Гутцман побагровел.

— Довольно, довольно же. Землечерпалки? Осадные машины? Верить в крысиный народ — уже безумие, но полагать, что они в состоянии построить столь сложную технику?

— Милорд, пожалуйста! — взмолился Райнер. — Подумайте, зачем мне рисковать собственной жизнью ради того, чтобы сообщить вам какой-то бред? Я уже обнаружил доказательства, найти которые мне поручил Манфред. Мне известно, что вы хотите дезертировать из Империи и помочь Каспару узурпировать трон брата. Известно и о поставках золота.

— Ты!.. — глаза Гутцмана вылезли из орбит. — Замолчи, дурак!

Райнер проигнорировал его.

— Если бы я хотел предать, я бы нашел способ убить вас и сбежал бы на север с тем золотом, которое вы прячете в ящиках в третьем тоннеле.

Абель вскинул голову, и Райнер это заметил.

На висках у Гутцмана вздулись вены.

— Тебе все известно?..

— И все же я пришел предупредить вас, а ведь так легко было бы получить целое состояние и благорасположение Манфреда.

— Но… — сказал Гутцман, — но крысолюди?

В дверь постучали, и вошел Шедер.

— Вы хотели меня видеть, генерал?

— Шедер, входите, — Гутцман вытер лоб и собрался с духом. — Я… я решил, что вы должны увидеть того, кто вас обвиняет.

Райнеру показалось, что Шедер слегка побледнел. Значит, командир узнал его в тоннеле и, несомненно, считал, что черные крысы убили его. Однако он тут же пришел в себя.

— Капрал Майерлинг? В чем это он меня обвиняет? — Шедер наморщил нос. — И почему это он так пахнет?

— Он утверждает, что вы в сговоре с крысолюдьми, которые живут под шахтой, собираетесь овладеть фортом и превратить Аульшвайг в… как вы там сказали, сударь? Зерновые угодья? И что вы все это сделали ради золота, хранящегося в шахте.

Шедер долго и громко смеялся, но внезапно остановился, когда понял, что Гутцман не разделил с ним веселья.

Он нахмурился.

— Простите, генерал. Либо этот малый безумен, либо он несет околесицу с какой-то целью. В любом случае он опасен и должен быть посажен под арест, пока не попытался причинить вам вреда. Неужто вы ему верите?

Гутцман пожал плечами.

— Я уж и не знаю, чему верить.

Райнер сглотнул.

— Милорд, я и не прошу вас поверить мне. Просто сходите в перекрытый тоннель и посмотрите сами. Если вы ничего не обнаружите там, делайте со мной что хотите.

— Видите, генерал, — вмешался Абель, — он хочет заманить вас в шахту и устроить обвал. Повесьте его.

Райнеру показалось, что на губах Шедера мелькнула хитроватая улыбка, когда тот обратился к генералу:

— Нет, нет, милорд. Я бы не смог жить, зная, что надо мной витает ваше подозрение. Я настаиваю, чтобы вы спустились в шахту и сами убедились, что Майерлинг лжет. Только пусть прежде, к завтрашнему утру, скажем, инженеры убедятся, что он не расставил там ловушку, и я прикажу им сопроводить вас к обвалу, что перекрывает тоннель.

Гутцман кивнул.

— Хорошо. В любом случае я собирался сам посмотреть. — Он повернулся к Райнеру с одновременно жестким и печальным выражением лица. — Я могу пожалеть безумца, сударь, но не лжеца. Вы сами в этом убедитесь.

Райнер мысленно выругался, когда Гутцман дал Матиасу знак увести его. Какой же он дурак. Сам сдал карты Шедеру и предоставил ему отличный шанс отвести Гутцмана на встречу с судьбой. Райнер не сопротивлялся, когда Матиас взял его за руку, и не заметил, что тот с обидой посмотрел на него. Он даже не плюнул в Абеля, проходя мимо. Он был слишком погружен в самобичевание.

Когда Матиас и двое стражников бросили Райнера в сырую, устланную соломой камеру в подвале башни, остальные уже сидели там в угрюмом молчании. Райнер едва мог их видеть: в тусклом факельном свете, пробивающемся сквозь густо зарешеченное окошечко в дубовой двери, лишь едва поблескивали глаза его товарищей. Франка кивнула ему, но ничего не сказала. Она сидела отдельно от остальных.

При его появлении оживился только Карел:

— Капитан, вы здесь! Остальные думают, что вы предали нас.

Райнер сердито глянул на Халса и Павла.

