Гилеад нашёл стрелу на поле битвы. Наконечник был окровавлен, но древко было сломано намеренно, как будто об колено. Так что, получается, он всё-таки не убил деву.
Кость наконечника с возрастом поистёрлась, поэтому Гилеаду пришлось подточить конец древка, куда должно было прикрепить его. Наконечник весил очень мало, поэтому он всего лишь сделал небольшой паз на другом конце заготовки под хвостовик, убедившись, что канавка расположена ровно посередине, либо разделяет волокна вдоль по всей длине древка, увеличивая его прочность.* Гилеад вытащил несколько перьев, по виду напоминающих гусиные, из своего мешка и привязал их к валу, туго обмотав сухожилиями, вырезанными и обработанными, как учил Фитваэль, а затем зачистил повреждения вокруг старым, железным кинжалом, который Гилеад и Фитваэль использовали ещё в те годы, когда были мальчиками.
Гилеад задумался, будет ли когда-нибудь Фитваэль наставником ещё одного молодого подопечного. Он считал это маловероятным, и это печалило Гилеада.
Гилеад извлёк шесть наконечников стрел, которые он выпустил в этот день. Он не станет обнажать свой меч. Эти нарушители, люди-охотники, не заслуживали подобной чести, и охотники стали жертвой, когда эльф отлавливал их, одного за другим, со своего наблюдательного поста, возвышавшегося над лесистым склоном.
Гилеад обычно тратил бережно хранимые стрелы с наконечниками из эльфийской стали на зверей и монстров, но мужчина был такой большой, а его кольчуга настолько плотной, что Гилеаду пришлось использовать одну из этих стрел, чтобы свалить охотника. Несмотря на доспехи, наконечник сделал своё дело, и Гилеаду пришлось срезать древко, чтобы освободить его. Стрела пробила кольчугу, грудь и спину, разорвав плоть и залив поле битвы большим количеством горячей крови. Он также отрезал хвостовик, который уравновешивал вес наконечника.
Гилеад потратил несколько минут на то, чтобы взвесить каждое древко, которое он отрезал и строгал, проверяя структуру волокон и насколько равномерно она проходит по длине древка. Он взял один и согнул его, прежде чем прокатать между ладонями, чтобы выяснить насколько тот был подходящим. Когда он был удовлетворён, то капнул немного растительного масла на ткань и начал полировать древко так, чтобы масло не могло проникнуть в него и расслоить или деформировать его волоконную структуру. Он также использовал соломинку, чтобы выдуть мелкие капельки масла на гусиные перья для оперения, которым он долго и тщательно придавал треугольную форму. Это делалось, чтобы добавить веса хвостовику.
Он заострил оба конца заготовки, после чего принялся за чистку выемки под тетиву на стреле и самого наконечника, чтобы удалить все остатки от старого древка, вместе с клеем и коркой старой крови, которые остались на его поверхности.
Гилеад повернул древко вдоль своей руки, прикрепив наконечник и хвостовик, постоянно взвешивая и балансируя, чтобы определить место для оперения и сухожилий, которыми он прикрепит его на место.
Эльф повторил процесс с остальными четырьмя наконечниками, сделанными из кремня, что он подготовил вместе с Галетом, и хвостовиков из белой кости, что принадлежали им. Этим днём кремниевые наконечники прикончили трёх молодых и одного старика. Гилеада не волновало, как были связаны шесть его жертв, но, посмотрев вниз на их тела, он отметил, что у каждого были похожие плоские лица.
Каждый хвостовик и каждый наконечник, не важно был ли он из кости, рога, железа, кремния или стали, были исключительны. Никто кроме охотника или воина, столь же опытного как Гилеад, не мог надеяться отличить один стальной широкий наконечник от другого, или костяной хвостовик от его близнеца. Никто, кроме лучника, столь же умелого, как Гилеад, не смог бы подобрать наконечник к хвостовику так же, как и ранее.
Там не было людей столь же опытных, как Гилеад.
