Он обнаружил гибкий металлический туннель, что вёл в большой шар над головой. Туннель проходил прямо через внутренность аэростата и приводил на небольшую смотровую палубу в верхней части. Там имелся люк, который выводил наверх. Сам аэростат был покрыт паутиной переплетённых верёвок, за которые можно было держаться.

В кормовой части воздушного корабля было помещение, в котором находилась одна из тех небольших летающих машин, что помогли разбить силы скавенов в бою у Одинокой Башни. Тут находился огромный люк и пандус, которые, похоже, были спроектированы, чтобы выводить летающую машину наружу. Если бы только Ларк знал достаточно, чтобы летать на этой штуке, он мог бы украсть её и героем вернуться в Скавенблайт. Влечение к тому, чтобы встать за управление, начать щёлкать переключателями и двигать рычаги, было почти неодолимо. Ларк всерьёз рассматривал идею, однако во время последнего сеанса связи серый провидец дал ему весьма конкретные указания.

Ларк не должен делать ничего и не должен трогать ничего без особых инструкций Танкуоля. Слова серого провидца были довольно оскорбительны, так как подразумевали, что Ларк — идиот, который без руководства Танкуоля, вероятнее всего, сделает что — нибудь крайне катастрофическое. Ларк подумал, что для Танкуоля это почти столь же естественно, как для него быть самим собой. Лишь волшебнику со способностями Танкуоля могло втемяшиться в голову разговаривать с Ларком подобным образом.

Нет уж, он просто будет сидеть ровно и ничего не делать, пока не получит приказы. Не остаётся ничего, кроме как ждать.

Феликс присоединился к толпе крестьян на внутреннем дворе и уставился на воздушный корабль. Припасы грузили на борт судна — напоминание о жестоком факте, что слишком скоро они должны будут покинуть это место.

С внутреннего двора усадьбы он мог видеть поднимаемые на башню с помощью лебёдки ящики, коробки и большие кожаные мешки, которые затем по трапу переносили на судно. Похоже, что гномы собираются взять на борт обильное количество водки, чтобы заполнить свои бочонки из под эля. Снорри утверждал, что в подобных вещах лишняя предусмотрительность никогда не помешает. В основном же, продовольствие по своему составу было более традиционным — копчённое и вяленое мясо оленей, сотни буханок чёрного хлеба и множество огромных головок сыра. Чтобы ни случилось, Феликс сомневался, что им грозит голод, разве что в Пустошах Хаоса они проведут весьма длительное время. Несомненно, голод — самая меньшая из их тревог.

Он заметил, что гномы вносят усовершенствования в конструкцию корабля. Поверх вентиляционных отверстий, что позволяли воздуху проникать внутрь гондолы, были натянуты мелкоячеистые сетки. Это обеспечит отфильтровывание мутагенной пыли, что поднимается из пустынь Пустошей Хаоса. Гномы в замысловатых верёвочных корзинах свисали по бокам воздушного корабля и выполняли последние модификации двигателей и пропеллеров.

Остальные приготовления уже были сделаны. На последние три дня Макс Шрейбер удалился в небольшую башню подле особняка и выполнял какой — то загадочный ритуал. Ночами Феликс иногда мог видеть зловещее свечение в окнах башни и чувствовать странное покалывание в волосах на задней части шеи, говорящее ему о том, что действует магия. Если это и беспокоило кого — либо ещё, они не показывали вида. Предположительно, Борек рассказал им о роли волшебника в ограждении их от пагубного влияния Хаоса, и, похоже, этим волшебник и занимается. Сам Шрейбер говорил ему, что заклинания будет накладывать в последний момент, так как магия со временем утрачивает свою силу. Чем ближе к их окончательной цели он сотворит заклинание, тем дольше оно будет действовать в Пустошах. Феликс не видел причин сомневаться в компетентности волшебника.

На глазах Феликса инженеры, карабкаясь по сетке на боках огромного аэростата, прицепляли предметы, которые, судя по блеску, отбрасываемому при попадании на них света, были амулетами из драгоценных камней. Феликс заметил, что пока он находился на мостике „Духа Грунгни“, беря у Макайссона уроки управления полётом воздушного корабля, глаза фигуры на носу корабля были заменены двумя необычно сияющими камнями.