— Ну, остальные могут думать обо мне что угодно.

Сесть было практически негде. Большая часть пола была утыкана железными штырями. Похоже, никто не собирался подвинуться. Он вздохнул, потом подошел к Франке и сел рядом. Все молчали.

— Нас предал не я, — наконец произнес Райнер. — Это был Абель. Он назвал нас убийцами.

— Но… — переспросил Джано. — Но зачем?

Герт фыркнул:

— Да за тем, что теперь, убрав нас с дороги, он займется убийством Гутцмана сам. Всегда был уверен, что этот малый тот еще умник.

— Именно, — согласился Райнер. — Кое-кто заботится только о собственной шкуре.

Повисла неловкая тишина. В темноте Райнер увидел, как Павел толкнул Халса локтем. Халс сердито отстранился, но потом вздохнул:

— Хорошо, хорошо. — Он поднял глаза на Райнера, углы рта опустились, отчего Халс стал похож на бульдога. — Капитан, я вас прямо спрошу о том, что все хотят знать. Что происходило в вашей комнате в борделе перед нападением крысолюдей?

Райнер покачал головой.

— Мы сидим под арестом, наша подлинная цель раскрыта, и петля вот-вот сожмется вокруг наших шей, а вы вот о чем думаете?

— Мне все равно, что там у вас было, — сказал Джано. — Это им надо. Любовь есть любовь, а?

— Это не ответ, — буркнул Герт.

— Тогда отвечу я, — отрезал Райнер. — То, что там происходило, — не ваше дело. Ну, кто скажет, как нам отсюда выбраться?

— Но это наше дело! Как мы пойдем за тобой, если у тебя есть от нас секреты? — не удержался Павел. — Как мы можем доверять тебе, если ты солгал?

— Да это же просто смешно! Мы тут все лжецы. У всех есть тайны. Вы с Халсом, если уж на то пошло, так и не объяснили, что на самом деле случилось с вашим командиром.

— Объяснили, объяснили, — отозвался Халс.

— И вообще, это не одно и то же, — покачал головой Павел. — Наши тайны не делают нас непригодными для командования.

— Моя — тоже.

— Капитан, — умоляюще произнес Карел, — просто скажите, что это неправда, и давайте покончим с этим.

Павел осклабился.

— Спать с мужиками нормально в игорных домах Альтдорфа, а в армии это не пройдет, мы тут живем, так сказать, бок о бок…

— Капитан не извращенец, мать твою растак! — крикнул Даг. — И я убью того, кто станет утверждать подобное!

— Тогда ты всех нас перебьешь, не иначе, — оскалился Герт.

Райнер вздохнул.

— А, вот в чем дело. Ну так я вас успокою. Даг прав. Я с мужиками не сплю.

— Вот видите! — завопил Даг. — Видите!

— Но, если бы это было и так, — продолжал Райнер, — на мою способность командовать это не повлияло бы…

Он смолк, увидев лица Халса и Павла, на которых отразилось почти комичное огорчение.

— И что теперь?

— По крайней мере, мы надеялись, что ты не соврешь, — ответил Павел.

Халс сжал кулаки.

— Капитан, я вас видел!

— Ты, конечно, видел, но неправильно понял увиденное, — парировал Райнер. — Это ошибка.

— Тогда что это было? — спросил Павел.

Райнер покосился на Франку.

— Я не могу сказать.

— Очень зря, — буркнул Халс.

— Пикинер, — сердито выпалил Карел, — ты не вправе оскорблять старшего по званию подобным образом. Капитан…

Райнер махнул рукой.

— Забудь, парень. Забудь. — Он вздохнул и снова посмотрела на Халса. — А если бы я сказал «да», вы бы стали мне снова доверять? Пошли бы за мной?

Все молча смотрели в пол.

Наконец Райнер усмехнулся:

— Вот видите, я прав. Ложь и тайны не имеют значения. Вас волнует лишь, с кем я валяюсь в койке.

— Так ты признаешь, что… — спросил Халс.

— Нет, — с издевкой в голосе ответил Райнер. — Тебе хотелось бы это услышать, но…

Герт усмехнулся.

Даг вскочил на ноги и сжал кулаки.

— Грязный пес, ты умрешь!

Он налетел на Герта, размахивая руками. Тот отскочил, легко (при такой-то комплекции) выдержав удары, потом схватил лучника за ноги и опрокинул его. Они покатились по полу, избивая друг друга. Все, кроме Райнера и Йергена, кричали, чтобы они прекратили, и пытались разнять дерущихся.