тяжелым дверям. По бокам от входа застыли две статуи Шалльи, над ними были высечены по-кислевски молитвы богине. Каспар и Бремен спешились и привязали коней к перилам у двери.

— Может, попросить кого-нибудь из этих солдат присмотреть за нашими лошадьми? — предложил Бремен.

Каспар покачал головой:

— Нет, думаю, это не обязательно. Пусть в городе и не хватает еды, полагаю, никто из конокрадов не рискнет приблизиться к этому зловещему месту.

Бремен пожал плечами, и Чекатило постучал в дверь. Четверо мужчин переминались на обледеневших ступеньках. Колено Каспара болело, но терпимо. Хуже был мороз, просачивающийся в тело, пока они ждали, когда кто-нибудь ответит на стук.

— Проклятие, — буркнул, наконец, он и толкнул дверь.

Створка бесшумно открылась. Каспар шагнул в мрачный вестибюль Лубянки — облицованный камнем холл, пустой и холодный. Широкая лестница вела к двустворчатым дверям с начерченным на них белым крестом.

— Где крысолов, Чекатило? — спросил посол.