Феликсу стали доставлять удовольствие эти уроки, и он уверился, что при чрезвычайной ситуации, вероятнее всего, сможет управлять огромным судном. Однако он всё ещё сомневался, что сможет посадить эту штуку, если будет к тому вынужден. Группы небольших рычагов, как оказалось, были предназначены для выполнения множества задач. Один из них сбрасывал балласт, при необходимости вызывая быстрый подъём корабля. Другой заставлял звучать рога, которые предупреждали экипаж о приближающейся опасности. Третий сбрасывал из топливных резервуаров всю чёрную субстанцию в случае пожара — наихудшего, по заверению Макайссона, происшествия, которое могло бы произойти на воздушном корабле.

Феликс обнаружил, что испытывает огромное уважение к главному инженеру. Может, Макайссон и безумен, как утверждает Готрек, но он, несомненно, знает и любит своё дело, и даёт Феликсу понятные ответы даже на его самые технически сложные вопросы. Теперь Феликсу известно, что летает воздушный корабль потому, что газовые ячейки наполнены веществом, которое, будучи легче воздуха, обладает природной особенностью подниматься вверх. Он узнал, что чёрная субстанция — крайне легко воспламеняющийся материал и, будучи подожжённой, может даже взорваться — потому — то её и нужно сливать в случае чрезвычайной ситуации.

Всё — таки, по большей части, жизнь в поместье боярина в эти тёплые летние дни была безмятежной, и временами Феликс почти забывал об опасностях, ожидающих их на дальнейшем пути. Почти.

На его плечо опустилась рука, и тихий смех прозвучал в ушах.

— Вот ты где. Скажи мне, господин Ягер, умеешь ли ты пользоваться тем мечом?

То оказалась Ульрика.

— Да, — ответил Феликс. — У меня имеется кое — какой опыт.

— Может, пожелаешь преподать мне урок?

— Когда и где?

— Сейчас. Снаружи стен.

— Веди.

Феликс был не совсем уверен, что ожидает его снаружи. Ульрика уже вынула клинок из ножен и сделала несколько пробных выпадов в воздух. Феликс склонил голову набок и наблюдал за ней. Она двигалась правильно — ноги широко расставлены, правая нога впереди, по мере продвижения она сохраняла равновесие. Сабля ярко вспыхивала на солнце, когда она рубила какого — то воображаемого противника.

Феликс скинул плащ и камзол, высвободил собственный клинок. Это был длинный меч, весом и длиной он превосходил её оружие. Меч засвистел в воздухе, когда он проделал несколько пробных сильных ударов. Феликс уверенно двинулся вперёд. Он умело обращался с мечом, и знал об этом. Ещё в юности он выделялся на уроках фехтования, а повзрослев, выжил во множестве сражений. А меч рыцаря — храмовника, которым он пользовался, был лучше и легче всех, которые Феликс когда — либо держал в руках.

— Не этим, дурень! Вон тем, — произнесла она, кивнув в направлении другого оружия, которое лежало в деревянном ящике у стены.

Феликс прошагал туда, где возле стены лежал другой клинок. Он извлёк его из ножен и изучил. Это оказалась другая сабля, длинная и немного изогнутая. Режущая кромка была незаточена, что имело смысл для учебного оружия. Он испытал вес и баланс. Сабля была легче его собственного меча, однако в руке ощущалась непривычно. Феликс попробовал сделать несколько пробных взмахов.

— Не такое, каким я пользуюсь, — сказал он.

— Простите — извините, господин Ягер. Мой отец всегда говорит, что в бою нужно быть готовым использовать то оружие, которое имеется в руках.

— Он прав. Но обычно я стараюсь, чтобы первым оружием, попадающим в мои руки, был мой собственный меч.

Ульрика всего лишь насмешливо улыбнулась ему, откинув голову назад и немного приоткрыв губы. Феликс пожал плечами и двинулся в её сторону, небрежно удерживая клинок в своей правой руке.