Шестеро убийц охотились на двух молодых, немногим больше, чем подростков с широко раскрытыми глазами, оборванных, бежавших так быстро, как они могли, и сколько они могли, всё время держась за руки, девушка за юношу, который ободрял её и никогда не отпускал её.
Гилеад подождал, пока молодые не пройдут мимо, даже не подозревая о том, что эльф был там. Затем он спустился вниз по склону. Он нашёл пять тел, каждое со смертельным ранением в голову, горло или грудь. Он прошёл по кровавому следу, который оставляла за собой женщина, чтобы убедиться, что та не собирается продолжить охоту на молодую пару в одиночестве.
Найти и застрелить шесть охотников заняло меньше времени, чем сделать шесть новых древков для стрел и закрепить на них наконечники, оперение и хвостовики, но Гилеад был эльфом с честью в сердце и временем на руках.
С очень большим количеством времени.
Гортек и Феликс
Уильям Кинг
Победитель троллей
Таинственная ночь
«После тех ужасных событий и чудовищных приключений, которые мы испытали в Альтдорфе, мы с моим спутником бежали на юг, следуя по неизвестной дороге, которую выбрал для нас слепой случай. Мы передвигались, пользуясь любыми средствами передвижения: на почтовой карете, крестьянской повозке, подводах, в крайнем случае на своих двоих, когда не оставалось ничего другого.
Для меня это было тяжелое время. Казалось, за каждым углом нас подстерегала опасность быть схваченными, за чем последовали бы заключение или казнь. Мне мерещились шерифы в каждой таверне и охотники за головами за каждым кустом. Если Победитель троллей полагал, что все могло бы быть по-другому, значит, он никогда не пытался поделиться этим со мной.
Для человека столь несведущего об истинном состоянии нашей юридической системы, каким был тогда я, казалось вполне возможным, что все силы могущественного и обширного государства были брошены на поимку двух беглецов — нас. Я тогда и представления не имел о том, как однобоко и нечасто используются законы. Поистине жаль, что все эти шерифы и охотники за головами, которых рисовало мое воображение, на самом деле не существуют. Возможно, тогда бы зло не расцвело повсеместно в пределах моей отчизны.
Весь размах и сущность этого зла стали для меня очевидны одним поздним вечером, когда мы сели в почтовую карету, направлявшуюся к южным границам. Это была, возможно, самая зловещая ночь во всей нашей жизни…»
Из книги «Мои путешествия с Готреком», том II, написано г-ном Феликсом Ягером (Альтдорф Пресс, 2505)
— Черт бы побрал всех человеческих возниц и всех человеческих женщин! — пробурчал Готрек, добавив проклятие на гномьем языке.
— Но ты оскорбил леди Изольду, не так ли? — ворчливо спросил Феликс Ягер. — Так что нам еще повезло, что нас просто не пристрелили. Если, конечно, это можно назвать удачей: оказаться в Рейквальде в канун Таинственной ночи.
— Мы заплатили за вход. У нас было такое же право сидеть в таверне, как и у нее самой. А возчики оказались нечеловечески трусливы, — пробурчал Готрек. — Они отказались встретиться со мной один на один. Я бы не возражал быть проколотым сталью, но получить заряд картечи в живот — это плохая смерть для Победителя троллей.
Феликс покачал головой. Он понял, что на его спутника навалилось мрачное настроение. С гномом лучше было сейчас не спорить, а у Феликса и без этого хватало причин для беспокойства. Заходящее солнце румянило покрытый дымкой лес. Длинные тени плясали свой жуткий танец, вызывая в памяти много страшных историй о том, как опасно бывает оказаться под сенью деревьев.
Он вытер нос кончиком плаща, затем подергал саденлендскую шерсть, туго привязанную к телу. Он принюхался и взглянул на небо, где были уже различимы Моррслиб и Мэннслиб, малая и большая луны. Моррслиб, казалось, испускал зеленоватый свет. Это был плохой знак.
— Похоже, мне нездоровится… бросает в жар, — сказал Феликс. Победитель троллей взглянул на него и презрительно усмехнулся. В последних лучах умирающего солнца цепь в его носу казалась кровавой дугой, устремившейся от ноздри к мочке уха.
